Фархад чувствовал, что лицо намертво застыло в вежливой улыбке, а в горле костями застряли бесконечные «сердечно благодарю», «ваша щедрость сравнима лишь с вашей мудростью», «не хотите ли погостить у нас в следующем месяце» и прочими дежурными фразами. Он почти падал с ног и держался лишь на упрямстве. Сайто Миоко, теперь — Миоко Наби, законная и благословенная супруга, порхала невесомой снежинкой, но Фархад видел, насколько она осунулась.
Больше всего новобрачный тревожился за мать. Елена была уже немолода, а от матери жениха требовалось очень много. Был бы жив отец, наверное, все прошло бы проще и легче, но здесь их функции пришлось взять на себя отцу и брату невесты. От Рока много проку не было, он больше носился с завиральными идеями, шутил надо всем на свете, доставал Елену бездной пустых вопросов, короче, действовал в своем духе.
Лишь на третьи сутки суета чуть улеглась, и мужа с женой предоставили друг другу. На шесть часов: до утра, до приема гостей и очередной чехарды.
Робкая десятилетняя девочка сидела на краю постели, сложив крохотные ладошки на коленях. Елена Наби сомневалась, что выбранная сыном невеста сумеет родить ему много детей. Узкобедрая, болезненно хрупкая и тихая, Миоко, последняя дочь, совсем не похожа была на мать и сестер.
— Сынок, если уж ты решил взять жену из семьи Сайто… Это достойный выбор, и я рада, но ведь есть Комаки и Рена, крепкие здоровые девушки?
— Я женюсь на Миоко, — отрезал Фархад. — Если что, возьму вторую жену. Потом.
Елена только вздохнула и принялась готовить дом к свадебному торжеству. Фархаду было наплевать на крепость и здоровье. Миоко, последыша, он впервые увидел в год своего пятнадцатилетия, в год, в который решил жениться, и размышлял он от силы минут пять. Причем вопрос звучал «жениться немедленно или через полгода?», а не как-то иначе.
Фархад смотрел на невесту, вдруг растеряв всю уверенность и не понимая, что с ней делать. Что делают в постели муж и жена, для него секретом не было. Что должна делать в доме молодая жена, он тоже знал. Не представлял одного — как прикоснуться к этой девочке, как положить ее рядом с собой, потянуть пояс платья. Перед ним сидела не служанка, не грешная девица, а законная супруга. Воплощение традиций, плод многих поколений безупречного воспитания.
Ему вдруг захотелось проклясть и традиции, и безупречное воспитание.
Точеная статуэтка из лунного камня, ледяной цветок, снежинка. Миоко.
Она ждала молча, как и положено достойной жене. Без движения, без вздоха.
— Хочешь вина?
— Если позволите.
Он плеснул в каменную пиалу вина до краев, подал Миоко. Холодные пальчики коснулись его, принимая пиалу. Прикосновение скользнуло и растаяло. Женитьба вдруг показалась безумной и бессмысленной затеей. Может быть, мать была права. Бойкая веселая Комаки стала бы лучшей невестой. Хохотушка, то и дело прятавшая улыбки за широким рукавом, но ухитрявшаяся так взглянуть из-под ресниц, что от женихов в доме Сайто отбоя не было.
Фархад смотрел, как Миоко пьет. Мелкие глотки, скованные движения. Трепет жилки над ключицей. Поблескивающие в ушах тяжелые серьги, едва слышный звон браслетов на запястьях. Вино не могло вернуть румянец на бледные щеки. Врачи сказали, что она совершенно здорова, но сейчас Фархад не верил им. Не девушка, а зимняя фея, ночной призрак.
— Тебе холодно?
— Немного, мой господин.
— Миоко, не надо меня так называть, мы же не при гостях.
— Хорошо, Фархад-бей.
— Просто Фархад. Этого довольно. Ты устала?
— Нет, муж мой.
Фархад отметил тихое упрямство. Называть мужа по имени казалось Миоко неприличным, не выполнить его пожелание она не могла, а потому нашла компромиссный вариант, к которому мог придраться только особо требовательный супруг. Новобрачный себя таковым не считал и не собирался с первого дня разводить в доме излишне строгие порядки. Сотни раз он слышал, как мать обращается к покойному отцу просто по имени. Главное, не делать этого при посторонних или прислуге.
Ритуальные танцы вокруг семейного ложа пора было прекращать, но Фархад не представлял, как. Вино не помогло. На вопросы супруга отвечала так, что разговор превращался в допрос. Что это? С трудом подавляемая неприязнь? Так случается, если супруг слишком уж неприятен жене, груб с ней или намного старше. Доктору Наби доводилось лечить женщин, страдающих в браке. Неужели он так отвратителен Миоко?
Потом до него вдруг дошло. Девочка просто боится. Она не знает, что ее ждет. В голове вертятся рассказы замужних сестер, наставления матери и жрецов. Сколько в них правды, а сколько страшных историй, досужих глупостей и излишних строгостей, она не понимает.
Фархад присел рядом с женой, уложил ее к себе на колени, ласково погладил по щеке. Девочка опять вздрогнула, потом осторожно положила свою руку поверх. Ледяная, чуть влажная ладошка, невесомые мягкие пальчики…
— Не бойся меня. Я твой муж, я буду любить тебя и защищать, ты будешь хозяйкой в моем доме, у нас будет много детей. Сколько ты хочешь?
Робкий вздох.
— Десяток? Представляешь, десяток сыновей, красивых, как ты, и умных, как я? А, Миоко, Мио, маленькая моя…
Щека под его ладонью задрожала. Фархад не поверил своим глазам — Миоко смеялась, беззвучно, но искренне. В черных бусинах глаз прыгали веселые искры.
Не такой уж и робкой она оказалась. Да, тихоня, говорившая мало и редко, да, слабая с виду, но только с виду. Через декаду она уже подружилась с Еленой, вовсю орудовала на кухне, старательно стряпая любимые блюда мужа, и поставила на место всю распустившуюся прислугу, до которой у матери Фархада не доходили руки. В доме появились новые вещи — мебель, драпировки, безделушки. Упрямо сжав губы, но покорно опустив глаза, Миоко подсовывала мужу счет за счетом. Новая одежда для него. Подарки свекрови. Отделка гостиной…
Фархад посоветовался с матерью и выдал Миоко код подписи финансовых документов. Молодая жена не слишком удивилась, спокойно поблагодарила и продолжила обустраивать дом. Все счета хранились в отдельной папке. Доктор Наби как-то заглянул в нее и обнаружил, что жена записывает все, даже чаевые для грузчиков и прислуги. Можно было не беспокоиться за лишние траты или безалаберность в расходах.
Что не придется лечить Миоко от невроза, вызванного неприязнью к своему мужу и господину, Фархад обнаружил очень быстро. Достаточно было объяснить, что благонравная жена проявляет свою любовь к супругу не только на кухне и в ведении счетов, но и в некоторых других сферах жизни. Например, в спальне. И не только безмолвным подчинением его желаниям, но и наличием собственных, а также лаской.
