Как ни старался Лейтенант как можно меньше думать обо всем случившемся с ними, все же никак не мог преодолеть себя. Легкое, почти беззаботное расположение духа куда-то исчезло, словно и не бывало, и мысли теперь постоянно кружились вокруг катастрофы и загадочной эвакуации Среднего кольца. Можно ещё догадываться, почему их не забрали с незавершенного и поэтому, скорее всего, забытого объекта, но почему не разыскивают сейчас, когда их отсутствие, без сомнения, обнаружилось, а сама опасность локализовалась, было совершенно непонятно. Сержанта, судя с его вида, также донимали подобные мысли, а кроме них - ещё и безжалостно палящее солнце, и он раз за разом облизывал пересохшие губы. Где-то вдали появилась и начала расти ровненькая полоска лесопосадки, и Лейтенант уже стал представлять себе будущий отдых и своих полфляги воды, когда справа неожиданно появилось что-то похожее на неширокую канаву.
- Черт побери, здесь же по карте - ручей! - вспомнил Лейтенант, хлопнув себя рукой по бедру.
Вместе с Сержантом он бросился к ручейку, погрузил иссушенные жаждой губы в воду и пил, пил до тех пор, пока не услышал выразительное:
- О Господи!
Сержантов голос промолвил этим таким тоном, что Лейтенант порывисто поднял голову и... вдруг замер. На противоположной стороне ручья, где под берегом вытыкались из воды жиденькие зеленые кустики, его взгляд обнаружил деталь, от которой по спине забегали холодные мурашки: то, что сознание привычно восприняло как осоку, было чем-то немного другим. И не просто другим - чужим...
- Сержант, - промолвил он хриплым голосом и закашлялся. - Сержант, продолжил через несколько секунд, - это какая-то ошибка. Вон растет лесополоса, там все должно быть в порядке.
Однако сам Лейтенант не верил в собственные слова ещё с начала, и каждый шаг, приближающий деревья, все крепче утверждал его в мысли, что никакой ошибки нет. И когда это стало очевидным и непреложным фактом, он внезапно лишился последних сил и беззвучно рухнул в траву, а Сержант, упав рядом, забился в истерических рыданиях.
"Какая ты могущественная и загадочная, Мать-природа, - медленно прошла сквозь сознание первая оформленная словами мысль. - Какая ты милосердная и вместе с тем жестокая к своим детям". Чувствуя в себе полнейшую опустошенность, Лейтенант сел, осмотрелся вокруг и похлопал по спине неподвижно застывшего Сержанта.
- Нервы, нервы, парень... Мы с тобой были напряжены, как два взведенных курка... Но ведь это все ещё ничего не значит, ведь нам с тобой совершенно неизвестны размеры и форма района загрязнения. Не понимаю, почему мы вдруг решили, что здесь должно быть чисто...
Сержант продолжал лежать, никак не реагируя на слова Лейтенанта, и тот, усмехнувшись, неожиданно спросил:
- Послушай, сержант, а тебя как звать?
Парень зашевелился, поднял голову, медленно сел и лишь тогда нехотя ответил:
- Виктор.
- Виктор... Если мне не изменяет память, у древних римлян это слово означало "Победитель". Не так ли?
Сержант понуро кивнул головой.
- Вот видишь, а ты уже совсем раскис. Выше нос, Виктор, мы должны победить...
- Господин лейтенант, - прервал воспитательную работу Сержант, давайте вернемся обратно...
Лейтенант понимающе вздохнул, и они отправились в обратный путь. Идти постепенно почему-то становило все тяжелее и тяжелее, но сознание было охвачено таким смертельным равнодушием, что лишь тогда, когда на горизонте появилась крохотное пятно КПП, Лейтенант наконец понял причину.
- Хотел бы я знать, какой это гадостью нас облило? - процедил он сквозь зубы. - Не знаю, как ты, Виктор, но я буду раздеваться.
Попытка снять рубашку завершилась громким треском ткани, и Лейтенант, круто ругнувшись, едва подавил в себе желание дорвать остатки самому. Брюки, правда, особого сопротивления не оказали, и он остался в одних трусах, которые просто неудобно было снимать, и мокасинах, которые пока что не мешали. Сержант как-то механически проделал все то же самое, что и его старший товарищ, но не проронил при этом ни звука.
Вскоре они добрались до КПП и, в очередной раз перебравшись через ворота, остановились как вкопанные.
- Боже мой, сержант, здесь кто-то был! - Лейтенанту даже свело дыхание, когда он увидел на земле следы недавнего визита. - Клянусь, это прилетали за нами!
Сержант, воскликнув что-то невразумительное, бросился к КПП, однако, ясная вещь, там уже не было никого.
- Господин лейтенант, а может, нас сейчас ищут на сто седьмом?!
Едва ли ещё когда-нибудь в жизни они так бежали, чувствуя всем своим естеством, как много поставлено на карту. И когда на КПП номер 107 их встретила пустота, обозначенная такими же следами недавнего пребывания спасательной команды, двое неудачников не сдержались и заплакали: Лейтенант беззвучно, в душе, а Сержант - явно, хотя и тихонько.
- Ну что, Виктор, будем двигаться? - Лейтенант встал с бетонной ступеньки и бросил скептический взгляд на сделанную из рубашки набедренную повязку, придающую ему довольно экзотический вид. Нужно бежать, как можно быстрее бежать отсюда, из этого адского, проклятого Богом места, где происходят вещи, недоступные пониманию нормального человека.
И дело теперь совсем не в странном поведении одежды или ремней. Потому что это уже не шутки, когда лезвие одолженного на сто седьмом ножа, которым почему-то никак не удается открыть жестянку, после нервного усилия срывается на палец и не оставляет на нем никакого следа, будто деревянное. Или когда в кобуре вместо пистолета оказывается какой-то странный предмет, который неизвестно как брать в руку, не говоря уже о том, как из него стрелять. И попробуй после этого так просто, как вчера, отмахнуться от навязчивой мысли, что само здание КПП, да и не только оно, удивительным образом немного деформировалось.
- Хватит нам комбинировать. Пойдем без всяких ухищрений в противоположную сторону, к Внутреннему кольцу, там уже должно быть чисто. Если и на этот раз я ошибусь, можешь накормить меня той гадостью.
И снова - дорога. Над головой висит раскаленное солнце, под ногами шуршит мелкий гравий, а вокруг, куда не кинь глазом, - бесконечная степь, покрытая выгоревшей травой. Вот слева какой-то кустик, самый обыкновенный, без всяких аномалий, но сердце продолжает безразлично стучать в установившемся ритме. Шаг левой, шаг правой, незаметное для глаза смещение Солнца и снова: левой, правой... В голове вместо ожидаемых глубоких размышлений - пусто, в душе - полнейшее отсутствие каких-либо желаний, все потонуло в вязком сонливом равнодушии, граничащем с обреченностью. И даже лесок, возникающий впереди, небольшой сам по себе, но довольно приличный для данной местности, не вызывает на первых порах никаких чувств, и лишь со временем где-то в глубинах сознания зарождается тревога, постепенно переходящая в холодный парализующий страх. Он сжимает внутренности своей безжалостной рукой, обвивает ноги невидимыми цепями, приковывает взгляд к земле и изо всех сил оттягивает, отдаляет решающий момент. И когда он все-таки наконец наступает, свет в глазах внезапно темнеет, а из горла рвется отчаянный крик:
