— Отцу интересно, будешь ли ты знать все то, что я учила в школе девять последних лет, — расшифровала слова Егора Ольга. — Тогда мог бы пойти учиться вместе со мной в десятый класс.
— Наверное, — неуверенно ответил Нор. — В любом случае мне придется прочитать все те книги, по которым вы занимались. А если что-то будет непонятно, еще разобрать это с тобой.
— У меня есть знакомые, у которых дети закончили третий и пятый классы, — сказал Егор. — И старые учебники они не выбрасывали. А за последние два года они есть у тебя. Начинайте заниматься, а недостающее я куплю. Когда люди заняты делом, меньше остается времени для дурных мыслей. Но сначала язык. Ты уже начал довольно сносно говорить и почти не запинаешься, но там еще есть и письменность, а изучить все ее правила будет посложней, чем просто научиться разговору. Ладно, пока изучай язык и вспоминай все, что тебе досталось от дочери. И прикрывай, что ли, рубашку одеялом: она вся просвечивает. Оля, иди за мной, есть разговор.
Егор отвел дочь в их спальню и плотно прикрыл дверь.
— Вижу, что он тебе сильно понравился, — начал он обещанный разговор. — Он красивый и крепкий парень, да еще князь. На неокрепшие женские мозги это должно действовать убойно. А он еще без ума от тебя, обучен обхаживанию девиц и, судя по всему, не видит ничего зазорного в том, чтобы задирать им юбки. Если он действительно из средневекового мира, то так и должно быть. В те времена и у нас подобное считалось в порядке вещей, особенно для дворян.
— Он не такой! — упрямо сказала Оля. — По крайней мере, со мной. И в любом случае я не пойду у него на поводу. Можешь быть спокойным, папа, я сейчас головы не потеряю.
— Было бы хорошо, если бы ты ее не потеряла и потом, — вздохнул отец. — Он умный парень, но еще неизвестно, как впишется в наше общество. Его мир абсолютно другой, и привыкнуть к нашему и стать здесь своим ему будет нелегко. У него может быть очень трудная судьба, а ты в него, по-моему, уже влюбилась. А влюбленные женщины думают не головой, особенно такие молодые, как ты, у которых весь жизненный опыт книжный, да еще из книг Дюма и Голонов.
— Я и твои книги читала! — возразила Ольга.
— Моя фантастика в этом смысле ничуть не лучше, — взъерошил ей волосы Егор. — Читается увлекательно, а вот познавательность… Ладно, скажи мне лучше, что у тебя с этой магией. Действительно что-то есть, или это его выдумки?
— Мне нужно проверить, — ответила она. — Я знаю все, что знает он, поэтому смогу и проверить, и развить, если он не ошибся.
— А что случилось с его матерью? Ты мне о ней ничего не говорила.
— Она умерла, когда ему было восемь лет. Был мор…
— Надо же! — покачал головой Егор. — И в этом у вас сходство. Хорошо, иди и постарайся не забыть то, о чем мы с тобой говорили. Ужин у нас есть, или приготовить?
— Ой, папа, я… проспала! Но помогать не надо, я его сделаю быстро. Блины со сметаной будешь?
Ольга не слишком любила возиться с блинами. Времени на них тратишь много, а съедаются за один присест. Но отцу они нравились, а ей хотелось сделать ему приятное. Не всякий взрослый подберет израненного мальчишку и будет с ним возиться. Точнее, подберут все, а вот возиться, да еще тратить на него совсем немаленькие деньги — это вряд ли. А ее Нор сильно зацепил. Отец неправ: дело не в том, что он княжеского рода. Этого все равно никому не докажешь. Нет, Нор ее притягивал совсем другим. Она знала всю его жизнь, все его тайны и секреты. Знала, что его важность была напускной, а на самом деле он после смерти матери страдал от недостатка любви и ласки. Отец при общении с детьми до нежностей никогда не опускался, а друзей среди сверстников у них не было. Были знакомые у соседей-князей, но для дружбы они слишком редко виделись. Она знала, как тяжело ему было развивать свой невеликий дар, сколько времени он провел с учителем, оттачивая воинское мастерство, как сам себя истязал большими муравьями, приучая терпеть муку. Две сотни прочитанных книг и свитков — не всякий князь прочтет столько за всю жизнь. Нор делал все, чтобы быстрее уйти во взрослую жизнь из детства, в котором ему было так одиноко. И как он смотрел на нее! Она не была некрасивой, скорее, ее можно было назвать славной, но уж никак не красавицей. Но это для других, не для него. И что у него при этом творилось в голове! И это не фантазии их мальчишек, он уже знал женщин. Как кричали те две служанки! Нет, об этом лучше не вспоминать, а то она опять вся покраснела! Так, отцу блинов достаточно, сейчас пяток пожарим Нору.
Когда она уже заканчивала с блинами, пришел Нор, привлеченный запахом ванили. Какой же он смешной в маминой рубашке. И она действительно просвечивает, поэтому лучше отвернуться.
— Чем так вкусно пахнет? — спросил юноша. — Это что-то сладкое?
— А ты сладкоежка? — спросила она.
— А то ты не знаешь, — вздохнул он. — Вот как с тобой говорить, когда ты обо мне знаешь абсолютно все? Наверное, еще и лучше меня, я-то сам многое подзабыл. Скажи, а почему вы живете только вдвоем? Где твоя мама?
— Мама умерла от рака, когда мне было девять, — грустно сказала Оля. — Нам с тобой одинаково не повезло.
— Она была хорошим человеком? Извини, что спрашиваю, но бывает по-разному.
— Для меня она была самой лучшей. Я поняла, почему ты спрашиваешь. Вспомнил свой разговор с учителем?
— Да, я был очень несчастен и спросил у него, почему из множества людей, которые у нас тогда переболели, боги забрали самого хорошего человека — мою мать? Ведь среди больных были и мерзавцы. Он мне сказал, что боги делали людей по своему образу, поэтому сами наделены не только добродетелями, но и пороками. В сущности, они ничем, кроме силы, от людей не отличаются и не могут следить за каждым. Понимаешь, Нор, — говорил он мне. — Возьми себя. Ты знаешь всех в дружине отца и, когда вырастешь, сможешь всеми ими управлять. А уже жителями небольшого города так управлять не получится. Нужно будет набирать помощников и действовать через них. Что уже говорить обо всех людях! Поэтому вряд ли боги смотрят на каждого из нас. И, знаешь, я бы не хотел оказаться тем человеком, который обратит на себя их внимание. Тогда я его не понял, но молиться перестал. В храм, правда, ходить все равно пришлось.
— Да, я помню, — кивнула Оля. — У нас в семье никто вообще никогда в бога не верил. Ерунда это все. Если кто-то и есть, мы ему не нужны. Раньше у нас верующих было мало, а теперь в церковь ходят многие. Лучше это их не делает. Так, разговором сыт не будешь, поэтому бери свои блины, макай в сметану и ешь, а я пойду звать отца.
— Полюбуйся на этого красавца! — сказал отец зашедшей дочери. — Только не вздумай сразу же падать ему на руки, а то все опять поменяю на ночнушку. И ты сам смотри, зеркало на шкафу достаточно большое.
