class="p1">Она указала на наблюдавшую за ними медтехника:
— Они мне ничего не рассказывают.
Берк ответил успокаивающим, отцовским тоном:
— Ну, может быть, вам не следует сейчас беспокоиться об этом.
Рука Рипли метнулась с покрывала и сжала его руку. Скорость ее реакции и сила пожатия удивили его.
— Нет, я полностью в сознании и не нужно надо мной трястись? Сколько?
Он взглянул на медтехника. Та пожала плечами и отвернулась к непостижимой путанице огоньков и трубок. Когда он снова посмотрел на женщину, лежавшую в постели, он осознал, что не в состоянии отвести взгляд в сторону.
— Ладно. Хоть это и не входит в мои обязанности, но инстинкт подсказывает мне, что вы достаточно окрепли, чтобы выдержать это. Пятьдесят семь лет.
Цифра ударила ее, как молотком. Пятьдесят семь ударов молотком. Она была потрясена сильнее, чем тогда, когда впервые очнулась или когда впервые увидела родной мир. Она казалась подавленной, потерявшей силу и краску одновременно. Внезапно ей показалось, что искусственное тяготение станции в три раза превышает земное; оно вдавливало ее в постель. Воздушная подушка, на которой она отдыхала, вздымалась вокруг нее. Медтехник посмотрела на индикаторы, но все было в норме.
Пятьдесят семь лет. Более полувека она спала в глубоком сне. Оставленные на Земле друзья состарились и умерли, семья созрела и увяла, мир, который она оставила, превратился неизвестно во что. Правительства поднимались и падали; новые изобретения потрясали рынок и выходили из моды, потом забывались. До сих пор никто не выживал, проведя в гиперсне больше шестидесяти пяти лет. После этого тело начинало разрушаться, и капсула уже не могла сохранить жизнь. Она едва выжила, она отодвинула предел физиологической возможности только для того, чтобы обнаружить, что она вне этой, окружавшей ее жизни.
— Пятьдесят семь!
— Вы дрейфовали в самом центре системы, — рассказывал ей Берк. — Ваш радиомаяк не работал. Это просто слепая удача, что спасательная команда подобрала вас, когда они…
Он колебался. Внезапно она побледнела, глаза ее расширились.
— У вас все в порядке?
Она кашлянула один раз и еще сильнее во второй. Она напряглась — выражение ее лица изменилось, из обеспокоенного оно превратилось в выражение ужаса. Берк попытался дать ей стакан воды, стоящий на тумбочке, но она отбросила его руку. Стакан упал на пол и разлетелся вдребезги. Шерсть Джонса поднялась дыбом, он спрыгнул на пол, завывая и шипя. Он бросился прочь от кровати, и его когти заскрежетали по мягкому пластику. Рипли схватилась за грудь, выгнув спину в конвульсиях. Казалось, что ее душат.
Медтехник кричала в микрофон.
— Голубой код четыреста пятнадцатому! Голубой код — четыре, один, пять!
Вместе с Берком она вцепилась в плечи Рипли, потому что та начала подскакивать над матрацем. Они держали ее, когда в комнату влетели доктор и еще два медтехника.
Этого не могло случиться. Не могло!
— Нет — не-е-е-е-е-ет!
Техники пытались удерживать ее руки и ноги, так как она дико извивалась. Покрывала слетели. Одна нога послала в нокдаун медтехника, другая пробила дыру в бездушном стеклянном глазу монитора. Джонс глазел из-под столика на свою хозяйку и шипел.
— Держите ее! — выкрикивал доктор. — Принесите кислород! И пятнадцать кубиков…
Внезапно на верхней простыне появилось малиновое пятно от брызнувшей из Рипли крови. Простыня вздыбилась, словно что-то невидимое росло под ней. Ошеломленные доктор и техники отпрянули от кровати. Простыня продолжала подниматься.
Рипли ясно видела, как та соскользнула. Медтехник упала в обморок. У доктора вырвался какой-то сдавленный звук, когда из разодранной грудной клетки пациентки появился безглазый зубастый червь.
Он медленно повернулся так, что его клыкастая пасть находилась всего в футе от лица Рипли, и пронзительно завизжал. Этот звук заглушил все человеческое в комнате, заполнил уши Рипли, переполошил весь оцепеневший мозг, эхом прокатился сквозь все ее существо, пока она…
…не села на кровати, громко закричав. Она была одна в темной госпитальной палате. Перед глазами мелькали разноцветные огоньки. Судорожно схватившись за грудь, она старалась вернуть украденное ночным кошмаром дыхание.
Тело ее было целым и невредимым: грудная клетка, мышцы, сухожилия и связки. Все было на месте и работало нормально. Не было сумасшедшего ужаса, рвущегося из ее торса, не было этих непристойных родов. Она осматривала комнату, и глаза ее дергались в глазницах. Никто не лежал в обмороке на полу, никто не шипел под столиком. Лишь молчаливые приборы, стерегущие ее жизнь, и удобная кровать, вмещающая ее. Хотя в комнате была приятная прохлада, пот струился по ней ручьем. Она держала перед грудью кулак, как бы защищая себя от вторжения.
Когда видеомонитор, подвешенный у постели ожил, она даже слегка подпрыгнула. На нее озабоченно смотрела пожилая женщина. Ночная сиделка. Ее лицо было очень открытым, не просто профессиональным, а озабоченным.
— Снова плохие сны? Дать вам снотворное?
Слева от Рипли застрекотал робот. Она посмотрела на него с отвращением.
— Нет, я достаточно спала.
— Ну, хорошо. Вам лучше знать. Если передумаете, позвоните. Она отключилась. Экран потух.
Рипли медленно прислонилась к поднятой верхней секции кровати и дотронулась до одной из многочисленных кнопок на тумбочке. И снова закрывающий окно экран на дальней стене скользнул к потолку. Она могла теперь выглянуть наружу. Там была часть станции, залитая сверкающими ночными огнями, и за ней земной шар, окутанный темным покрывалом ночи. Облака скрывали далекие огоньки. Живые города счастливых людей пребывали в блаженном неведении о голой реальности равнодушного космоса.
Что-то плюхнулось на постель рядом с ней, но на этот раз она не подпрыгнула. Это была знакомая, нужная тень, и Рипли слегка прижала ее к себе, не обращая внимания на обычное протестующее «муррр».
— Все хорошо, Джонс. Все позади, мы в безопасности. Извини, что напугала тебя. Теперь все будет хорошо. Должно быть хорошо.
Хорошо, да, кроме того, что ей придется заново учиться спать.
Солнечный свет струился сквозь кроны тополей. За деревьями виднелись луга, на зелени травы были разбрызганы яркие пятна колокольчиков, ромашек и флоксов. У корней одного дерева прыгала малиновка, разыскивая насекомых. Она не замечала крадущегося к ней жилистого хищника с внимательными глазами и напряженными мускулами. Птичка повернулась спиной, и преследователь прыгнул.
Джонс ударился о плотность птички, но не поймал дичь и не нарушил изображение. Свирепо потряхивая головой, кот бросился прочь от стены.
Рипли сидела на соседней скамеечке, наблюдая за игрой кота.
— Глупый котище. Теперь-то понял, что это такое?
Хотя, может быть, ей не нужно было быть с ним такой строгой. Конструкция этих экранов намного улучшилась за пятьдесят семь лет. Все улучшилось за последние пятьдесят семь лет. Кроме нее и
