Иногда такие ставили и на трех, но паук решил обустроить свой участок с роскошью, благо возможности неожиданно обретенного напарника позволяли брать камни исходя не из своих сил, а из своего желания.
В течение двух дней Найл его не беспокоил, поскольку сам без сил валялся на полочке жилого шатра, но потом напомнил об обещании.
— Завтра пойдем, — испустил импульс сожаления болотный житель. Но восьмилапый, как и всякий паук, понимал, что данное кому-то обещания нужно держать.
На утро, когда из колодца в морскую бездну упал столб солнечного света, человек оседлал напарника и они отправились в путь.
— От нас к морю два пути, — объяснял Лазун, переплывая к дальнему домашнему куполу. — Одна мимо Хромоножки, другая мимо Чернуна. От Чернуна получается ближе, но через Хромоножку безопаснее. Вокруг нее соседей больше. Всегда дорогу выбрать можно, если у кого колодец закроется.
Они набрались воздуха, а потом переметнулись к скромному дорожному шатру.
— Еще два, и под колодцем будем, — пообещал паук. — Она в эту сторону «домашних» не ставила. Говорила, что рыбы здесь почему-то нет.
Они миновали следующий купол, потом переплыли к третьему. Поднырнули под него. Найл попытался вдохнуть — и вместо прохладной свежести вдруг ощутил в легких резкую боль.
— Мертвый! — паук шарахнулся назад и торопливо поплыл к последнему дорожному шатру. — Купол мертвый.
— Как это может быть? — с трудом отдышавшись, спросил правитель.
— Колодец мог закрыться, — пояснил Лазун. — Она выжидала, сколько могла, под ближайшим куполам. Потом ушла. А воздух менять нечем, таким и остался. Пойдем дальше, здесь его тоже мало, испортим весь.
Они вернулись к жилому куполу, и Найл пару часов отлеживался на своей полочке, пытаясь избавиться не столько от боли в легких, сколько от воспоминания об этой нестерпимой боли.
Однако вскоре он потребовал:
— Лазун, теперь нужно попробовать другой путь.
— Не нужно, — попросил болотный житель. — Встретить мертвый купол — плохая примета. Значит, Смерть где-то рядом гуляет. Переждать хорошо бы, пусть домой уйдет.
— А, ничего, — отмахнулся правитель. — Авось не заметит. Поплыли.
Теперь они начали путь от другого домашнего купола: северного, южного, восточного — Найл не представлял. Он уже давным-давно потерял ориентацию в подводном мире.
Они миновали два дорожных купола, поднырнули под первый домашний.
— Странно, — с тревогой отметил Лазун. — Чернун не отвечает.
— Может, ушел куда?
— Не похоже. За камнями ему через мой участок проходить надо, а у моря делать нечего.
— Колодец цел, смотри, — сквозь полупрозрачную стену вытянутый столб света различался без малейшего труда.
— Подожди здесь… — с еще большей тревогой попросил паук и ушел в воду.
Найл тоже ощутил нечто неладное, только не понял сразу что. Он вглядывался сквозь стенки воздушного шатра в толщу воды, путаясь определить причину несоответствия, пока его вдруг не осенило: жилой купол! Под колодцем или поблизости от него не стояло жилого купола!
— Похоже, акулы, — сообщил испуганный болотный житель, выныривая рядом с правителем. — Стая где-то ходит. Бежать надо.
— Куда?
— Домой, конечно, — даже удивился паук, — у нас купол теперь глубокий, из-под него не достанут.
Попрекать человека в случившейся беде восьмилапый не стал, хотя явно получалось, что зловещая примета показала свою истинность в полной красе.
Ночь Посланник Богини опять провел у постели своей жены. Все равно в темноте город спал, бродить по нему в поисках событий было бесполезно. Ямисса спала тревожно, метясь по постели. Иногда просыпалась и, вслушиваясь в темноту, с надеждой спрашивала:
— Найл, ты здесь?
Но его ласковых слов она не слышала.
Княжна вставала, выпивала один или два стакана воды, ложилась снова, но сны ее оставались тревожны.
Когда правитель проснулся, под куполом оказалось два паука.
Они сидели на дальней стеночке и что-то обсуждали. Что — Посланник понять не успел, поскольку восьмилапый незнакомец почти тут же упал с воду.
— Подвижка начинается, — озабоченно сказал Лазун. — У Бегунка колодец закрылся, у Хромоножки колодец закрылся.
— Это был Бегунок? — понял Найл.
— Да. Он предупредил, что купола на его участке мертвые. Теперь там не пройти.
— Ты хочешь сказать, что от берега мы отрезаны?
— Это ненадолго. Я рассказал про Чернуна, Бегунок пошел на его участок. Мы потом попытаемся воздух в его мертвых куполах поменять. Ему теперь придется дом на новом месте наполнять, он много бегать станет.
— А мы может теперь через соседний участок к морю пройти?
— Нужно подождать немного. Помочь ему воздух в мертвых куполах поменять. Если они утонут, нам всем трудно станет.
Найл согласно кивнул. Он уже достаточно разбирался в подводной жизни, чтобы понять, насколько трудно пауку оказаться без подходов к берегу.
— Как ты думаешь, Лазун, когда мы сможем пойти к морю?
— Послезавтра.
— А сколько времени займет дорога?
— Если найдем, где остановиться, то дней десять.
— А если не найдем?
— Тогда дней пятнадцать.
— А почему такая разница?
— Так долго без отдыха идти не получится. Если никто к себе не пустит, придется стоянки для отдыха самим делать.
— Понятно, — Найл откинулся на своей полке.
— Ты не беспокойся, — предупредил его восьмилапый напарник. — Я только воздух в ближних куполах поменяю.
И болотный житель юркнул под поверхность воды. Найл остался валяться на узкой полке и любоваться столбом света, прорезающим чуть мутноватую воду на расстоянии вытянутой руки за тонкой стеной из ослепительно-белой паутины.
Ему стало тоскливо. Он уже устал отсчитывать мгновения вдохов и выдохов от одного подводного шатра от другого; холод воды или постоянно мокрой одежды въелся в тело и добрался до самой сердцевины каждой его косточки; постоянный сумрак вместо привычного ослепительного солнца угнетал. И это в то время, как яркий день переливался всеми возможными красками всего в десятке метров над головой.
Смешно: Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, да теперь еще и одитор Золотого мира имел для жизни только полку из паутины трех метров длиной и чуть больше полуметра в ширину.
А освещенная солнцем поверхность моря призывно дрожала почти над самой головой. Она словно дразнила доступностью неограниченного запаса воздуха, тепла, света.
Посланник Богини сделал три глубоких выдоха, выталкивая из себя воздух до самой последней крупинки, из всех, даже самых мелких полостей, потом три таких же глубоких вдоха, наполняя грудь до такой степени, что, казалось, она лопнет на кусочки от внутреннего напора и, когда почувствовал, что началось легкое головокружение, прямо с полки вниз головой нырнул в воду.
