выбраться из этого помещения", он нажал на кнопку плоской
коробочки.
Начисто забытый им метод телепортации мгновенно
прояснился в его сознании до малейших подробностей. Однако
другие особенности того чужеродного мышления он воспринял
сейчас более спокойно. Например, запахи — ведь тот, из
будущего, думал — они как бы дополняли… словами не
выразишь, что именно… некое поразительное
звуко-зрительное мышление, которое вызвало у Келвина сильное
головокружение. Но оно не помешало ему узнать, что кто-то
по имени Три Миллиона Девяносто Совершенств написал свой
новый плоскостник. И еще было ощущение, будто он лижет
двадцатичетырехдолларовую марку и наклеивает ее на почтовую
открытку.
Но что самое важное — человек из будущего был (или
будет?) вынужден подумать о методе телепортации, и, как
только Келвин вернулся в свое время и стал мыслить
самостоятельно, он тут же им воспользовался…
Он падал.
Ледяная вода встретила его враждебно. Каким-то чудом он
не выпустил из пальцев плоской коробочки. Перед его глазами
в ночном небе закружились звезды, сливаясь с серебристым
отблеском лунного света на фосфоресцирующей поверхности
моря. А морская вода жгучей струёй хлынула в ноздри.
Келвин не умел плавать.
Когда он, пытаясь крикнуть и вместо этого пуская пузыри,
в последний раз пошел ко дну, он буквально ухватился за
соломинку: его палец снова нажал на кнопку.
Пузырьки воздуха плыли вверх мимо его лица. Келвин их не
видел, только ощущал. И со всех сторон его окружала эта
алчная, страшная масса холодной соленой воды…
Но он уже познал некий метод и понял механизм его
действия. Мысли его заработали в том направлении, которое
указал человек из будущего. Его мозг испустил какое— то
излучение — для его определения более всего подошло бы слово
«радиация», — и оно удивительным образом воздействовало на
его легочную ткань. Кровяные клетки приспособились к
окружающей среде…
Он дышал водой — она больше не душила его.
Но Келвин знал также, что эта вызванная чрезвычайными
обстоятельствами адаптация продлится недолго. Оставалось
одно — снова прибегнуть к телепортации. Теперь-то он должен
вспомнить, как это делается. Ведь, удирая от Тарна, он
воспользовался этим методом всего несколько минут назад.
Но он не вспомнил. Информация бесследно исчезла из его
памяти. Единственный выход — снова нажать на кнопку, и
Келвин крайне неохотно подчинился этой необходимости.
Промокший до нитки, он стоял на какой-то незнакомой
улице. И хотя он не знал этой улицы, по всей видимости, она
была на его планете и время соответствовало тому, в котором
он жил. К счастью, судя по всему, телепортация имела свои
границы. Дул холодный ветер. Келвин стоял в быстро
увеличивающейся вокруг его ног луже. Он огляделся по
сторонам.
Тут он увидел на улице вывеску, приглашавшую посетить
турецкие бани, и пошлепал в том направлении. Размышлял он в
основном на отвлеченные темы…
Выходит, его занесло в Нью-Орлеан. Надо же! И, не теряя
времени, он здорово надрался в этом Нью-Орлеане. Его мысли
разбегались кругами, а виски действовало, как универсальный
бальзам, как идеальный тормоз. Необходимо подчинить их
своей власти. Ведь он обладает почти сверхъестественным
могуществом и хочет получить от этого реальную пользу, пока
ему вновь не помешает какое-нибудь неожиданное событие.
Тарн…
Келвин сидел в номере отеля и потягивал виски. Надо бы
под собраться с мыслями!
Он чихнул.
Беда в том, конечно, что очень уж мало общего между его
мышлением и мышлением того человека из будущего. Да и на
связь с ним он выходил только тогда, когда его припирало к
стенке. А это все равно, что получать доступ к рукописям
Александрийской библиотеки на пять секунд в день. За пять
секунд и начать-то перевод не успеешь.
Здоровье, слава и богатство. Он снова чихнул. Робот все
наврал. Его здоровье явно ухудшилось. Кстати, а что такое
этот робот? Откуда он взялся? Если принять на веру его
слова, он вроде как свалился в эту эпоху из будущего, но
ведь роботы отъявленные лгуны. Ох, подсобраться бы с
мыслями.
Видно, будущее населено существами немногим симпатичнее
героев фильмов о Франкенштейне (5). Всякими там андроидами,
роботами и так называемыми людьми, которые мыслят настолько
по-иному, что оторопь берет… Апчхи! Еще добрый глоток
виски.
Робот сказал, что коробочка перестанет функционировать,
когда Келвин обретет здоровье, славу и богатство. А что,
если после того, как он успешно достигнет столь завидной
цели и обнаружит что кнопка бездействует, вновь объявится
Тарн? Нет, лучше не думать. Надо еще выпить.
В трезвом состоянии немыслимо решить вопрос, столь же
безумный, как бред при белой горячке, хотя Келвин и понимал,
что научные открытия, с которыми он столкнулся вполне можно
сделать. Но не сегодня и не в этом веке. Апчхи!
Вся штука в том, чтобы суметь правильно сформулировать
вопрос и использовать для его решения коробочку в такое
время, когда ты не тонешь в морской пучине и тебе не
угрожает усатый андроид с семипалыми руками и зловещим,
похожим на жезл, оружием. Итак, продумаем вопрос.
Но до чего отвратительное мышление у того человека из
будущего.
И тут Келвин в каком-то алкогольном просветлении вдруг
осознал, как глубоко он погрузился в этот едва
просматривающийся затененный мир будущего.
Он не мог представить себе его модель полностью, но
почему-то воспринимал этот мир эмоционально. Неведомо
откуда, но он знал, что то был мир правильный, куда лучше
нынешнего, в котором он жил. Если б он стал этим
незнакомцем из будущего и оказался в том времени, все бы
наладилось.
«Смиряться должно пред судьбы веленьем», — скривив рот,
подумал он. «А, да ладно». Он встряхнул бутылку. Сколько
же он принял? Чувствовал он себя превосходно.
Надо бы подсобраться с мыслями.
Уличные огни за окном то вспыхивали, то гасли. Неоновые
сполохи разрисовали ночную тьму какими-то колдовскими
письменами. Келвину это показалось чем-то чуждым,
непривычным, как, впрочем, и его собственное тело. Он было
захохотал, но чихнул и поперхнулся.
"Мне нужны только здоровье, слава и богатство, — подумал
он. — Тогда я угомонюсь и заживу счастливо, не зная ни
горя, ни забот. И мне больше не понадобится эта волшебная
