- Долбите, сердешные? - спросила неожиданно мягко, с интересом.
- Долбим, - миролюбиво ответил Вадим.
- И ты, старый, туда же? - тетя Люба повернулась к Миронычу. Тот пожал плечами. - А что хотите проделать-то - вход или выход?
Вадим озадаченно молчал. Мироныч отвернулся, тоже ничего не ответил.
- Ладно, долбите, - тетя Люба устало махнула рукой, подхватила швабру и пошла, шаркая косолапыми ногами.
- Смотри-ка, концерт отменили, - пробормотал Мироныч и усмехнулся.
- Погодите, погодите! Что такое она сказала? Вход или выход? А в чем разница?
- Эх, Вадя, - вздохнул Мироныч. - А самому-то что, трудно догадаться, да?
- Как же... Да нет, не трудно. То есть, может получиться так, что мы проделаем дыру, а она окажется входом? И выйти отсюда через нее будет нельзя?
Мироныч неопределенно хмыкнул.
- Так какого ж рожна мы делаем дыру? На фига нам вход? - Вадим повернулся всем телом, стараясь разглядеть в тусклом свете лицо собеседника.
- Ну.. эээ... Так ведь пятьдесят на пятьдесят. Вдруг окажется выход.
- Вдруг... - Вадим отвернулся. - Словечко какое-то...
- Чем тебе словечко не нравится? Хорошее словечко. Вдруг, откуда ни возьмись, появился...
- Выход, - закончил Вадим. - А вот скажите лучше, почему нам никто не помогает? Не верят?
- Не знаю. Не верят, наверное. Я и сам не верю, а с тобой увязался, чтобы занять себя чем-то. Тоска ведь такая по вечерам... Когда свет гасят, хочется выть, кусаться или убить кого-нибудь. Трезвым быть страшно. А пьяным - не хочется. Вот и помогаю. Эх! Выспаться хочу. А не так, как... здесь - выключаться вместе со светом. А ты, Вадя, веришь ли? Или тоже от нечего делать?
- Верю, - убежденно произнес Вадим. - А как иначе?
- Да, - Мироныч вздохнул, принялся пересыпать из руки в руку кирпичную крошку. - Иначе - никак.
- Не нравится мне ... про вход.
- Ты вот что, - Мироныч дернул Вадима за рукав. - Ты забудь про вход. Нет его. Нет, и вся недолга. Выход будет, выход. Выйдешь наружу, человеком станешь...
- А вы что же?
- Я не пойду, - Мироныч произнес это так тихо, что Вадим скорее догадался, чем услышал. - Что мне там? Здесь у меня работа, а там?
- Вы же выспаться хотели.
- Эх, если б можно было так - выспался, и назад. - А то ведь назад дороги не найдешь...
- Ну вот, - Вадим с досадой шлепнул себя по коленке. - Откуда вы все знаете? Кто-то уже выходил? Возвращался? Или это все байки да легенды?
- Байки да легенды, - согласился Мироныч. - А что ж еще? Говорят, знаешь что? Что никаких Зрителей нет, а Экран - так, обманка. Что Режиссера тоже нет, есть только голос. Слышимость одна. Говорят, ничего снаружи нет - все это миф и сотрясение воздуха. Брожение ума. А есть только одна штука - Рейтинг. Пока наш Рейтинг высок - мы на коне. Нам платят, снимают, нас кормят, поят и снабжают сигаретами. А упадет Рейтинг - и нас... в расход. Как Безяева.
- И вы верите в это?
- Я не знаю, Вадя. - Мироныч взглянул с такой тоской, что Вадим вздрогнул и непроизвольно отодвинулся. - Я не знаю, во что верить. Ничего ведь не видел, кроме этого, - он кивнул в сторону съемочной площадки, которая в полумраке напоминала нагромождение скал.
- Но ведь это же тюрьма! Неужто вам не хочется вырваться из нее?
- Я тебе уже ответил, - пожилой актер протяжно вздохнул. Помолчал и спросил: - Как думаешь, сколько времени понадобится, чтобы пробить дыру?
Вадим пожал плечами, думая о своем.
Казалось, что стена бесконечна. Они работали и работали, а конца не было. Но однажды Вадим, уже собираясь закончить работу, ударил особенно сильно, и лом провалился, едва не вырвавшись из усталых рук.
- Ура! - хрипло сказал Мироныч, заглядывая в отверстие. - Завтра доделаем. Пошли спать.
- Завтра? - Вадим покачал головой. - Я уснуть не смогу. Так и буду всю ночь таращиться в темноту.
- Да скоро уж свет выключат!
- Ну и черт с ним, со светом! Вы бы лучше фонарь раздобыли. Или свечу.
- Фонарь - вряд ли, - Мироныч задумался. - А вот свечу я тебе найду!
Он ушел, а Вадим принялся работать с удвоенной силой.
Мироныч, конечно, не удержал язык за зубами, и весть о том, что дыра все-таки проделана, быстро разнеслась по студии. Вадима окружили все, кто так или иначе занят в сериале.
- Ну, ты, Вадька, молоток! - с восхищением сказал Сергей. - Я думал, ты не продолбишься.
- Точно, молоток! - подхватила Маша. Она встала на колени, выпятив толстый зад, и попыталась заглянуть в дыру. - Просто, я бы сказала, два молотка. Или даже три. Вадя, а ты меня с собой возьмешь?
Вадим остановился, оперся на лом, отдышался.
- Отчего не взять? Возьму.
- Там не видно ничего, - сообщила Маша.
Все принялись заглядывать по очереди. Появился Мироныч со свечным огарком. Огарок зажгли, попытались осветить черноту в дыре, но так ничего и не смоги разглядеть.
- Ничего, - сказал Сергей. - Залезешь - все увидишь.
- Потом уж поздно будет, - сказал Бодряков.
- Как поздно? - удивилась Маша.
- А так, - Иван сделал страшное лицо. - Туда-то он залезет, а вернуться не сможет. А если там... чудище зубастое? Ам! - и нет Вадима.
- Как не сможет? Какое чудище?
Вадим тяжело вздохнул и принялся работать.
- Никакого чудища там быть не может! - уверенно заявила Маша.
Ее поддержал Мироныч. Но Иван и Сергей делали страшные глаза, скалили зубы и заронили-таки в сердце девушки сомнение. Она отошла в сторону и задумалась.
- Мироныч, - сказал Вадим, переводя дух. - А как узнать - вход или выход?
- Свечу поставь. В какую сторону пламя упадет, там и выход.
В это время погас свет. Все разом заголосили, возникла возня, все потянулись к свече, и чуть не погасили ее. Огарком завладел Мироныч, затолкал его в дыру, отошел, чтобы всем было видно.
- Выход! - выдохнул Вадим.
Пламя легло в сторону отверстия.
- А ведь ты уже пролезешь! - сказал Сергей.
- Я-то пролезу, а вот Маша...
Вадим спохватился, что сболтнул лишнего. Маша ужасно не любила, когда намекали на ее полноту. Но девушка только хмыкнула:
- Полезай. Я останусь.
- Маша, ну что ты, - укоризненно сказал Вадим. - Наслушалась наших зубоскалов?
- Не, я не полезу. В другой раз. Завтра. Вот Сережа завтра мне лаз расширит.
- Я-то расширю, - осклабился Сергей. - А ты чем рассчитываться будешь?
- Я водки тебе притартаю. Ящик.
Сергей только хмыкнул.
- Ну ладно, - Вадим вытер руки, оглядел всех. - До свидания, люди добрые.
- Эх, соколик, - тетя Люба подошла, прижала голову Вадима к груди и заплакала. - На кого ты нас покидаешь?
- Но-но! - прикрикнул Мироныч. - Вадя, не слушай старую хрычовку. Она ума решилась на старости лет.
Тетя Люба только рукой махнула, вытерла слезы краем платка, отошла.
- Ну, это, старик, - сказал Сергей, смущенно протягивая руку. - Давай, типа, полезай. И ни пуха тебе, ни пера.
