— А, елы-палы, ну и поездочка! — воскликнул герой, — Бенбен, это что-то! Фуф, скорость и траектории, конечно, круты. А, ха-ха, трах-тибидох, мать вашу!
Авторская справка.
Современные египтологи предполагают, что в основе древнеегипетских верований в загробное существование лежит легенда об огненной птице Феникс и возрождении ее из яйца, камня Бенбен. Ученые предполагают, что камень Бенбен — это железный метеорит, оплавившийся в конусообразную форму, а птица Феникс, или Бенну по-египетски, — огненный хвост от падения. Современная наука, правда, никак не объясняет, что значит «возрождение из пепла», однако достоверно известно, что в городе жрецов Анну, называемым древними греками Гелиаполем, существовал храм Феникса, где стоял обелиск — колонна Атума, с расположенным на верхушке конусообразным Бенбеном. Сооруженные позднее пирамиды, по сути, являются более продвинутой версией колонны Атума — на вершине каждой из них располагался камень Бенбен. В современности можно встретить множество обелисков, повторяющий самый первый. Пожалуй, наиболее знаменитый, расположен в Вашингтоне. Эти обелиски, по сути, символизируют полет возрожденной души к двойной звезде Сириус, или бессмертности духа.
Соо лежало, свернувшись калачиком. Его трясло крупной дрожью. Все свои четыре глаза-бусинки оно надежно прикрыло мохнатыми лапками. Открыть их — значит снова провалиться в бездну безумия и отчаянья. Но и в этой полной темноте никуда нельзя было скрыться от Желтой Смерти — она царила над всем, лезла в голову, пожирала мысли…почему оно еще живо?
Раскат отдаленного грома еле донесся из-за всепоглощающего воя ветра. Желтого. Дрожь земли, словно волна, окатила лежащее Соо и ушла дальше.
«Не может быть, чтобы это было на самом деле» — простая и логичная мысль внезапно принесла успокоение, — «Я, видимо, переело ягод Кадаги, и всё окружающее меня — сны наяву».
— Не надо делать столь поспешных выводов, молодое оку, — раздался мягкий, обволакивающий голос Аэно.
Соо удивленно приоткрыло глаза. Оно по-прежнему находился в прозрачной сфере посреди бушующей бури Желтой Смерти. Иначе и быть не могло. Ведь Аэно давно умерло. Соо зашипело, заметалось по сфере от навалившейся бессильной ярости: на себя, на Желтую Смерть и несправедливость бытия. Песок поблизости вспучился. Несколько потревоженных орехов выкопались, и, смешно покачиваясь под порывами ветра, отошли в сторону, где снова зарылись, ожидая конца шторма. Соо с ненавистью проводило их глазами. Вот они — его овеществленные проклятия. Желтые проводники. Или проводники через Желтую Смерть? Хотя…все началось гораздо раньше — с Аэно.
Сказать, что Аэно было самым любимым танаку для Соо, значит, ничего не сказать. Мать оно почти не видело — она вечно была на охоте. Отец тоже редко бывал в гнезде — постоянно что-то тесал, плел, тащил. Так что Аэно было центром мироздания для Соо и его брата с сестрой. Однако, для молодого оку, оно было еще и Учителем.
Однажды вечером Соо застало Аэно на верхней ветке родового дерева, где оно смотрело на небо через прозрачные речные камушки.
— Аэно, что ты делаешь?
— Смотрю на звезды, Соо. Вот, возьми вот этот, со щербинкой — он лучше всех приближает небеса.
Маленькое восхищенное оку, словно впервые увидело небо во всем его величии и многообразии.
— А теперь посмотри на Желтый Глаз…
Соо от неожиданности выронило камушек. Ему стало страшно. Все четыре глаза уставились в кору дерева, подальше от запретных небес.
— Нельзя смотреть на Глаз Смерти…можно самому стать желтым.
— Взгляни на меня Соо, — засмеялось Аэно, — Вот видишь, я смотрю — и нисколечко не желтею.
— Смотрю, и нисколечко не желтею… — прошептало Соо в прозрачной сфере, глядя на бушующий Желтый Ветер снаружи…
— Взгляни во-о-он туда…в самом краю диска — красное пятно.
— Откуда оно взялось, Аэно?
— Само хотело бы знать, Соо. Я долго наблюдало за небесами и пятно каждый раз разное. Ну что, пора спать?
— Давай еще посмотрим — я не думало что это так увлекательно.
— Завтра будет новый день. У тебя все еще впереди. Скоро у Соо будут свои воспитанники, и ты будешь передавать новому оку то, чему я тебя научило.
— А как же ты? Мы ведь всегда будем приходить сюда, и смотреть на звезды?
— Не думай о том, что со временем желтеет. Не надо. Лучше посмотри песню.
Аэно поднимает лапки кверху, устремляя их к Желтому глазу…
…не думай о том, что желтеет…
…сорванный цветок таури мгновенно вянет…
…его не вернуть никогда…
…Аэно трясет ветку и тысячи листьев медленно кружась, уносятся ветром…
…так пой, веселись и танцуй, ибо время твое не пришло…
…раскрывает трехпалую лапку — а там орех. Медленно сбрасывает его в сгущающийся мрак внизу…
…будь настоящим танаку-та, Древом Жизни — уходя, дай обильные всходы…
Тишина. Только уйдар пилит ветку своим зубчатым клювом.
— Красивая песня. Ты само ее придумало?
— Нет, мне ее передало мое оку. А ему его оку. Знаешь, в чем-то ты право, Соо. Мы вечно будем приходить сюда, и смотреть на звезды. Учитель и Ученик…
«Ты ошибался Аэно» — отрешенно подумало Соо, снова свернувшись в клубочек на дне сферы, — «Кто-то должен был разорвать порочный круг. Ты — желтое, Аэно. Твои идеи — желтые. Но почему мне так не хватает твоего спокойного голоса, твоих песен?».
— Но почему?! — этот вскрик даже не походил на вопрос.
— Потому что вы выросли, Соо. Скоро вы обзаведетесь своими семьями, у вас будут дети. Их надо будет чем-нибудь кормить. Кому нужно старое, бесполезное оку…
— Бесполезное?! — шерстка Соо встала дыбом от возмущения, — Таких знаний как у тебя нет ни у кого! Я вчера смотрело в «гляди-трубу», которую мы смастерили вместе! Твоя мысль верна — все небесные тела имеют шарообразную форму! И это ты называешь бесполезным?
— Знания… — Аэно вздохнуло и, протянув лапку, поймало проплывающую пушинку, — Знания это ветер. Их нельзя пощупать, их нельзя съесть. Чем ты будешь кормить своих малышей, Соо? Небесными телами? Не переживай о том, что желтеет, молодое оку. Я танаку-со, Древо Знаний. Надеюсь, что ухожу, дав обильные плоды в тебе, Соо…
Вечером, Аэно и еще шесть танаку, достигших предельного возраста, отправились в сторону Желтой Смерти. Один отказался сам идти навстречу неизбывному ужасу и попросил соплеменников помочь. Его прибили колышками к танакуру, родовому дереву, и пустили кровь. Желтая жидкость, стекающая по коре, запах Смерти и прозрачный камушек со щербинкой в пустом гнезде Аэно…эти образы навсегда отпечатались в сознании Соо. А еще было неизбывное чувство протеста против несправедливости бытия.
