— Когда Гена стал тебя привязывать к верёвке. Ты что, не помнишь, что ли?
— Нет. Совсем не помню. Последнее, что вспоминаю перед отключкой, это как всё ушло из-под ног, и я свалилась за борт. Потом Оля прибежала и стала меня вытаскивать. Потом ещё кто-то подоспел, и они вдвоём меня выволокли на палубу, …
— Серёжа, — кивнула Ольга. — Да, было такое.
— … ну и вот, а потом всё замелькало, закружилось. Все стали метаться вокруг, бегать, кричать. Помню, лежу, и ноги чьи-то мелькают возле моего лица. И всё расплывается, растворяется… Галлюцинации какие-то, как во сне… А потом провал.
— В общем, всё было так, — сухо начала рассказывать Лида. — Ты лежала на палубе, вообще никакая. Тебя усадили к борту, и ты так и сидела, а мы тем временем пытались оттолкнуть яхту от этого корабля, на котором мы сейчас. Но это нам оказалось не под силу. Яхта поползла вдоль борта, а там, короче, свисала такая… эта… как её? Лодка…
— Шлюпка, — подсказала Оля.
— Шлюпка, ага. Она там висела вот так — торчком, и наша яхта за неё зацепилась. После этого оторвалась железная фигня, к которой эта шлюпка была привязана, и свалилась прямо нам на голову.
— Да ещё как свалилась.
— Ну! Воткнулась прямо. Насквозь яхту пробила. Неужели ты этого не помнишь? Ты ведь что-то тогда даже говорила, кажется.
— Не помню. Вообще ничего не помню, — покачала головой Настя. — Какие-то проблески есть, но непонятные. Бессмысленные фрагменты… А дальше-то что было?
— Ну а что дальше? Прицепились мы к заграждению, которое свисало с борта, и стали по очереди по нему взбираться наверх, как мартышки. Ты очень сопротивлялась, когда Гена попытался привязать тебя к страховочной верёвке, тогда он попросил этого дебила-Вовку, чтобы тот тебя подержал, пока он завязывает узлы. А этот… Вместо того, чтобы успокоить как-то, ударил тебя по лицу. Ничтожество.
— Го-осподи, — Настя прикоснулась рукой к щеке. — Даже не верится в это. Володя никогда не поднимал на меня руку. Он очень добрый…
— Угу. Заметно. Знаешь, Насть, я тебя не понимаю. Что ты нашла в этом жиртресте?
— Не говори так о нём. Он очень хороший. Да, он полный, ну и что? Над этим грешно подшучивать, а тем более издеваться. Это — недуг. И в связи с этим недугом, у Володи много комплексов. Я не знаю, как так получилось, что он меня ударил. Скорее всего, это вышло случайно. Уверена, что он не хотел. Может быть, он как-то неудачно повернулся, или пытался меня удержать неумело… Он ведь неуклюжий как медвежонок.
— Ты хочешь сказать, что мы всё это выдумали? — нахмурила брови Лида.
— Бог с тобой, конечно же нет… Но мне кажется, что вы слишком преувеличили некоторые детали. Ситуация была тяжёлая, нужно было торопиться. Впопыхах все способны на ошибки, — Настя посмотрела на Ольгу.
Взгляд её был трогательно-наивным.
— Нет, я не знаю что и сказать, — Лида также перевела взгляд на Олю. — Как она терпит такое обращение с собой — не понимаю. В моей голове это не укладывается. Если бы Бекас меня ударил, тем более по лицу, я бы ему ноги повыдёргивала и нос сломала. Что это за распускание рук?! Парень, который бьёт девушку — не мужчина! Правильно я говорю?
Вопрос был адресован Ольге.
— Ну-у, я считаю, что парень должен быть всегда корректен и внимателен в общении с девушкой. Лично мне нравятся интеллигентные молодые люди с хорошими манерами. Знакомые с этикетом не понаслышке. С ними приятно общаться. Но это сугубо моё мнение. Может быть кому-то нравится грубость и бестактность в парнях. На вкус и цвет, как говорится… — задумчиво ответила та.
— Вот, может быть, — согласилась Лида. — Разве что ей самой это нравится.
— Да о чём вы говорите, девчонки? — рассмеялась Настя. — И вовсе Вовка не грубиян! Он мягкий, безобидный, добродушный.
— Разумеется. Осталось его только в рамочку оформить, в уголок поставить и молиться как на божничку!
— Ох, ладно, всё. Действительно, хватит об этом, — остановила их бессмысленный спор Ольга. — Что мы пытаемся выяснить?
— Не знаю, — Настя улыбнулась краем губ. — Всё нормально… М-м, так вы говорите, что Гена тогда чуть не утонул? Почему?
— Он долго возился на яхте, — слегка зевнув, ответила Лида. Было видно, что она явно недовольна резким завершением их спора по поводу Геранина: Мы уже все перебрались сюда, на корабль, а он там всё лазил, по колено в воде. Вещи какие-то свои собирал. И только успел запрыгнуть на заграждение, как яхта пошла на дно.
— Да. Всё это выглядело очень жутко, — подтвердила Оля. — Мне даже показалось на мгновение, что он хотел утонуть вместе со своей любимой яхтой. Видела бы ты, как он расстроился.
— Ага. Он так ругался на нас потом. Кошмар!
— Ругался. А у самого слёзы на глазах были. Заметила?
— Заметила конечно, — закивала Лида. — Вообще! Гену довести до такого!
— Ужас, — вздохнула Настя. — Бедный…
— Мне кажется, что эта яхта была для него чем-то большим, нежели обычная парусная лодка. Он считал её подругой. Живым существом. По-настоящему понять его может, наверное, только такой же моряк, — предположила Ольга.
— Конечно! — вытаращила свои большие глаза Лида. — Это была его мечта. Нет, ну вы согласитесь, девки, как порой бывает несправедлива людская судьба. Какой-то, я извиняюсь, козёл, с толстым кошельком, может себе позволить купить яхту, просто так, для развлечения. А тот, кто действительно её заслужил, кому она нужна как недостающая часть души — за всю жизнь, наверное, так и не сможет скопить денег на её покупку.
— Нельзя жаловаться на судьбу. Мы должны радоваться тому, что Бог даёт нам. — евангелистским шёпотом заметила Настя.
— Вот поэтому Бог и отобрал яхту у твоего Вовки. Не в коня корм потому что!
— Послушайте, а как вы считаете, мы властны над собственными судьбами, или же наоборот? — неожиданно спросила Оля.
— Хм-м, — Лида задумалась.
— Конечно же судьба является нашим поводырём, — тут же откликнулась Настя. — Бог решает, кого какой судьбой наделить. И мы должны принимать всё как должное, а если будем противиться, то сделаем только хуже себе.
— По-моему, каждый человек волен выбирать свой собственный путь. Я всегда так жила, — пожала плечами Лидия. — Наши судьбы зависят в первую очередь от нас, и только от нас.
— Ты заблуждаешься, Лид, ты это поймёшь когда-нибудь. Поверь мне. Каждый из нас незримо связан с единым духовным центром, управляющим всеми нами. Все наши судьбы расписаны от начала и до конца. Жизнь каждого человека предрешена, и хоть нам кажется, что мы сами управляем собственной жизнью, всё это — лишь иллюзия, тешущая наше самолюбие. Не более.
— Ну, не знаю, — Лида явно была не согласна с Настиной проповедью, однако вступать с ней в спор ей сейчас не хотелось. — Это слишком сложно для нашего понимания, да и недоказуемо.
