Подобные размышления могли завести Бог весть куда, и Сергей, отмахнувшись от них, быстрым шагом направился к троллейбусной остановке, поглядывая на всякий случай на пробирающиеся между многоэтажками редкие автомобили.
Всю дорогу до центральной части города, стоя у окна на задней площадке троллейбуса, который нехотя полз сквозь серое утро, он прислушивался к себе, вернее, к поселившемуся в нем неведомому зову. Зов не усиливался и не ослабевал, не то что во сне – там он постоянно нарастал и нарастал, – и Сергей вновь засомневался в том, что источник этого зова находится где-то извне, а не является порождением его собственной психики. Однако менять свое принятое еще ночью решение он не собирался; он знал, что не успокоится, пока не проверит, не убедится… да и холодный пристальный взгляд невидимой луны, взгляд, который он постоянно ощущал, не позволял ему свернуть с выбранного пути. «Кто выбрал для меня этот путь? – подумал он, и неприятный холодок пополз у него по спине. – Кто мне его подсказал?..»
Оставалось надеяться, что ответ на эти вопросы найдется там, на улице Гоголя, в квартире за серой железной дверью.
И еще он подумал о том, что не люди выбирают пути, а пути выбирают людей, и вспомнил древнюю идею насчет ограниченности свободы деяний человеческих: тому то ли греческому, то ли римскому мудрецу представлялось, что человек подобен собаке, привязанной к повозке и бегущей за ней. Главное – не сопротивляться, не бросаться в другую сторону, а неуклонно следовать за повозкой; она знает, куда ехать, где повернуть и когда остановиться.
Сергей рассчитывал и вовсе забраться в повозку, чтобы оттуда увидеть лежащий впереди путь…
Он вышел в центре, пересек сквер и, преодолев поступью канатоходца два квартала по скользкому тротуару, оказался на улице Гоголя. Наискосок от него, на другой стороне дороги, за голыми долговязыми тополями, стоял дом из его сновидения, с аптекой и почтой на первом этаже. Сергей вновь прислушался к себе – зов звучал на одной и той же непрерывной уверенной ноте – и, перейдя дорогу, с бьющимся неровно сердцем вошел в обычный двор с перекладинами для выбивания ковров, бельевыми веревками, мусорными контейнерами, покосившимися железными детскими горками и крышками погребов, почему-то всегда вызывающими у него неприятную ассоциацию со старыми надгробными плитами. Прикинув, в каком из подъездов должна находиться пятьдесят третья квартира, он направился к двери с криво выведенной белой краской цифрой «четыре». Худая рыжая кошка при его приближении испуганно метнулась с крыльца и юркнула в подвальное оконце – и во всем дворе не осталось больше никого. Это безлюдье вдруг встревожило Сергея и он резко остановился от внезапной догадки, вспыхнувшей в голове подобно осветительной ракете: вечерний лихач и странный зов как-то связаны между собой, это звенья одной цепи! Угрожающей цепи, готовой захлестнуть его горло и задушить…
Ему стало жарко, а ноги превратились в две оплывающих на солнце свечи. «Ловушка! Ловушка!» – торопливо застучало в мозгу.
Шум вползающего во двор мусоровоза привел его в чувство. Сергей в сердцах плюнул, выругал себя и решительно открыл заскрипевшую пружиной дверь подъезда.
В подъезде было тихо. Поднявшись на третий этаж, он сглотнул и привалился спиной к перилам. Серая железная дверь существовала не только в его сне. Серая одноглазая дверь с блестящими «пятеркой» и «тройкой», которые вдруг показались ему зловещими кабалистическими знаками.
Зов не умолкал.
Зачем-то оглянувшись, Сергей неуверенно подошел к двери, сделал глубокий вдох-выдох и нажал на кнопку звонка. Он не мог этого видеть, но знал, что холодный взгляд незримой луны на мгновение стал одобрительным – он поступил именно так, как и обязан был поступить.
За дверью довольно долго было тихо и Сергей поднял руку, чтобы позвонить еще раз, но так и не позвонил. Какое-то новое, прорезавшееся вдруг чутье подсказало ему, что его разглядывают в «глазок». В тот же момент щелкнул замок – раз, и еще раз – и дверь медленно приоткрылась. Сергея прошибла испарина и он отступил на шаг, приготовившись к любым неожиданностям.
В дверном проеме стоял плотный высокий парень в зеленом фирменном спортивном костюме. У парня было широкое скуластое лицо с коротким мясистым носом и рыжеватой щетиной на щеках и подбородке, крепкая шея и густые, слегка вьющиеся пегие волосы, к которым если и прикасалась расческа, то явно не сегодня, а еще вчера вечером, перед сном. Из-под широких бровей настороженно смотрели на Сергея темные глаза. Одной рукой парень держался за невидимую Сергею внутреннюю ручку двери, а другой опирался на черную отполированную трость. Скользнув взглядом вниз, к ногам хозяина квартиры номер пятьдесят три, Сергей понял, что вычурная трость – не какая-то причуда, и не средство самообороны, а печальная необходимость: под пестрым женским очень недешевым платком, обмотанным вокруг неестественно большой ступни парня, явно скрывался гипс. Кажется, это и была та странность, из того сна… Парень выглядел ровесником Сергея и был ему совершенно незнаком.
– Вы ко мне? – голос у парня оказался низким, басовитым, густым, как шоколадная масса из телерекламы. Смотрел он при этом куда-то зa спину Сергея, на пустую лестничную площадку, и стискивал свою массивную трость с таким видом, словно все-таки вот-вот собирался использовать ее именно в качестве дубинки.
Сергей смущенно пожал плечами, не зная, что ответить, – ситуация, действительно, складывалась преглупейшая. Не объяснять же этому травмированному, что увидел его дверь во сне… Он растерянно взглянул в глаза парню – и вдруг понял, что ничего больше не звучит в глубине его сознания. Зов умолк.
Наверное, что-то такое отразилось на его лице, потому что парень, опираясь на трость, сделал шаг назад, в глубь прихожей, и распахнул дверь пошире.
– Заходи. – И взгляд его сделался каким-то странным.
Сергей вошел в чужую прихожую и, быстро осмотревшись, понял, что живут здесь люди с достатком. Это со вкусом и размахом оборудованное просторное помещение с тремя, не считая входной, дверями с толстыми матовыми волнистыми стеклами наводило на мысль о «евроремонте» и не шло ни в какое сравнение с предбанником Сергеевой квартиры с вешалкой на обшарпанных обоях, встроенными в стену шкафами, дверцы которых не могли закрываться в принципе, старым трюмо и расшатанным табуретом.
Сзади дважды щелкнул замок. Сергей обернулся. Небритый хозяин квартиры пристально смотрел на него, навалившись на трость и держа на весу загипсованную ногу – утолщение угадывалось и под штаниной, доходя почти до колена. И новым своим чутьем Сергей понял, что между ними существует – несомненно существует! – какая-то пока еще непонятная таинственная связь. Нет, не случайно, никак не случайно приснился ему этот сон!..
