— О боги. Сейчас иду.
Он встал с дивана, приподнял чарфрул и подтянул штаны, потом опустил чарфрул и рассеянно разгладил его полы.
Жена запустила в него с дивана подушкой.
— Какой же ты пентюх, Бардол! Начал дело, так изволь закончить. Прикажи этому болвану убраться с глаз долой.
Тряся тяжелыми щеками, анатом покачал головой:
— К сожалению, дорогая, так устроен мир. Клиенты приходят и уходят независимо от моего желания, и с этим ничего не поделаешь. Я скоро вернусь, а ты пока согрей мне местечко.
Из тени коридора астролог некоторое время рассматривал посетителя, сам оставаясь невидимым. Бардол КараБансити был невысок, но кряжист, своей большой головой он смахивал на фагора и имел привычку выражаться витиевато. Свой чарфрул он подпоясывал крепким кожаным ремнем, на котором висел неизменный кинжал. С виду его можно было легко принять за мясника, но на самом деле он был широко известен как человек сведущий во многих науках и умелый лекарь.
СкафБар со своей сутулой спиной и торчащим пузом не произвел на астролога особого впечатления и потому, приняв суровый вид, он спокойно вышел к нему из тени коридора.
— Я к вам по делу, господин, — сказал, увидев его, СкафБар. — У меня есть мертвое тело на продажу, человеческое тело, господин.
Продолжая молчать, КараБансити сделал знак фагорам. Повинуясь безмолвному приказу, нечелы вышли за дверь, и вскоре мертвец СкафБара уже лежал на прилавке. К одежде покойного прилипла стружка и ледяная каша.
Астролог критически осмотрел товар.
— Гниловат. Где ты его откопал, приятель?
— Я выловил его из реки, господин. Когда рыбачил.
От газов труп настолько раздулся, что на нем уже начинала лопаться одежда. КараБансити перевернул мертвеца на спину и вытащил из кармана его куртки небольшую дохлую рыбу. Подняв бровь, он поглядел на СкафБара и бросил рыбу к его ногам.
— Это скаппер, рыба-прилипала, если тебе неизвестно. Вообще-то это не рыба, а морская личинка червя Вутры, но тебе, предпочитающему правде ложь, это, конечно же, неинтересно. Сейчас важно другое, а именно то, что личинка эта водится исключительно в море. В море, а не в пресной воде, ясно? Теперь скажи, зачем ты мне солгал? Может быть, ты убил этого бедолагу? Я немного знаком с френологией, и череп у тебя совершенно бандитский.
— Хорошо, господин, если вам угодно, я выловил труп из моря. Мне тяжело об этом говорить, но несчастная королева, верным слугой которой я являюсь, не хотела, чтобы об этом стало известно.
КараБансити всмотрелся в лицо мажордома.
— Ты хочешь сказать, неуч, что служишь МирдемИнггале, королеве королев? Горько слышать, потому что эта дама заслуживает лучших лакеев и лучшей участи.
С этими словами анатом поглядел на дешевый лубочный портрет королевы, висящий в углу комнаты.
— С вашего позволения, я слуга королевы и служу ей верой и правдой. Какую цену вы могли бы дать за этот труп?
— Учитывая путь, который тебе пришлось проделать, — десять рун, не больше. Сейчас такие времена, что при необходимости я могу покупать себе материал хоть каждый день. И посвежее твоего.
— Мне велено было просить с вас пятьдесят рун, господин. Пятьдесят рун.
СкафБар суетливо потер ладони, изображая смущение.
— Странно, что ты со своим тухлым товаром явился в Оттассол именно сейчас, когда сюда вот-вот должны прибыть король и посланник Святейшего Це’Сарра. Уж не сам ли король тебя послал?
СкафБар развел руками и пожал плечами.
— Я только что привел своих хоксни из Гравабагалинен, а короля, как известно, там нет. Заплатите мне хотя бы двадцать пять рун, господин, чтобы я мог немедленно отправиться в обратный путь.
— Ты еще и торгуешься, низкопоклонник! Неудивительно, что мир наш катится к гибели.
— Ну что ж, в таком случае, господин, я могу удовольствоваться двадцатью рунами. Двадцать — это очень скромная цена.
Анатом позвал одного из фагоров.
— Заплати ему, и пусть убирается.
— Школько я должен ему жаплатить?
— Десять рун.
СкафБар испустил придушенный крик.
— Черт с тобой, пятнадцать. За это ты, друг мой, передашь своей госпоже мои лучшие пожелания. Наилучшие пожелания от Бардола КараБансити.
Фагор сунул лапу в мешок у себя на поясе, вытащил кожаный кошель и протянул СкафБару три золотые монеты. Мажордом сгреб деньги с ороговелой трехпалой лапы и покинул дом анатома с видом угрюмым и оскорбленным.
Едва дверь за СкафБаром закрылась, астролог моментально преобразился: он оживился и прищелкнул пальцами, отдавая приказ фагору. Тот с видимой неохотой взвалил труп на плечи и понес его по темному мрачному проходу, из глубины которого сквозняк доносил странные запахи. КараБансити, который с одинаковым увлечением изучал как движение звезд, так и работу кишечника, оборудовал в своем жилище лаборатории на все случаи жизни.
Фагор принес труп в прозекторскую. Сквозь маленькие квадратики окошек, пробитых в толстенных стенах, пробивался скудный свет. При каждом шаге из-под ступней нечела прыскали тусклые лучики. Казалось, что, шагая, он давит ногами рассыпанные по полу алмазы; на самом деле это были осколки стекла, оставшиеся с тех времен, когда Кара-КараБансити занимался изготовлением линз.
На одной стене прозекторской были старательно нарисованы десять зодиакальных домов. На другой висели три распятые туши в различной степени препарирования — гигантская рыба, хоксни и фагор. На письменном столе были разбросаны листки с пометками и рисунками, сделанными цветной тушью: КараБансити трудился над сравнительным описанием внутренних органов этих существ.
Фагор распялил гравабагалиненского мертвеца в анатомической раме и по знаку хозяина безмолвно удалился. Присутствие фагоров во время работы раздражало анатома, но в остальном он терпел их, потому что они обходились ему дешевле слуг-людей или рабов.
После недолгого поверхностного осмотра добычи ученый извлек из ножен кинжал и, не обращая внимания на трупный запах, начал срезать с мертвеца одежду.
Покойный был молодой человек лет двенадцати — двенадцати с половиной, самое большее — двенадцати лет и девяти теннеров от роду. Покрой его простой и грубой одежды был иноземным, а волосы пострижены так, как это принято у моряков.
— Ты не борлиенианец, мой друг, — сказал КараБансити трупу. — Такую одежду носят в Геспагорате — а может, в Димариаме.
Раздев труп, он обнаружил на мертвеце нательный кожаный пояс, почти скрытый складкой распухшего живота. Быстрые пальцы анатома ловко расстегнули пряжку, и живот трупа немного осел. При этом стала видна рана, очевидно, и явившаяся причиной смерти. Натянув перчатки, КараБансити осторожно прощупал рану изнутри и наткнулся на что-то твердое. Это оказался изогнутый серый рог фагора. Вытащив рог, анатом с любопытством его осмотрел. Обоюдоострые рога фагоров были грозным оружием. Этот, судя по царапинам на нем, когда-то был насажен на рукоятку; она потерялась, скорее всего пока мертвеца носило по морю.
