- Да, - Элен была удивлена и тронута. - Кажется, да.
Ей казалось, что после этого разговора она лучше узнала Сигурта. Между ними - навигатором и известным на всю Диаспору археологом - возникла некая связь, неожиданная, но реальная.
Страну без времени нельзя увидеть извне. Нельзя оглянуться и сказать: «Там я был» или «Вот, что случилось». Все «случившееся» во время перехода обречено исчезнуть, как сон, стоит им выйти в нормальное пространство. Пока «Пиратка Дженни» двигалась без движения, направлялась к концу без конца, в парадоксальном мгновении. Напряжение на борту росло. Активный Состав терзала раздражительность, отодвинувшая на задний план призрак и кошмары Рафа, а также мелкие интрижки. К Сигурту, чье бодрствование было частью их бремени, они теперь относились не как к диковине, а как к требовательной кошке. Прозвище Бэтмен всем набило оскомину.
Картер летал на звездолетах с самой первой навигации в космических морях и, конечно же, различил письмена на стене.
- «Пиратка Дженни» - безлошадная повозка, - стенал он, горюя по залитым солнцем зеленым стенам, мшистой земле, полированной березе. - Вскоре все это исчезнет, все уйдет в прошлое. Пассажиры будут сами себя перевозить, а мы устареем.
- Заткнись! - одернула его Элен. - Заткнись, заткнись, заткнись! Я пытаюсь сосредоточиться…
Она смертельно боялась, что совершила ошибку. Она раз за разом перепроверяла коды в поисках хотя бы какого-то следа призрака (должен же быть какой-то след!), не находила ничего, но знала, что упустила нечто важное.
Ошибка. Ошибка! Воспоминание, что на завершающей фазе полета она всегда так мучится, нисколько не утешало.
- А как же грузы? - подняла глаза от пасьянса роскошная красавица Симона, их старший инженер. - Кто будет перевозить грузы, доктор? Кто, как не мы, станет тащить их через бесконечную пустоту? Черт, подумай только, какие мощности им понадобятся!
- Не ругаться! - вставил Раф, который всегда оживлялся, когда остальные делались угрюмыми, и сейчас сделался мелью, скалой, ненавистной помехой рейса.
- А пошел ты!..
- А если какой-нибудь свихнувшийся киборг нарушит Конвенцию? Или создадут разумную нанотехнологию и начнут впрыскивать искусственный интеллект в материю? - продолжал апокалиптически настроенный Картер.
- Ну и что, черт побери! Ты не станешь лишним, ты же врач.
- Эй, полегче с ругательствами!
- Не сходится, приятель. Если это будет настоящий искин, его наделят гражданскими правами, и никто не сможет заставить его что-то делать против воли. Мы возьмем его к себе в профсоюз, и он окажется на нашей стороне…
Опустив чернобархатную голову на тонкие руки, инопланетянин тихонько вздохнул. Все семеро восприняли это как возмутительное оскорбление. Они бы набросились на Бэтмена и разорвали в клочья, вот только знали, что за такое преступление придется жестоко поплатиться. Элен предпочла сбежать к терминалу бортового компьютера. Господи, пусть это уже кульминация! Пусть мы вот-вот перевалим через вершину, это невыносимо.
Они над вершиной.
Элен зафиксировала координаты, сама эта новость принесла облегчение. Теперь ей остается только смотреть, как ползут понемногу вниз показания датчиков, как не расходятся на фазы реальностей, а складываются в конвергентности каскадом цифры. Она любила и ненавидела эту часть путешествия…
В последний раз она спустилась в трюм навестить Загробную Жену. Прошел слух, что всей команде дадут бесплатный пропуск на Выставку, но Элен решила, что не пойдет. Отношения сложились здесь, в тускло освещенной пещере. В нормальном пространстве будет уже не то. Гробница встретила ее мерцающим безмолвием, неподвижностью горя, запечатленного в камне.
- Привет! - шепнула Элен. - Наверное, я пришла попрощаться.
Она не удивилась, когда к ней присоединился Сигурт. Улыбнувшись друг другу, они немного посидели, но обоих манил темный провал-слеза. Первым сдался инопланетянин. Зацепившись длинными пальцами-когтями за два выступа в рельефе, которых Элен… не замечала раньше, он плавно взмыл к проему. Тут нет ступенек, подумала Элен, это правильно, таков и должен быть вход. Она попыталась повторить действие инопланетного археолога, но не смогла найти опоры. Пришлось снова карабкаться, как и в прошлый раз.
В каменной комнате партнеры по-прежнему сидели лицом друг к другу, «жена» навеки застыла в позе прощания.
Чувства, запечатленные в искусстве, были Розеттским камнем [3], единственным (и зачастую ненадежным) общим языком диаспоры. Элен не знала наверняка, что исходно означало выражение «Розетт-ский камень». Сигурт, скорее всего, знает. Но ей казалось, она понимает смысл незавершенной ласки, разбирает речь в блестящих, полуприкрытых глазах. Мертвых больше нет. Загробная Жена осталась сама с собой. Осталась в той жизни, которая завершилась, отказалась продолжать, а другая…
Как странно, как прекрасно…
Сигурт ушел в недра гробницы. Некоторое время спустя Элен услышала, как он возвращается. Ей незачем было оглядываться, она ясно представляла себе, как он опирается о косяк старинного дверного проема. Она воображала, как остается сама с собой, в стране без длительности. Сколько бы раз она ни покидала этот истинный свой дом и не просыпалась в забвении, но так и не смогла привыкнуть к боли расставания. «Но ведь мне нет нужды уходить, - думала она. - Я могу остаться. Если бы я не полетела в этот рейс, если бы не встретила Сигурта, то никогда бы не поняла, что такое возможно!»
С бесконечной признательностью к инопланетянину она опустилась на колени, поползла к столу с копиями даров и свернулась калачиком у камня.
- Загробная Жена была обязана остаться со своим мужем, их связь была закована навечно, - тоном мягкого извинения говорил у нее за спиной археолог. - Но в особых случаях допускался… ну… своего рода обмен. Один призрак на другой. Возможно, я немного солгал вам. Мы по-разному воспринимаем время. Для вас принцесса умерла очень, очень давно. В моем времени, в моей жизни, в тех годах, которые я провел, бодрствуя, это было совсем недавно.
Смутно Элен увидела, где и как допустила ошибку в расчетах, и понимала, что происходящее с ней сейчас - следствие этой ошибки. С точки зрения абсолютной реальности, нет ни кают-компании, ни знаменитого на всю Вселенную археолога, ни полного гробниц трюма - ничего, кроме шторма вовне, и она падает в него, в манящую пустоту ужаса, который, как известно любому звездоплавателю, поджидает…
Чувства бывают обманчивы. Разумные двуногие едва знают что-либо друг о друге - пока. Ложные представления множатся, дикие ошибки вскрываются, но, увы, слишком поздно. Элен знала, что все это - камень у нее под щекой, обман Бэтмена - лишь мысленные проекции, а в реальности нет ничего, кроме шторма. Но в последнее мгновение, в парадоксальное мгновение перехода, негодуя на неизбежность пробуждения, на то, что нельзя остаться здесь навечно, она почувствовала, как раскалывается, дает жизнь другой, которая пойдет дальше.
