– Вот оно. – Шварценеггер похлопал ладонью по небрежно сложенной кирпичной стенке. – Ну и халтура! Прямо скажем, не наш человек клал. Не Иван Денисович какой-нибудь. Армен, заряжай.
Армен перевернулся на спину и принялся «заряжать», то есть запитывать дрель от идущего по потолку кабеля. Пыхтя и отдуваясь, он ввинтил в толстенную черную кишку хитрый инструмент, эдакую помесь буравчика со штекером типа «папа», и, когда на устройстве загорелся огонек, набросил на выводы «крокодилы». Посыпались искры.
– Есть контакт, – удовлетворенно сообщил Армен и мучительно закашлялся.
Шварценеггер поставил дрель в режим перфоратора, надвинул на глаза очки, посоветовал беречь перепонки, уткнулся сверлом промеж кирпичей и начал долбить.
Это было ужасно.
Дима лежал на трубах, чихая и затыкая уши, и для успокоения нервов думал о том, что смарту этот ужас по фигу – его электронные мозги никак не отреагируют на сотрясение фундамента, потому что живые мозги американского программиста не могли предусмотреть такую бредовую возможность.
Шварценеггер продолбился ударно, за двадцать минут.
– Армен, разряжай, – сказал он. – Ну, успели. Лежим, курим. Или сразу лезем? Невысоко вышли, над самым полом. Я даже чего-то вижу там. Мусоросжига-тель, что ли. Эй, ребята! Вы меня слышите?!
Ребята не слышали. И поскольку заложенные уши разложило далеко не сразу, пришлось немного еще поваляться на трубах. Время позволяло.
Если не считать упомянутого мусоросжигателя и кучи дробленого кирпича, подвал оказался пуст. Более того, он не был никак прикрыт охранной системой – это Дима определил мгновенно. Здесь можно было ходить в полный рост, и команда с наслаждением расправила плечи.
Внутрь дома вела мощная гладкая дверь без малейших признаков замка. Вот почему тут не было сигнализации.
– Дурацкая идея, – сказал Шварценеггер. – Пошел на помойку и захлопнулся на фиг. И конец. Съел весь мусор, потом умер.
– Ерунда, – отмахнулся Дима. – Там с другой стороны фиксатор и доводчик с мотором. Смарт тебе дверку откроет и уж позаботится о том, чтобы ты мог вернуться.
– Петли высверлим? – деловито спросил Шварценеггер.
– Дурак! Упадет же. Вырезай снизу лаз.
– О'кей, – согласился Шварценеггер, посмотрел на часы и достал из сумки фрезу. – Армен, заряжай. Успеем.
Ровно в десять эй эм, то бишь по-русски утра, дом ожил. Сначала он тихо зашелестел – это откинулись панели в стенах, – потом зажужжал. Это поехали на работу пылесосы. Дима просунул в узкий лаз зеркальце на длинной ручке.
– Нормально, – сказал он. – Путь открыт. Теперь последний инструктаж. На пути бытовой техники лишний раз не вставать, задницы не отклячивать. Лучше всего не на четвереньках двигаться, а вообще по-пластунски. Так надежнее. Ну, коллеги, за мной!
* * *
В доме не жили. Да, как и обещал заказчик, внутри оказалась кое-какая мебель и довольно много хорошей престижной аппаратуры. Даже очень престижной. Шварценеггер минут пять, кряхтя, нарезал круги вокруг стойки домашнего кинотеатра, прикидывая, как бы чего-нибудь из нее выковырять. Кончилось тем, что он смотал целую бухту, метров в десять, жутко дорогого аудиокабеля с золотой нитью и так дальше ползал – с этой бухтой через плечо.
– Меломан хренов, – вздохнул Армен. – Крохобор несчастный.
– У меня пылесос отвертку скоммуниздил! – прошипел сквозь зубы Шварценеггер. – Только я ее отложил на минутку, тут эта сволочь мимо проезжает. Звякнуло что-то, я хвать – а кранты отвертке! У-у, зараза! Нет на тебя кувалдометра!
– А на отвертке – твои пальчики, между прочим, – заметил Дима издали. Он непрерывно щелкал камерой, выискивая такие ракурсы, чтобы не очень бросалось в глаза, с какой подозрительно низкой точки снимают. Получалось у него плохо, Дима злился: – Пальчики. Твои. А?
– Да их давным-давно затерло! – Шварценеггер махнул в сторону Димы перчаткой.
Они еще и в масках были. Диму знали как перестраховщика, почему и слушались безоговорочно. Дима и вправду был не Ленин – не спалился еще ни разу
На родине он вообще не вором работал, а каким-то секретным инженером по оборонной части.
– Будем надеяться, что затерло, – вздохнул Дима. – Армен, на кухню сползай. А ты, Шварц, пошел в спальню. Чует мое сердце, господа, что творится здесь какая-то лажа. Но убей меня Бог, если я понимаю, в чем она заключается.
Нет, в доме не жили.
Армену не удалось заглянуть в холодильник, но зато он обнюхал мусорное ведро. А Шварц не обнаружил в спальне «ни грамма», как он выразился, постельного белья. Да и зала, мягко говоря, обжитой не выглядела… Да и прихожая тоже.
Здесь решительным образом не ступала нога человека.
Это тоже Шварценеггер такими словами обозначил ситуацию.
– Да и хрен с ним, – сказал Дима на двадцать пятой минуте. – Пошли, что ли, домой. А то я каждый раз как переползаю инфракрасный луч, у меня нервы в струнку вытягиваются. Следы проникновения есть? Значит, работа сделана.
– Я в спальне из комода ящики вытащил, – доложил Шварценеггер.
– А я на кухне нагадил слегка, – сообщил Армен.
– Надеюсь, не буквально?
– Вообще-то, если честно, я там пописал. Извини, Дим, приспичило. Но за мной уже убрали. А нагадил я в том смысле, что дверцу, за которой полотер кухонный живет, сломал немножко. Там сигнал пойдет, будто она не закрыта. Дом вызовет механика, тот явится – что такое, внешне все в порядке…
– Не явится твой механик. Хозяева в отъезде, ему без мента внутрь не попасть, – расстроил Армена Шварценеггер.
– А вот это мы посмотрим, – сказал Дима. – Это ты, Армен, хорошо придумал. Шварц! Звони Абрамчи-ку, пусть хватает бинокль и пешком бежит на точку, откуда ты дом слушал. Это ведь недалеко. И пускай докладывает, не подъехал ли кто и не вошел ли в домик. Ты пока ему задачу поставишь, я еще пару снимков щелкну – и полезли. Хорошенького понемножку. Да, вот еще что. Кабель ворованный брось. А ну, брось, кому сказано!
Как ни странно, ползти обратно было еще труднее и противнее. Вроде бы на том конце тоннеля команду ждала свобода – яркое солнце и довольно свежий воздух. Но они устали. Гораздо сильнее, чем предполагали устать. Поэтому из люка в вэн забрались не довольные собой победители, а измочаленные и заметно постаревшие за это утро трудяги.
– Ты, конечно, Димка, умный, – заявил Армен, выливая себе на голову ноль шесть литра минералки, – но как же я затрахался!
– За червончик, – напомнил Дима.
– А может, я дешевле и не даю, – предположил Армен.
Зазвонил телефон Шварца. Дима попросил взглядом, и Шварц протянул ему трубку
– А-а, выбрались! – обрадовался Абрамчик. – А то связи не было. Значит, слушай, Дим, у меня новости.
