Этот сатанинский портрет, вероятно, был обязан своим возникновением не более чем фантастической случайности; но мы оба испытывали к нему такой болезненный интерес, что я потерял всякое представление о времени и очнулся, лишь услышав необычный шум. Журчание водопада звучало теперь по-иному, а узкий ручеек превратился в ревущий поток. Долго думать о причинах этого не понадобилось. Снаружи наконец разразилась буря, и теперь тысячи потоков стекали с высоты в избранное ими русло.
Я в тревоге поспешил во внешний грот и увидел то, чего боялся. В туннеле, сквозь который мы с таким трудом протиснулись, бесновалось мощное течение; следовало отбросить всякую мысль о возвращении этим путем. Без сомнения, мы еще много часов будем оставаться пленниками пещеры!
Этот вывод, судя по всему, пришелся Шелдону по душе, хотя вслух он выразил большое сожаление. Его слова, однако, звучали неискренне и относились скорее ко мне. Почти сразу же он вернулся к созерцанию странных линий, выжженных на стене; его растущая отчужденность и сосредоточенный взгляд наполнили меня смутной тревогой, и я ощутил необъяснимое облегчение, когда он внезапно прервал молчание.
— Ну что ж, Хоссман, мне нравится афиша; не подождать ли нам спектакля?
Я был отнюдь не в восторге от зловещего духа этой шутки; зная, что нам предстоит провести в пещере несколько часов, я не отказался, впрочем, сопровождать Шелдона в дальнейшем исследовании подземного царства.
Мы вернулись к парапету и начали спускаться, нащупыпывая путь между усеивавшими склон камнями. Один из них, потревоженный моей ногой, несколько секунд катился вниз, а затем глухо ударился о дно и с плеском погрузился в невидимую воду. Другие камни, задетые им по пути, начали с грозным скрежетом оползать вниз. Страшась гранитной лавины, мы поспешно подались влево и вскоре очутились на широкой платформе, где каменных обломков было гораздо меньше; отсюда к краю темного водоема вел короткий крутой склон.
Мрачные воды едва блеснули в ответ на луч фонаря; если бы не падающие камни, можно было бы подумать, что мы стоим на краю бездонной вулканической шахты. Этот водоем, как я позднее нашел, отличался немалой величиной; я обошел по периметру его инфернальные берега, но до сих пор не могу определить его истинные размеры.
Прежде, чем двинуться дальше, я попытался запомнить наше местоположение, отмечая любые необычные детали нашего окружения. Я выкатил на видное место большой камень и в качестве опознавательного знака прислонил к нему винтовку — было ясно, что темная утроба пещеры может скрывать колоссальный лабиринт.
Как и раньше, Шелдон пошел впереди, неся над головой фонарь. Так мы шли около часа. Я начал уже думать, что мы почти завершили обход озера, и стал внимательно смотреть вперед, ожидая увидеть за любым поворотом неровного берега какой-то признак исходной точки нашего пути.
Мой взгляд привлек какой-то блеск, показавшийся мне далеким отражением фонаря на поверхности воды. Через некоторое время, вглядевшись пристальнее, я почувствовал, как мои конечности внезапно онемели от необъяснимого страха — эти судорожные движения никак не соответствовали покачиванию фонаря Шелдона. Кто или что плясало в густой тьме над темной водой — бросаясь вперед, назад, вправо, влево, описывая быстрые изломанные прямые и медленные круги, словно блуждающая звезда, затерянная в необозримых пространствах вечной ночи? Затем я заметил пульсирующее, как у светлячка, свечение и мое горло сжала холодная рука неведомого Ужаса. Неужели над этим непроглядно-черным морем взлетело существо, которое Шелдон видел во сне? Та адская птица пещер, что поглощала кровь и плоть человеческих жертв? Предстала ли перед нами крылатая рептилия, достойный союзник лицемерного ханжества и гнета жрецов, во имя которой миллионы людей нашли свой конец в грязи и отчаянии?
Проклятое создание еще долго описывало неверную и бесцельную траекторию своего полета. Наконец оно приблизилось к берегу, но оказалось далеко за нами, и я мог разглядеть только светящиеся очертания.
— Понимаете вы, кого оно ищет? — спросил Шелдон.
Бедняга! Я почти забыл о нем. Я сразу же осознал, какое несчастье нас постигло.
Обернувшись, я схватил его за руку. В том же миг ружье выскользнуло из его безвольной руки и с плеском упало в воду. Я потянулся за ним, погрузил руку в воду по плечо; затем, держась за камень, опустился в воду ногами вперед и попытался нащупать дно. Оставалось надеяться, что винтовка легла на отмель у берега.
Пустая надежда! В этой черной дыре не было ни отмели, ни дна!
К счастью, у нас оставался фонарь. Схватив Шелдона, который волочился теперь за мной, как тряпичная кукла, я бросился вперед. Если только мы найдем вторую винтовку, можно будет навсегда покончить с ужасной властью этого существа, пережившего юность мира и зловещий век собственного владычества.
Сомнений не было, мы находились в логовище живого птеродактиля; было также очевидно, что существо способно освещать себе путь во тьме. Я подумал, что в природе, в конце концов, не так мало созданий, наделенных фосфоресцентным свечением. Наука не располагала сведениями о свечении птеродактилей, но в этом не было ничего удивительного, как и в том, что данное свойство, в сочетании со зловещим обликом, оказало такое глубокое впечатление на умы и сердца первобытных людей.
Всякий след свечения вдруг пропал — скрывшись, несомненно, за каким-то утесом. Существо исчезло где-то на берегу, между нами и пещерным залом.
Эта пещера! Я задрожал от неудержимого ужаса, вспомнив о выжженной на стене тени.
Мое волнение мало-помалу улеглось. Неверные шаги Шелдона начинали беспокоить меня. Я наполовину пронес, наполовину протащил его бесконечную милю, но все еще не видел ни каменистого склона, ни винтовки у его подножия. Берег здесь изменился: сравнительно гладкая прибрежная полоса уступила место большим нависающим террасам, которые мы преодолевали с большим трудом. Мне приходилось постоянно помогать своему спутнику, который, казалось, был не в состоянии сделать малейшее усилие. Вопреки гласу своего разума, я был вынужден признать, что он нуждается в отдыхе; рассудив так, я вскоре обнаружил глубокое углубление в скале, хорошо подходившее для этой цели.
Я заставил его лечь, потушил фонарь и разместился у входа. Шелдон через некоторое время заснул, и я слышал, как он бормотал обрывки слов и фразы на незнакомом языке. После и я, донельзя усталый, отдался объятиям покоя — во всем, помимо пробуждения, подобного смерти.
Я уверен, что проспал не больше десяти минут. Я раскрыл глаза и сразу подумал о Шелдоне. Его нигде не было! Я ощупью попытался найти фонарь. Он исчез! Вокруг была лишь темнота, плотная, как бархатный покров. В голове билась жуткая мысль — Шелдон бросил меня одного в этом страшном месте! Я осмелился позвать:
