Бриан уже прикидывал, как бы незаметно оглушить часового у входа в подземелье, когда на жреца сзади навалились двое и скрутили руки за спиной. Чернобородый Олимпий самодовольно ухмылялся. Я тебя, бунтовщика, сразу узнал. Ты на базаре в Нанте предсказывал скорый конец света и падение Рима. Эй, все сюда! Глядите на колдуна мятежников. А ну-ка, предскажи, от какой пытки ты сдохнешь?
Колоны сбежались поглазеть на необычного пленника. Услышав шум, во двор вышел Сервилий с дезинтегратором в руках. Могучее оружие он старался не оставлять без присмотра.
— Так это ты священник багаудов? Что же написано в твоем евангелии? Что грабить и убивать лучше, чем работать?
— Что все должны быть свободными!
— Таких, как ты, сама природа предназначила для рабства.
— Знаем мы вашу свободу! Грабите чужие села, будто варвары, — поддержал своего господина старый крестьянин с палицей.
— Идите в свое село — мы не взяли там ни горсти зерна. А вас стоило пограбить, хотя бы за то, что вы жрали свинину и сосали пиво, пока мы бились с гуннами!
— Бунтовать нам незачем: мы люди мирные, господин у нас добрый: лишнего не берет и от чиновников защищает.
— Так вот за что вы продались! Служите Сервилию, как цепные псы, а что рядом с людей дерут три шкуры, вам и дела нет! Погодите, умрет сенатор — с вас взыщут недоимки сразу за десять лет, а тех, кто числится «рабами с хижинами», наследники продадут с торгов!
Старик, почесав бороду, несмело подошел к Сервилию.
— Ты, господин, того … пропустил бы их добром. Нам они ничего не сделали, а хорошо жить всем хочется.
И тут раздался крик: «Пожар!». Сервилий оглянулся: горела библиотека! Передав дезинтегратор Олимпию, он бросился в дом …
Что же делал в это время Ярослав? Почти все слуги были заняты во дворе. И он сумел незамеченным пробраться в библиотеку. Сотни свитков стояли и лежали на полках, но Ярослав не умел читать и думал лишь о том, как хорошо они загорятся. Вдруг взгляд его упал на развернутый свиток с замысловатым чертежом в виде кругов, вписанных друг в друга. Это была схема Вселенной по Аристарху Самосскому. Ярослав не знал о великом открытии самосца. Иная, страшная картина воскресла у него в памяти и наполнила сердце яростью. Он на коленях молит хозяина не отдавать Милицу толстому лысому развратнику, обещает быть самым послушным и проворным рабом. Но хозяин не слушает. Он уже углубился в свиток, за который только что отдал красивую рабыню. И в свитке — точно такой же чертеж …
Дрожащими руками Ярослав высекал огонь, бормоча сквозь зубы: «Упыри! Людоеды! Порази вас Перун вместе с вашими книгами, которые не могу научить вас добру!». Сухой пергамент загорелся быстро. И вскоре пламя охватило всю библиотеку. Ярослав схватил пылающую головню и побежал по комнатам, поливая маслом и поджигая все, что могло гореть. Людям Сервилия казалось, будто по дому носится целый отряд поджигателей.
Тем временем Олимпий принялся наводить порядок в гарнизоне виллы. Не тратя времени на уговоры, он включил дезинтегратор на минимальную мощность, направив ствол вверх. Услышав зловещее гудение, зароптавшие было колоны подались назад. Неожиданно центурион услышал за спиной лязг отодвигаемого засова и приглушенные голоса. Он оглянулся: часового у входа в подземелье не было.
В следующий момент будто морская волна обрушилась на него, повалила на землю, и град ударов обрушился на главного надсмотрщика. Толпа загорелых дочерна людей в грязных хитонах и набедренных повязках ворвалась во двор и бросилась на колонов. Поначалу невозможно было понять, кто и с кем дерется. Внезапность нападения позволила многим рабам завладеть оружием, и колонам поневоле пришлось обороняться. Беспорядочные схватки шли по всему двору, но вскоре ветеранам удалось собрать колонов и оттеснить рабов от ворот.
В это же время Сервилий, оставив слуг тушить пожар, подбежал к окну, выходившему на парадный двор. В бушующем людском море не видно было ни Олимпия, ни дезинтегратора, а главный вход уже охватило пламя. Сервилий увидел, как Ярослав с мечом в руках выпрыгнул во двор. Теперь у рабов появился опытный командир. Повинуясь его властному голосу, рабы стали прорываться к воротам. Сенатор выбежал на хозяйственный двор, собрал находившихся там колонов и с ними ударил в тыл рабам. От полного разгрома их теперь спасала только отчаянная храбрость да то, что колоны воевали без особого рвения, норовя оказаться подальше от схватки.
Связанного Бриана в первый момент оттеснили к стене. Потом какой-то раб догадался перерезать веревки, и жрец поспешил к дезинтегратору, валявшемуся под стеной рядом с бесчувственной тушей Олимпия. Лучи уже успели пробить отверстие в стене. В свалке можно было попасть в своих, и Бриан направил оружие на ворота. Он попробовал повернуть ручку, и дубовые створки разлетелись в прах заодно с подъемным мостом.
И тут же из лесу загремело грозное «Бага!» — «борьба». Потрясая оружием, толпа повстанцев помчалась к вилле. Впереди на золотисто-красном коне с обнаженным мечом несся Зигфрид, и белый плащ развевался у него за плечами. Но что это? У ворот борются, вырывая друг у друга колдовское оружие, два человека. Воловьей силы Олимпия хватило, чтобы вынести побои рабов и, очнувшись, он бросился на Бриана. Ослабевший центурион старался направить в сторону повстанцев. И никто не решался вмешаться в их схватку. Только колдун мог владеть колдовским оружием — и незримая стена страха перед сверхъестественным отгородила Бриана и Олимпия от остальных людей.
Зигфрид первым понял новую опасность. По его команде багауды бросились наземь, бургунды и конные пастухи отъехали в сторону, и он один поскакал к вилле, забирая вправо, чтобы не попасть под удар дезинтегратора. Изловчившись, центурион выхватил кинжал и всадил его Бриану между ребер. Но тут Зигфрид, перемахнув через ров, влетел во двор, и его меч опустился на бычью шею Олимпия. Слабеющей рукой Бриан повернул ручку назад, и гудение смолкло. Багауды поднялись и с криком «Слава Зигфриду! Смерть колдуну Сервилию!» бросились к воротам. Через несколько минут все было кончено. Через открытые кем-то задние ворота колоны бросились бежать, проклиная Сервилия и его оружие. Сопротивлявшихся изрубили на месте.
Сервилий отступил в северо-западную башню, но никто не последовал за ним. Схватив моток веревки, он выбежал на площадку башни и … бросил веревку вниз, в огонь. Зачем дальше жить и бороться? Чтобы увидеть второе разорение Рима и гибель Империи? Если Оружие Солнца бессильно против варваров, если сами высшие силы отступились от последнего римлянина, ему остается одно: умереть подобно древним героям Рима. И он вышел на западную стену (башня уже горела), и крикнул: «Зигфрид. Сын Зигмунда! Видишь, я держу свое слово!».
