Аська вцепилась обеими руками в маленький прочный стальной засов. Его никак не могли открыть снаружи, но она всё равно вцепилась и держала.
Дверь попробовали. Аська перестала дышать.
— Не понял, — глухо сказали за дверью.
В замке заскрежетало.
— Ключ-то тот? — спросил другой голос.
— А какой ещё может быть?
— А квартира?
— И квартира та. Вот, смотри…
— Странно.
— Слушай. А вдруг хозяева дома?
— Сказали же, что нет.
— Ну, мало ли — сказали. Валим отсюда.
— Попробуй ещё.
— Ну вот — пробую. Вот.
Замок закрылся на все четыре оборота. Дверь толкнули. Потом замок открылся. Дверь снова толкнули.
— Понял? Изнутри закрыто.
— Понял. Ай, нехорошо…
Две секунды — и хлопнула дверь лифта.
Аська сползла на пол.
Сквозь сон потом ей мерещились звуки: визг тормозов, грохот сталкивающихся автомобилей, гвалт голосов и пальба. Но она не проснулась.
И ещё сквозь сон Аська мучилась, что ничего не сделала по работе.
Ну не смогла!..
Утром, зашпаклевав как попало синяк и нацепив тёмные очки-стрекозы, Аська отвела Бу в садик и заявилась на службу.
Вряд ли вчера хоть кто-то заметил исчезновение солового со стоянки — зато сегодня все обратили внимание на его триумфальное возвращение. И на то, что Аську украсили боевые отметины. Таким образом, вся история обретала драматические и даже героические черты. Никто с прямыми вопросами не приставал, но поглядывали на Аську с надеждой — вдруг сама всё расскажет?
Уж чего-чего, а рассказывать Аське не хотелось.
Она разбудила комп и стала смотреть, что накопилось за вчера и сегодня. Не так много, разгребём…
Ку-ку.
«Ваше желание будет исполнено в течение часа».
Чего? Какое ещё желание?..
Всё, что было вечером и ночью, помнилось как сквозь дым.
— Чебурахина!
Фиг вам. Меня нет, меня нет… она как раз выходила из рабочей комнаты — попить кофейку и вообще — и возвращаться на зов не собиралась. Всё равно ничего хорошего из возвращения не получилось бы.
И ушла.
В закутке, который назывался столовой, стоял хороший кофейный автомат и шкаф, в котором сотрудники держали свои чашки и ложки. За шкафом было узкое пространство, где Аська спряталась, обняв свою чашку (с изображением жёлтого улыбчивого солнца).
Там её и нашли. Шаман и полузнакомая деваха из логистики.
— Во, — шаман широким жестом представил Аську девахе и удалился.
— Ася, — сказала деваха, — меня зовут Вера, у меня девочке шесть лет…
* * *
В общем, Вера купила своей дочке путёвку в детский лагерь в Латвии, а девочка возьми и заболей. Так вот, не хочет ли Аська переоформить эту путёвку на своего сына — это и Вере будет выгодно (потому что иначе слишком много денег пропадёт), и Аське не так накладно…
— Хорошо, — сказала Аська, записав в блокнотик даты и цены, и куда и когда надо будет сходить с Верой. — А как называется?..
— «Хоббитания», — сказала Вера. — Это по этому… «Повелитель колец»…
* * *
— Чебурахина, — сказал Грозный, глядя на неё подозрительно. — Ты где ходишь?
— Пью, — честно сказала Аська. — В смысле, кофий. А что?
— Вот и я спрашиваю: что? Что ты натворила? Звонили из прокуратуры, интересуются. Придётся тебе к ним подъехать. За твой счёт, учти, часы эти не оплачиваются.
— Кто бы сомневался, — сказала Аська.
— Вот, просили позвонить…
* * *
В прокуратуре сказали, что приедут сами. Скоро. Может быть, минут через сорок.
* * *
Она села за комп, и тут же пришла «аська».
«МЫ исполнили три ваших желания. Теперь Вы должны выполнить три наших поручения. С Вами свяжется наш оператор»…
Звякнуло в кармане. Аська вытащила мобилку, нажала кнопку:
— Да?
— В ближайшее время вас попросят опознать труп, — сказали в телефоне. — Вы ни в коем случае не должны этого сделать.
И — тот, кто говорил, отключился.
* * *
Следователь прокуратуры был плотен и рыж. Такие, как он, играют в кино английских моряков.
— Анна Владимировна? Меня зовут Пётр Сергеевич, фамилия Порфирьев. Я очень прошу вас не волноваться…
— Что-то с Бу… с сыном? — выговорила Аська.
— Нет-нет. Но… вы замужем?
— Формально — да.
— Ваш муж — Громыко Станислав Андреевич?
— Да. С ним что-то случилось?
— Случилось. Видите ли… Он погиб. То есть мы полагаем, что это был он.
— Не поняла.
— Ну… мы нашли его документы… в кармане. В общем, так: человека загрыз медведь.
— Стаса?
— Мы полагаем, что да. Скажите, на его теле есть какие-то особые приметы?
— Ой… — сказала Аська. — Что, до такой степени?..
— Увы, да.
— У него шрам от аппендицита и шрам вот тут, под коленкой. Родинка на пояснице…
— Справа, слева?
Аська помедлила, вспоминая, где эта злосчастная родинка.
— Слева. Да, и ещё — татуировка на левом плече. «БВКУРЭ-94»… Он?
Следователь молча кивнул.
— И всё равно — я должен попросить вас съездить со мной. Я понимаю, что это тяжело и, наверное, уже не нужно, но порядок есть порядок…
— Хорошо, — спокойно сказала Аська. — Только привезите меня обратно, ладно?
* * *
Голова трупа и то место, где должна быть правая рука, были обмотаны зелёными тряпками. Аська посмотрела на татуировку, на родинку, на шрам.
— Да, это он. Надо что-то подписать?
* * *
Потом с неё сняли показания. Она подробно рассказала о вчерашнем вечере, умолчав только о таинственных исполнителях желаний. О том, что муж пришёл извиняться, налаживать отношения, и что они всё-таки поругались (из-за чего? — как обычно, из-за ерунды), и он ушёл, нет-нет, он её и пальцем не тронул, честное слово, именно упала, зацепилась за порожек… да, а потом он ещё позвонил, вот… она достала телефон и нашла последний принятый от Стаса звонок — в ноль сорок. И всё. Что сказал? Сказал, что это она виновата во всём, а он только хотел, как лучше. Что-то вроде того. Когда можно будет забрать тело?
— Вы хотите его похоронить? — спросил следователь. Потом, наверное, почувствовал, что вопрос звучит как-то странно, и повторил фразу, выделив голосом «вы».
Аська кивнула.
Никакой подписки с неё не брали, но настоятельно попросили из города не уезжать. Потому что.
* * *
— Вот так, — сказала она Грозному. — Теперь я вдова.
— Ох, — Грозный откинулся в кресле. — Слушай, ну если что надо, ты только скажи.
— Я поработаю эти дни по удалёнке?
