— Но доктор, — нам следует убить его.
— Нет, нет — они никогда не посадят корабль. У них возникнут подозрения, и корабль будет сожжен перед приземлением. Доктор умен, пусть играет в свои игры. Не бойся.
— Но он загоняет меня в угол, не знаю как, но я чувствую это. Мы должны вернуться, вернуться, пока это возможно.
Полный ненависти разум сжался, источая яд из тысяч пор, и засмеялся.
— Не бойся. Помни, ведь он убьет только одного из нас.
Джефф кисло обратился к доктору:
— Надеюсь, ты удовлетворен, ты перевернул вверх дном весь корабль. Они затравили Вескотта, он уже не знает, где право, где лево, и все готовы кинуться друг на друга. Чего ты добиваешься, Док? Если бы я это знал, то, наверное, был бы на твоей стороне, но так дело заходит слишком далеко. Я не сплю с тех пор, как это началось, и всякий раз при встрече с Вескоттом он смотрит на меня так, что я чувствую себя Иудой.
Он потянулся за зажигалкой в руке доктора.
Кроуфорд отшатнулся, словно ужаленный.
— Не прикасайся ко мне!
Джефф моргнул и посмотрел на доктора.
— Я просто хотел взять зажигалку, Док.
Доктор выдохнул и пристыженно бросил зажигалку Джеффу. — Извини, я тоже как на иголках. Мне снятся кошмары, я боюсь каждого на корабле, и в том числе самого себя.
— Просто у тебя расшалились нервы, — сказал Джефф. — Я все еще не вижу ключа к происходящему.
— Слушай, Боб, у тебя короткая память. Роберт Вескотт мертв. Он мертв уже давно, под палящим солнцем Венеры. Никогда не забывай этого, ни на минуту. Я не мог тут ошибиться, — и это не продлится долго. Все, что мне нужно, это несколько часов, немного радиоактивного висмута и я получу ответ.
Он встал и направился к двери.
— По крайней мере мне-то скажи, что ты ищешь?
— Извини, — ухмыльнулся доктор. — Кроме того, откуда я знаю, что ты не монстр?
Идиот! Разум его кричал на обратном пути в лазарет. Идиот, идиот, идиот допустить такой промах! Доктор вытер вспотевший лоб, жестко обвиняя себя в случившемся. Допустить такое, намекнуть на идею, все более овладевавшую им, медленно раскрывающуюся в своей полной и ужасающей реальности — что Роджер Вескотт вовсе не обязательно единственный чужак на борту! Джефф, вероятно, не придаст сказанному значения, но все равно, он не должен допускать таких ошибок. Никто не должен знать о его подозрениях.
Он услышал шаги в коридоре над лазаретом. На верху лестницы-шахты он увидел, как Роджер Вескотт готовит свой антигравитационный реостат для замедленного падения и медленно скользит вниз.
Парень был бледен, глаза пустые, как будто его преследовали ночные кошмары. Доктор почувствовал к нему жалость, но тут же без колебаний отбросил ее.
Вескотт смотрел на него долго, затем сказал:
— Доктор, я больше не выдержу. Я не брал денег со стола, и вы это знаете. Я хочу, чтобы вы прекратили это.
Доктор откинул голову назад, подняв брови.
— Прекратил что?
— Дело о воровстве. Вы знаете, что это неправда. Вы начали дело, и вы единственный, кто может его прекратить. Я не слышал ни одного нормального слова за всю последнюю неделю. Я больше не вынесу.
— Ты обратился не по адресу за нормальным словом, Вескотт. Испробуй в другом месте.
Вескотт кусал губы, его лицо было белым.
— Я не могу больше терпеть, Док. Если вы не остановите эту кампанию, я сойду с ума.
Доктор пожал плечами и усмехнулся.
— Отлично, Вескотт, — сказал он грубо. — Давай, сходи с ума. Я не буду тебе мешать.
Слезы показались у парня на глазах. Он повернулся и вышел из комнаты.
Доктор вздохнул, затем вынул маленькую бутылочку из ящика стола. Она была почти пустой, только немного белой пыли оставалось на дне.
— Не подведи меня, бэби, — прошептал он, качая головой.
— Всем внимание. Приготовиться к торможению через три часа, — по системе оповещения трижды прозвучала команда капитана.
Кроуфорд шагнул в каюту Джеффа. Плечи его поникли, глаза ввалились. Он уронил большой черный конверт на стол Джеффа и упал в релаксатор.
— Полагаю, до приземления осталось всего несколько часов, — сказал он. — Похоже, я все-таки успел, — он указал на конверт. — Здесь товар, Боб. Я его расколол.
— Вескотт?
— Вескотт. Никаких сомнений. Я только что приказал ему спуститься вниз для уборки шлюза по правому борту. Тебе лучше пойти со мной — я хочу, чтобы ты увидел все собственными глазами.
Джефф осторожно открыл конверт и вынул его содержимое.
— Это указывает на Вескотта?
— Да. Я объясню все позже.
Они наткнулись на дежурного офицера рядом со шлюзом и отослали его. Вместе они посмотрели через тяжелую стеклянную панель в камеру. Роджер Вескотт был там, драил пол щеткой с мыльной водой.
Доктор закрыл замок на задвижку и нажал кнопку в стене. Красный свет залил камеру и ровно загудел насос, откачивающий воздух. Вескотт взглянул вверх широко раскрытыми в тревоге глазами и вскочил на ноги.
— Док! закричал он, его голос слабо, но ясно доходил до них сквозь панель. — Док! Нажмите на переключатель! На мне нет костюма!
Джефф дышал со свистом, и с ужасом смотрел на доктора.
— Что ты делаешь? Ты же убьешь его.
— Просто наблюдай, — прорычал доктор. Человек в камере стоял, напрягшись, ужас был написан у него на лице.
— Док! — кричал он в отчаянии. — Док! — Отключи насос. Останови его, Док, останови его!
Его глаза были полны страха, лицо исказила гримаса бессильной ярости. Прекрати, Док, я задыхаюсь.
Он лупил кулаками по дверце люка, пока кровь не брызнула и не залила дверцу — став при этом чем-то отличным от крови.
Его руки поднялись к горлу, и он опустился на колени, и по мере падения давления тело его с жутким кашлем скрючивалось на полу. Вдруг кровь полилась из ноздрей, он дернулся в последний раз и затих.
И его тело начало изменяться, таять, терять определенность розовых щек и белых волос, трансформируясь в глобулу липкого красного желе. Растаяли руки, ноги и, наконец, масса приобрела форму гигантской красноватой амебы. Внезапно она сформировалась в шар, задрожала и успокоилась. Доктор оторвал глаза от панели, потряс головой и бессильно опустился на пол.
— Ты видишь, произнес он устало, — я не ошибся.
— Я никогда не видел имитации, — сказал Кроуфорд, — которую нельзя было бы обнаружить, если идти правильным путем. Обычно есть ошибка в самом проекте: либо копия несовершенна, либо материал выбран неподходящий. Но здесь мы имеем совсем другой случай. Мы столкнулись с имитацией человека. Здравый смысл и интуиция медика подсказывали мне, что в конечном счете дело мы будем иметь с имитацией человека, хотя и со столь совершенной, что даже при исследованиях ткачей на микроскопическом уровне не обнаруживаются изъяны. Все говорило о том, что этот орешек будет трудно расколоть!
