И получается, в соответствии с самой первой нашей сентенцией, что чем больше литература — Литература, тем больше она — фантастика!
Не слишком ли? Да нет, отчего же. Вполне логично: функция искусства делать зрителя–читателя на какое–то время инопланетянином. А иначе зачем все это вообще? Убивать время в электричке? Просто термин «фантастика» не следует трактовать в узкозвездолетном ключе, и только. Классический пример — с «Руанским собором» Клода Моне. Кто до художника видел, что полуденный туман в Париже так напоен кирпичной пылью, что здание выглядит красноватым? А он явился со своей планеты и обратил наши взгляды в нужном направлении. Теперь вот видим и мы. Фотография, надо думать, такого эффекта не дала бы. Так что реализмом этот взгляд художника никак не назовешь. Он истинно фантастический: Земля, взгляд извне. (Ну, или пусть будет впечатление. Все равно. Главное здесь — кто смотрит.) А объективность фотографии — лишь кажущаяся, вопреки названию оптики фотокамеры. Систему–то изобрели мы, земляне, подогнав результат под свое устоявшееся ведение. И лишь в руках настоящего фотохудожника, одного из многих тысяч, способного и видеть, и снимать по–своему, камера эта становится инструментом искусства, а не просто ремесла. То же и с кино, и с видео– и со всеми стерео-, голо– и прочими изобретенными и еще не изобретенными новинками. Только — в руках пришельца и никак иначе! Потому–то в Зазеркалье все по–другому, не как у нас: хорошее Зеркало не просто отражает. И уж кто–кто, а Кэрролл это знал лучше других! Ему — со стороны — было виднее. А «реализм» — что ж, он тоже приносит пользу. Как стекло с амальгамой. Вот бриться, например, удобно. (Как в печном горшке удобно варить пищу.) Только ни на минуту не следует забывать, что видим мы в обычном зеркале только то, что хотим увидеть (потому и пугает незнакомостью собственная фотография). И кто знает, что оно отражает, когда от него отвернешься…
Значит ли сказанное о воспитании, будто я призываю, как в былые времена: «побольше положительных героев» или, как уже во времена новые: «довольно чернухи…» — и так далее? Нет, конечно. Вряд ли из того, что в хорошей книге положительный герой может стать примером для подражания, следует обратное. Есть, есть среди нас ученики Стругацких. Точнее, ученики Руматы Эсторского, Максима Каммерера, Ивана Жилина. Очень возможно — Айзека Бромберга или Рудольфа Сикорски. Но уж наверняка нет учеников ротмистра Чачу или Умника–генпрокурора. И не потому, что такие не читают фантастики, а потому, что этому учиться не надо. Это, как ни грустно признать, есть и так, само по себе. А тому — надо, и очень непросто. И не быстро. И не всегда получается. Так что, к нарушению баланса в пользу «что такое хорошо» я призывать не собираюсь. И вообще — ни к чему я не собираюсь призывать. Просто речь идет о том, что книга становится Учебником. Без всяких призывов. Механизм, повторяю, нам неизвестен. Отсюда и представление о школе будущего как о структуре, использующей данный факт — в качестве необъясненного, но полезного природного феномена. А призывы тем и хороши, что ничего в этом мире не меняют. Известно это, опять же, из многовековой истории борьбы — как «против», так и «за».
Так что инопланетяне пусть просто будут и просто что–нибудь создают. Без наших ценных советов. А мы оставляем за собой право их творчество использовать. В надежде, что пробудить добрые чувства хотя бы в немногих — с помощью инопланетной лиры — удастся.
Несколько слов о методике. Есть ли среди книг – Учебников более и менее сильнодействующие? Универсальные и, наоборот, узкоспециализированные? Объединяет ли самые выдающиеся пособия что–то общее?..
Ответить здесь на подобные вопросы полно и всерьез, конечно, не удастся. Но вот сказать кое–что о творчестве Стругацких — в сравнении с близкостоящими образцами учебной литературы — стоит.
Должна ли книга заставлять думать? «Как? Опять?!» — так и слышу вопль читателя, вконец задолбанного разговорами обо «всем хорошем во мне…» и о спасении души, «обязанной и день, и ночь…». Причем каждого из нас индивидуально долбали этим десять школьных лет, а всю страну скопом — едва ли не полтора века, пытаясь превратить в просвещенную европейскую державу. Не будем оценивать результаты этих усилий — здесь не место. Попробуем абстрагироваться от нашей печальной истории и ответить на поставленный вопрос без эмоций. Должна или не должна? И если да, то в каких количествах, какими средствами и, наконец, о чем именно — думать.
Фантастика братьев Стругацких думать не требует. Сложности их книг можно и вовсе не заметить, с увлечением проглатывая одну за другой. Однако уровень подтекста, недосказанности (особенно в поздних работах) — высок. И при первом прочтении не всегда доступен даже искушенному знатоку. [Параллель — ранний Брэдбери: он вынужден был все разжевывать — ведь подготовленного читателя взять было пока неоткуда. Зато уже в «Марсианских хрониках» мастер уходит не только от объяснений, но и от детализации антуража. Его «Марс» — в каждой новелле другой. Это — всего лишь площадка для отработки человеческих ситуаций. И как устроен мир (не говоря уж о звездолете) — не суть важно. Был бы человек хороший…]
Поэтому и называю писателя Андрея Лазарчука последователем Стругацких: у него думать необходимо, иначе попросту непонятно. И все же… Все же экстракласс Учебника — выше. В Учебнике сложность конструкции допускает свою «незамечаемость» для новичка или просто поверхностного потребителя. Умный — не скажет! Ну, а кому не надо, тот, как известно, не поймет.
Два примера: любимый подростками всего мира американский боевик «Терминатор–2» и его не менее остросюжетный родственник «Торнадо». Мешает ли мощное присутствие компьютерной графики в «Терминаторе» искусству как таковому? Нет, конечно. В фильме есть вполне осмысленный подтекст и, вероятно, донести его до зрителя в менее зрелищной форме было бы нелегко. И все же прием виден! Экстракласс — когда зритель не в состоянии определить, применялась ли компьютерная графика для создания нужного режиссеру эффекта или нет. Неискушенный, равнодушный к «кухне» зритель может верить, что никаких специальных приемов не было и все происходило «взаправду» — именно так дело обстоит с «Торнадо», где компьютерной графики едва ли не больше, чем в «Терминаторе–2», просто она использована иначе. Вопрос «что лучше» здесь вообще неуместен. Наслаждение, которое испытываешь от спецэффектов «Терминатора» (а что уж говорить о реакции детей!), более чем компенсирует ощущение неестественности и мультипликационности. Каждому жанру — свое.
