Избитый и окровавленный, он кое-как добрался до медицинского отсека, где медробот до утра лечил его ушибы и гематомы. Палец сросся слегка кривовато, но ломать его заново Кралевский не стал: надо было идти работать.
После этого случая он больше не пытался зайти в столовую, и ел только продукты вторичной переработки.
Серые куски синтетического мяса и того же цвета хлеб были синтезированы из экскрементов экипажа. Так или иначе, они всё-таки заставили его есть дерьмо.
*
К концу недели корабль совершил два гиперперехода. Первый раз Оскар даже не успел понять, что происходит: он занимался своими трубами, когда заработал дейкстровский привод. Следующие три часа Кралевский валялся на полу, корчась от боли: нуль-генераторы ломали метрику пространства, и каждая случайная флуктуация многомера наводила остаточные токи в нервах. Пару раз он чуть не отдал концы - один раз от болевого шока, второй - когда колотился затылком о переборку.
Экипаж, разумеется, лежал в анабиозных камерах. По идее, одна из них предназначалась для него - но никто и не подумал предупредить говнокрута о начале перемещения.
Когда он пришёл в себя, то обнаружил, что лежит с разбитой головой в луже собственной мочи, но в общем и целом жив. Проглотив пару таблеток энергина, он потопал обратно к своим трубам и фильтрам.
Второй прыжок он провёл в анабиозной камере. Время гиперперехода любезно подсказал ему Жиро - судя по всему, всё ещё не оставивший своих планов относительно нетрадиционного использования его задницы.
Выйдя из заморозки, Оскар столкнулся с неприятным фактом: его камера была кем-то заперта снаружи. Попытки привлечь внимание результата не дали. Устав кричать и стучать в стенку, он сел на край криогенной ванны и стал ждать неизбежного.
Камеру открыл плотоядно ухмыляющийся господин Яйно Йорве. В руке у толстячка был кусок металлизированного кабеля. Остальные были вооружены кто чем - кажется, только у Жиро в руках ничего не было.
Когда Кралевский пришёл в себя, первое, что он почувствовал - это дикую боль в заднем проходе.
Медицинский робот залечил ему разорванный сфинктер, вытащив при этом из кишечника какую-то проволоку, битое стекло, и ещё что-то в этом роде. Кроме того, в глубине обнаружились следы мужской спермы. Видимо, Жиро решил не дожидаться добровольного согласия - а может, и толстячок не побрезговал дармовым удовольствием. Более серьёзных повреждений не было: то ли развлекавшиеся знали меру, то ли у них не было времени заняться своей жертвой как следует.
Но что-то подсказывало Оскару, что на следующий раз скучающие господа космолётчики могут и переборщить.
Поэтому он решил, что следующего раза ждать не имеет смысла.
*
Обычно к третьему-четвёртому прыжку у корабля подходил к концу энергетический запас. В таких случаях корабль пускают по круговой орбите возле какой-нибудь звезды, ожидая, пока гиперполе, создаваемое дейкстровским приводом, вычерпает достаточно энергии из окружающего пространства. Как правило, на это уходило два-три дня. Переселенческому кораблю, однако, не посчастливилось: он завис в пустоте, а до ближайшего звёздного скопления было слишком далеко.
В принципе, ничего особенно страшного в этой ситуации не было - просто время сбора энергии растягивалось до двух-трёх недель. Экипаж, однако, отчаянно скучал: в таком положении даже всегалактическая инфосеть оставалась недоступной.
Скука обошлась Кралевскому в пару сломанных рёбер. Как ни странно, толстячок на этот раз был ни при чём: Оскар просто подвернулся под горячую руку компании полупьяных механиков.
Зато встретившийся ему на нижней палубе Жиро сообщил ему, что следующий гиперпереход ожидается очень длительным, так что весьма желательно переждать его в анабиозе. А пользование анабиозной камерой без его, Жиро, личного разрешения, может закончиться для Кралевского чем-нибудь похуже, чем в прошлый раз. В связи с чем настоятельно порекомендовал следующей же ночью посетить его каюту, предварительно подмывшись.
На следующий день говнокрут исчез. Искать его не стали: всем было понятно, что глупый человечек отсиживается среди вонючих труб, надеясь, что о нём забудут.
Капитан на всякий случай сделал устный выговор начальнику службы безопасности Яйно Йорве. Тот заверил капитана, что он лично приложит все усилия, дабы найти буяна и наглядно объяснить ему основы дисциплины. Если, конечно, буян оклемается после прыжка...
Командир от души посмеялся.
III
Единицу груза номер 2565 звали Арон Коффе. Его родина, AFFA5, была классической "старой" системой, заселённой ещё с Земли. Кризис не обошёл её стороной, но запасливые аборигены вложили достаточно денег в галактические банки, чтобы поддерживать социальное государство. Которое, помимо всего прочего, могло позволить себе такую роскошь, как гарантии трудоустройства для каждого гражданина системы.
Молодой Арон выбрал в качестве профессии гиперсветовую астрогацию, после чего получил должность помощника капитана на маленьком грузовозе. За три года коммерческих полётов Арон скопил небольшую сумму денег, которая позволила ему доучиться до капитана. Однако, хорошая работа всё никак не подворачивалась, и Арон сделал глупость: подписал контракт с агентом султаната D2CFF, который сманил молодого капитана на вольные хлеба.
Как обычно на султанском флоте, оплата производилась по очковой системе - неплохая сумма в целом за рейс, и вычеты за каждую провинность. На первом рейсе Арон кое-что заработал, зато после второго - ему дали скверный корабль и нещадно штрафовали за любую мелочь - вышел в минус. Здесь бы ему и следовало завязать, но он заупрямился, и пошёл в третий рейс, из которого уже не вернулся: представитель султана на борту насчитал ему немыслимые штрафы и объявил неоплатным должником - что означало бессрочное рабство на D2CFF. Самого Арона об этом факте уведомлять не стали: его личный биочип был дистанционно отключен в тот момент, когда молодой капитан лежал в анабиозной камере после гиперперехода.
Замороженное тело упрямца было отправлено в султанат, где его, скорее всего, ждала бы недолгая и невесёлая жизнь. Однако, в тот момент власть в системе очередной раз переходила из рук в руки, что привело к неразберихе. В результате тело Коффе с приклеенными к ноге документами спихнули на орбитальный склад брёвен, предназначенных для продажи Бюро. Там оно пролежал лет сорок, пока проходивший мимо корабль Бюро не купил весь склад оптом.
Всё это время Арон провёл в анабиозе, даже не подозревая о своих злоключениях.
Поэтому он сильно удивился, когда открыл глаза и увидел свои руки в наручниках. Через минуту выяснилось, что его ноги связаны какой-то верёвкой - судя по всему, позволяющей ходить, но только маленькими шажками.
