Только к вечеру Бережной открыл глаза и, увидев Никиту, попытался улыбнуться:
— Как это он меня!.. Сплоховал твой командир…
— Ничего, поправитесь. Подождать придется. Эльма прислушивалась к первым словам больного.
— Ждать, друже, не можно! Великое несчастье…
— Это не несчастье! Мы вылечим вас, — вмешалась Эльма.
— Великое несчастье… там… на острове Солнца… Лететь надо…
— И полечу, а вы тем временем на ноги встанете, как тогда, после космического тарана.
— Вспомнил… Как же один? А сменять тебя как?
— Разве это несчастье? Я полечу вместе со штурманом, — вызвался Анд.
— Несчастье на острове. Землетрясение. Тысячи погибших, искалеченных. Вот почему надо добраться до звездолета.
— Вы научите меня всему по пути или там, в небе! — настаивал Анд.
— А я? — спросила вдруг Эльма.
— Дюжий хлопец, — через силу проговорил Бережной. — Давай, лети. Все от тебя больше толку, чем от меня… теперь…
— А я? — продолжала настаивать Эльма.
Анд взял ее за плечи и отвел в сторону, сказав:
— Это наши дела, семейные. Ты, родная моя, вырастишь нашего сына, назовешь его Никитенком. Мать поможет тебе. Но главное теперь — выходить командира.
— Выхожу, выхожу. Надо будет — свою кровь отдам.
— Нет, доченька, кровь твоя еще малышу понадобится, а моя… моя уже откипела, — вступила в разговор Майда.
— Так как, штурман? Берете меня с собой? Буду хорошим помощником. Я успел кое-что прочесть в Доме до неба о ваших делах.
— Ладно. Там проверим твою подготовку. Лететь хоть одному, хоть вдвоем надо.
— Не задерживайтесь… к озеру! — уже шептал, хотя ему казалось, что отдает громкую команду, Бережной.
Бережного одели в местные одежды. Скафандр женщины отмыли и примерили на Анда. По росту он подходил, правда, изрядно болтался.
— Ничего, — подбодрил Никита. — Авось там потолстеешь, на звездных хлебах.
Эльма все оглаживала скафандр на Анде, стараясь убрать складки, но они никак не исчезали.
Бережной спал. И в этом была надежда на его спасение.
Удар пришелся ниже сердца. Маловат был ростом жрец по сравнению с Бережным.
Майда уходила прощаться с умершим вождем. Вернулась мрачнее тучи, с опухшими глазами.
— Ну, доченька, — обратилась она к Эльме, — обижайся на меня, не обижайся, но одна ты у меня теперь. Я уж тебя ни к какой Весне не отпущу, ни к матери, ни к дочери. Со мною останешься.
Древняя насыпь своеобразной просекой прорезала синюю сельву.
По ней шагали Анд с Никитой и Эльма. Два дюжих бородача из вешних по повелению Весны-вождя сопровождали их.
— А ты помнишь, — сказала Эльма, — вот здесь я догадалась приложить к твоим содранным ладоням синюю траву. Ведь помогло!
— Помогло, — согласился Анд.
— И сейчас командиру поможет. Летите спокойно. Буду смотреть на звезды. — И она продекламировала:
Звезда сверкнула надо мной
В мерцанье тлеющих созвездий
И пронеслась над головой,
Как на коне-огне наездник!
Анд улыбнулся и обнял Эльму за тоненькие плечи.
— Где-то я это слышал, — заметил Никита.
— Так это же Весна Закатова. Наша Весна, ваша Весна! — воскликнула Эльма.
— А я тоже сонеты сочинял, — вздохнул Никита. — Когда невмоготу было… — И трудно было понять, шутит он по обыкновению или грустит о чем-то…
Эльма узнала место, где нужно было сворачивать в сельву.
Они перебирались через узловатые, почти лежащие на земле стволы цепких растений, врубались в непроходимую сеть веток, пока не достигли ручья.
Вдоль него можно было двигаться свободнее. И они вышли к лесному озеру.
Как и в первый раз, Эльма невольно ахнула при виде синей его глади, словно упавшей с неба.
— Вот здесь вы вышли из воды, — указала она Никите.
— Похоже вроде на остатки нашего костра. — Никита увидел обугленные ветки.
— Да, здесь, здесь! — подтвердил и Анд.
— Тогда прощайся с любимой. Будем погружаться не медля. — И хлопнув Анда по плечу, добавил: — Друзья, Анд, познаются в беде.
Анд прощался с Эльмой:
— Живи с мамой. Малыша назови Никитенком. Вернусь не раньше чем через два года.
— За это время я его натаскаю. Водить космолет сам будет, от жилого модуля к тяговому и обратно, — заверил Никита.
Потом оба опустили забрала герметических шлемов и смело вошли в воду.
Эльма и два бородача наблюдали, как постепенно погружаются фигуры в серебристых одеяниях. Исчезли под водой их круглые шлемы, а на ее поверхности появилась дорожка пузырьков, указывающих подводный путь.
Эльма уже видела это, сейчас все повторялось, но наоборот. Бородачи же изумленно смотрели на чудо, переглядывались. Им хотелось как можно скорее уйти отсюда. Но Эльма не спешила. Она знала, что произойдет.
И она дождалась. Через некоторое время из озерной глубины вынырнул «дракон, извергающий пламя», перепугавший вешних бородачей. С ревом поднялся он над сельвой и, уменьшаясь на глазах, скоро превратился в яркую звездочку, едва различимую в дневном небе.
А Эльма прошептала:
— И пронеслась над головой,
Как на коне-огне наездник!..
Бородачи не поняли ее.
И снова по насыпи исчезнувшей железной дороги шли три фигуры. Маленькая женщина, рослый грузный мужчина и крохотный ребенок, идущий между взрослыми, держась за их руки.
Бережной посмотрел на хронометр:
— Пожалуй, поторапливаться надо. Как бы не вошел он уже в земную атмосферу…
— Пора сворачивать! — объявила Эльма.
— Тогда, постреленок, садись к дяде на плечи. В чаще пока дорожки не проложены.
Мальчонка радостно озирался, когда дядя, у которого он сидел на плечах, перебирался через узловатые стволы, и обрадовался ручью, к которому они вышли.
Но еще больше восхитило мальчика озеро, совсем не похожее на реку, к которой он привык.
— Вот так, здесь и дождемся папку твоего, — заявил Бережной, снимая мальчика с плеч и усаживаясь на берегу.
Малыш тотчас занялся песочком, стал лепить из него какие-то фигурки. Эльма с умилением смотрела на ребенка.
Бережной все поглядывал на хронометр.
— Пора бы, — заметил он.
Озеро на этот раз не выглядело синим. Затянутое низкими тучами небо отражалось в нем темной пеленой, и оно казалось неприветливым, холодным.
Эльма покорно ждала.
Она первая услышала приближавшийся рев и увидела, как из туч вырвался космолет, изрыгая пламя.
