«Если ты есть… Там, среди звезд… Если ты в самом деле всемогущий… Сделай так… Сделай так, чтобы ЭТО длилось вечно! Ну, не вечно, я понимаю… Всю жизнь. Всю нашу жизнь. Я не хочу возвращаться домой, в контору. Я не хочу терять ее, Боже. Не хочу ловчить, обманывать, выкраивать пару часов для встреч в гостинице. Я не хочу прежней жизни, Господи! Ни конторы своей, ни города. Дай нам все новое, Боже, продли этот праздник. Если ты всемогущий, разбей, пожалуйста, этот корабль о коралловые рифы и дай нам кусочек рая! Нет, нет, не твоего, я его и даром не хочу. Пусть это будет необитаемый остров. Я все сделаю своими руками, Господи, я умею и люблю работать. Я сложу нашу жизнь на острове по кирпичику, как это делают мастера-каменщики. Мы нарожаем кучу детей. Я позабочусь, чтобы моя любимая денно и нощно носила мое очередное дитя, Боже. Тут твоей помощи не требуется. Ты только разбей, пожалуйста, этот корабль. Ты только продли…»
И только он успел додумать последние слова молитвы, как свершилось чудо.
Он на секунду куда-то то ли нырнул, то ли провалился, а очнулся уже по пояс в воде с возлюбленной на руках. Вот он — остров. Жаркое солнце, пальмы, яркая зелень. «Спасибо тебе, Господи! Я никогда не верил в тебя, точнее, не задумывался над твоим существованием, а ты, оказывается, есть, такой щедрый, великодушный». Как стучит сердце! Остается только разбудить мою новую жену, показать ей рай, который ты нам подарил, и возблагодарить тебя, всемогущий.
Стучали в дверь каюты.
Он щелкнул замком, еще покачиваясь в ласковых водах сна и досадуя, что это был всего лишь сон.
В коридоре стоял морской офицер.
— Мы терпим бедствие, — сказал он. — Обязательно наденьте спасательные жилеты, на себя и на даму, и поднимайтесь на палубу, к шлюпкам. Прошу поторопиться.
— Вы послали сигнал SOS? — обалдело спросил Он, все еще не расставаясь со сном-мечтой и все еще не веря в реальность происходящего.
— Разумеется, — ответил офицер. — Радист передает его беспрерывно. Обязательно наденьте также теплую одежду. Извините, мне нужно разбудить остальных пассажиров.
Он ушел, не закрыв двери.
Наш герой доковылял до постели, стал тормошить возлюбленную.
— Перестань. Дай мне поспать, — слабо отбивалась Она, очевидно, считая, что Он снова домогается любви.
— Да очнись ты! — заорал он. — Мы тонем!
Он потратил добрых полчаса, чтобы поднять ее и заставить одеться, одеться самому и надеть желтые спасательные жилеты.
— Ты все придумал, скажи?! — жалобно повторяла Она, не находя нужных вещей. — Милый, скажи, что ты пошутил. Ты же шутишь, да? Этот корабль не может утонуть — об этом писали все газеты. Зачем ты так шутишь? Я устала. Я хочу спать. Ты же слышишь: все спокойно. Никто никуда не бежит, гудок не воет.
В ее словах был резон, и на какой-то миг, Он сам поверил, что это розыгрыш, выходка глупого или пьяного офицера. Но что-то подсказывало ему не слушать взбалмошную девчонку, а торопиться, торопиться изо всех сил.
Не обращая внимания на протесты и лепет возлюбленной, Он буквально силой вытащил ее в коридор, увидел других людей растерянных, недоумевающих — и понял: правда, они в самом деле терпят бедствие.
На шлюпочной палубе толпились сотни людей, стоял возбужденный гомон. Его возлюбленная наконец поверила в происходящее и тихо заплакала.
Эти слезы вмиг вернули ему способность соображать и действовать. Взглядом делового человека Он мгновенно определил: если сюда хлынут обезумевшие пассажиры из третьего класса, тех шести шлюпок, которые еще оставались не спущенными на воду, конечно же, не хватит.
Он двинулся к ближайшей, на ходу успокаивая свою девочку, уговаривая ее не плакать.
— Перестань. Ничего страшного не будет. Ну, поплаваем немного в шлюпке. Пара пустяков. К нам уже спешат на помощь.
Их остановил офицер.
— Только женщины и дети. Пока — только женщины и дети.
Она заплакала еще сильней, повисла у него на шее:
— Я никуда без тебя не пойду!
— Успокойся, милая, — увещевал Он ее и тихонько подталкивал к проходу, образованному моряками. — Иди! Быстро! Я буду рядом с тобой — вот увидишь.
И она послушалась, божья овечка, как послушалась тогда, в коридоре.
А Он, сориентировавшись, тут же развил бурную деятельность, помогая матросам и офицерам поддерживать порядок при посадке в шлюпки. Краем глаза Он все время следил за одиннадцатой, где была его возлюбленная, держался рядом. И когда одиннадцатая двинулась во тьму, за борт, Он с ловкостью зверя скользнул через матросский кордон, обжигая ладони, спустился по канату на корму шлюпки и тут же попал в объятия своей ненаглядной. В общей суете, в калейдоскопе освещенных иллюминаторов, мимо которых опускалась шлюпка, его поступок оказался незамеченным.
Потребовались гребцы — и Он пробился через толпу к веслу. За ним во мраке ночи тенью последовала его спутница.
Они гребли от корабля — огромного, сверкающего огнями, чей нос уже несколько опустился, и трудно было поверить, что этот плавучий город может сейчас уйти под воду. Среди причитаний, вздохов, шепотков, истерических выкриков Он уловил слово «айсберг» и удивился: как же они не почувствовали удара ледяной горы?
И тут Он вспомнил свою ночную молитву — и ужаснулся.
— Господи, — зашептал Он, судорожно работая веслом, — ты все перепутал. Где остров, где коралловые рифы?! За бортом — ледяная вода. Там смерть — за бортом. Что ты наделал, Господи?! Разве о том я просил тебя?
Шлюпку вдруг резко качнуло. Возлюбленная, отпустившая на миг его локоть, вскрикнула и упала за борт. Он бросил весло, прыгнул вслед за ней и тоже вскрикнул — обожгла ледяная вода.
Боже! Где она? Вот! Вот она! Глаза закрыты, но дышит. Очевидно, испугалась или перехватило дух от холода.
— Эй, помогите! — закричал Он, потому что тень шлюпки уходила в ночь. — Подберите нас!
Затем Он отчаянно затряс возлюбленную:
— Греби руками и ногами, слышишь! Мы окоченеем в этой воде. Шевелись!
От корабля донеслась музыка, и Он подумал, что сходит с ума. Нет, на шлюпочной палубе видны крохотные фигурки оркестрантов. Это они сошли с ума. Они играют «Ближе к тебе, Господи». Куда уж ближе!
— Помогите! — снова закричал Он и поперхнулся случайной волной. Взлетела осветительная ракета. В ее призрачном свете Он увидел рядом с ними десятки людей, барахтающихся в ледяной воде, шлюпки — несколько поодаль.
Поддерживая голову возлюбленной, чтобы не захлебнулась, Он поднял очи к небу и зашептал: горячо, исступленно, истово:
— Спаси нас, Господи! Отдаю тебе наши души и помыслы. Отдам все деньги всю жизнь свою на восхваление твое. Сжалься над нами! Спаси хотя бы ее.
