Сквозь иллюминатор Томас увидел, как удаляется дворец. Урбс Мажор мелькнул под ними. Он почувствовал, как его придавливает тяжесть, когда аппарат рванулся вперед словно метеор.
— Напуган? — улыбнулась Принцесса.
Коннор пожал плечами.
— Я летал и раньше, — ответил он лаконично.
— На аэропланах? Подожди!
С каждой минутой Земля все уходила все дальше и дальше. Казалось, земля не столько удалялась, сколько уменьшалась на глазах и поверхность ее вздувалась словно шар. Урбс Минор мелькнул в периферии его взгляда и вся панорама великого города оказалась внизу — Большой и Малый Урбс с полоской канала между ними, маленький, словно игрушечная деревенька в Швейцарских Альпах.
В углу появился Каатскилл и дюжина других пригородов огромного метрополиса. Огромные башни Дворца стали маленькими, словно иголки, воткнутые в ковер, и передвинулся несколько восточнее, по мере того, как их полет в сочетании с вращением Земли изменил координаты.
Земля стала покрываться дымкой, и на севере засверкали снежно-белые поля облаков. Огромная чаша планеты постепенно начала выгибаться в центре. Она начала выглядеть сферически.
Том Коннор резко подпрыгнул, когда искра вылетела из его пальца. Второй удар пришелся по его носу. Черные волосы Принцессы образовали черное облако вокруг ее великолепного лица, искры проскакивали вдоль корпуса Треугольника.
— Ионизационные слои Хевисайда, — пробормотала она. — Напуган?
— Нет.
Маргарет Урбс посмотрела на приборы.
— Высота тридцать тысяч.
— Футов?
Она улыбнулась.
— Метров.
Около двадцати миль. И они продолжали лететь с ускорением. Поверхность внизу все уменьшалась. Небо потемнело; появилась звезда, за ней — следующая. Пятьдесят звезд; тысяча — сверкающих в черном небе, где солнце стало бело-голубым. Земля сейчас стала шарообразной формы. Все поверхность этой части планеты было видно во всех направлениях.
Бессознательно Коннор подпрыгнул, когда внезапно начался резкий барабанящий стук, похожий на град.
— Метеоритные частицы, — пояснила девушка, нажимая кнопку. — Щиты Пейджа, — пояснила она.
— Для метеоритов так же хорошо, как и для пуль, а? — предположил он.
— Для железных. Каменные могут и проскочить.
Неприятная мысль. Минуты текли — прошло полчаса. Внезапно Принцесса нажала на какое-то устройство. Коннор был чуть не выброшен из кресла внезапно возникшим ощущением легкости.
— Торможение, — пояснила Маргарет, глядя на огромный шар внизу. — Триста миль. Ты напуган?
— А почему ты так думаешь?
Она слабо улыбнулась.
— Я выключаю щиты, — сообщила она.
Раздался барабанящий рев. Что-то ударило снизу и пол качнуло. Маргарет Урбс рассмеялась.
— Могу я спросить кое о чем? — поинтересовался Томас.
— Да, — спокойно сказала она. — Я собираюсь покончить жизнь самоубийством.
И когда он немного пришел в себя, она резко, удивительно быстро двинула рычаг перед собой, и рев двигателя смолк. Чувство тошноты было в тысячу раз сильнее того, что пережил Коннор в дворцовых лифтах.
Он был совершенно невесом. Они были в свободном полете!
Принцесса улыбнулась ему. Глубоко, в этих сверкающих нечеловечески прекрасных зеленых как море глазах, светились искорки насмешки.
— Напуган? — прошептала она, продолжая задавать один и тот же вопрос, и прищелкнула языком в ответ на его молчание. — Триста миль! — повторила она; последовала бесконечная пауза. — Двести!
Он не мог отвести взгляда от сатанинской красоты ее лица, но старался, чтобы его губы были твердо сжаты. Раздалось шипение, превратившееся в низкий вой, наполнивший все пространство вокруг. Воздух! Они вошли в атмосферу!
Пол стал теплым, почти горячим — он уже обжигал. Наконец Коннор оторвал взгляд от лица Принцессы и посмотрел вниз на стремительно приближающуюся планету.
Они находились над океаном. Какая разница? На такой скорости это с тем же успехом могли быть и горы. На какой они высоте? Две мили — миля. Меньше с каждой новой секундой. Вой превратился в дикий гул.
— Мы разобьемся, — сказал Томас, зная, что Маргарет не услышит его.
Маргарет Урбс пнула рычаг кончиком своей божественной ноги. Рев прекратился — слишком поздно! Или нет? Невероятный вес навалился на Коннора, вода приближалась. Она была так близко, что он видел волны, поднятые реактивной струей. Совсем рядом!
Но достаточно далеко. Они планировали, пока девушка снова не выключила турбины, и ракета мягко не приземлилась на поверхность Тихого океана.
Коннор сглотнул.
— Отличный полет, — заявил он сухо. — И как часто ты проделываешь подобное?
— Не знаю, — рассмеялась она. — Я никогда не делала ничего подобного раньше. Напуган?
Повторение этих слов раздражало его так же сильно, как скорость ракеты.
— А что, по мне видно? — спросил он.
— Боюсь, что нет.
Ее голос внезапно изменился. Принцесса встала и достала из-за пояса пистолет.
— Если я не смогла напугать тебя, — сказала она, сверкнув глазами, — то, по меньшей мере, я могу убить тебя.
Луч сверкнул перед ним.
Он не дрогнув воспринял шок. Она положила палец вдоль ствола и тщательно прицелилась. Он прикусил губу и посмотрел ей в глаза, сейчас глубоко изумрудного цвета. Наконец она улыбнулась и сунула оружие на место.
— Все древние были как ты, Том? — пробормотала она.
Ему удалось ответить спокойно.
— Некоторые слабее, некоторые — сильнее, — ответил он небрежно.
— Я думаю, я могла бы… полюбить тебя, — прошептала она.
Она внезапно протянула ему руку и он отпрянул.
— Во всяком случае, ты боишься, правда? — заявила она. — Ты боишься меня!
Без предупреждения он схватил ее за руку и резко привлек к себе. Он влепил ей огненный поцелуй в ее великолепные губы. Она тихо вздохнула и возвратила ласку. На мгновение ее губы обожгли его, словно крепкое вино, и лучи света вспыхнули в его мозгу. С Черным Пламенем в объятиях мир, казалось, разрушался под поднимающимся Треугольником.
Он почувствовал, как ее губы прижимаются к его губам и услышал ее шепот:
— Том! Том! Я люблю тебя. Скажи, что и ты любишь меня!
— Любить тебя? Тебя? — воскликнул он. Но он вовремя заметил знакомый блеск насмешки в глазах.
— Да, — ответил он. — Так же, как я люблю выпить чего-нибудь покрепче.
Он резко оттолкнул ее и сардонически улыбнулся. Маргарет Урбс рассмеялась, но он почувствовал, что в ее смехе была дрожь. Впервые он видел, как бриллиантовая твердость ее позы постепенно трескается. Он видел ее в роли жестокой Принцессы, роли, которую она играла семьсот лет. Когда он видел ее, как дитя лесов, она была другой.
