- А кроме себя, вам любить некого? - спросил Периго, и я увидел, что он и не думает острить.
- Нет, я одинок. - И я в нескольких словах рассказал ему о Мараките и мальчике, чтобы он не подумал, что я рисуюсь.
- Понимаю. - Он хотел что-то прибавить, но осекся. - Ну, а что касается вашего возвращения к прежней специальности, то я, наверное, смогу вам помочь - у меня есть кое-какие знакомства в военном министерстве. А сейчас побегу к Диане и постараюсь нагнать на нее страху...
Я позвонил в полицейское управление и узнал, что из Лондона пришел долгожданный ответ на мой запрос. Мне его прочитали по телефону, после чего я помчался под дождем на Раглан-стрит и сел строчить донесение в отдел. Мистер Уилкинсон, величайший стратег среди железнодорожников Грэтли, разработал теперь план захвата Голландии; он был бы весьма заманчив, имей мы только в своем распоряжении сотен пять больших военных кораблей, которые нам бы нигде больше не были нужны. А миссис Уилкинсон мы с нею очень подружились, и она жадно слушала мои преувеличенно восторженные рассказы о Южной Америке - не придумывала никаких планов быстрого окончания войны и вообще считала войну не делом рук человеческих, а грандиозным стихийным бедствием. У миссис Уилкинсон был свой фронт продуктовые лавки и поставщики, - и она воевала на этом фронте с кроткой настойчивостью и мужеством, никогда не требуя больше, чем ей полагалось, но преисполненная спокойной решимости получить все, что полагается. Делала она это не ради себя, а ради того, чтобы прилично кормить мужа и жильца. В иные дни - и сегодня был как раз один из них - мне начинало казаться, что миссис Уилкинсон на миллион лет старше всех нас - всех членов военного кабинета, и своего мужа, и Хамфри Нейлэнда и что где-то в глубине души она это знает.
К четырем часам я был на Шервуд авеню. Служанка-австриячка опасливо проводила меня в гостиную. Маргарет Энн Бауэрнштерн ожидала меня, но никакого Отто не было видно. Сегодня она надела темно-зеленое платье с темно-красной отделкой на воротнике и рукавах и выглядела очень эффектно. По-моему, она об этом специально позаботилась, но, чтобы я не догадался, а может быть, и из-за своих слез прошлой ночью держалась в высшей степени холодно, словно давая мне понять, что наша встреча за чашкой чая - ужасная нелепость и что она только из вежливости не говорит этого.
Знакомая игра, но я в нее играю по-своему. Я сразу же сделал ответный ход и тоном сборщика, пришедшего за сильно просроченной квартирной платой, спросил:
- Где же ваш деверь, доктор?
- Он сейчас спустится. Мы ждали вашего прихода, - мягко, терпеливо и уныло ответила она, и мне захотелось чем-нибудь запустить в эту женщину. Ведь кто-нибудь мог неожиданно зайти и увидеть его.
Я кивнул.
- Да, знаете, мы поймали убийцу Шейлы Каслсайд.
- Как быстро! - удивилась она. - Когда же вы успели собрать улики?
- А мы их и не собирали. Ночью я догадался, кто убийца, а дальше был сплошной блеф, но он дал результаты.
- Можно узнать, кто это?
- Да. Это Джо.
- Какой Джо?
Наконец-то я говорил с жительницей Грэтли, которая не проводила половину времени в "Трефовой даме". Я не без удовольствия объяснил ей, кто такой Джо. Но о шпионской деятельности Джо не сказал ни слова, а она не задавала на этот счет никаких вопросов, только раз-другой с любопытством посмотрела на меня.
Чай принесли раньше, чем пришел Отто, и мы с Маргарет продолжали разговор - нечто среднее между дружеской беседой и яростной пикировкой за чаем с лепешками.
- Чем вы, собственно, занимаетесь? - спросила она довольно равнодушно и словно не ожидая ответа.
- Это я вам скажу не сейчас, а перед самым моим отъездом.
- Я вас раздражаю?
- Да.
Она была готова к такому ответу, но, услышав его, рассердилась и гневно сверкнула глазами.
- У меня не часто появляется желание бить людей, - сказала он. - Но вас мне иной раз сильно хочется ударить.
- Сделайте одолжение.
Мы зашли в тупик. И, наверное, хорошо, что в эту минуту появился Отто Бауэрнштерн. Это был человек моих лет, с наружностью кабинетного ученого, нервный, близорукий и явно очень больной. Он мне не понравился - может быть, потому, что его невестка смотрела на него с любовью и тревогой, совсем не так, как на меня. Отто взял у нее из рук чашку, но словно не знал, что с нею делать. Маргарет бросила мне умоляющий взгляд, ясно говоривший: "Щадите его", но я не успокоил ее ни малейшим жестом и сидел с безучастным видом.
- Вы желали поговорить со мной, - начал Отто осторожно. Он говорил с сильным немецким акцентом, но я не буду коверкать слова, воспроизводя его произношение.
- Да. Почему вы остались в Грэтли?
Он закрыл глаза и передернул плечами.
- Что же другое я мог сделать? Куда мне было деваться?
- Глупый вопрос. - Маргарет, конечно, обращалась ко мне. - Для него безопаснее было оставаться здесь, где мы могли о нем заботиться...
- Совсем не безопаснее, и вы это знаете. Я жду правдивого ответа, мистер Бауэрнштерн, - сказал я сурово, - и готов, если надо, высказать вам свое предположение. Вы остались в Грэтли, рискуя попасть под суд за уклонение от регистрации, потому что здесь есть человек, которого вы хотите выследить.
Выстрел попал в цель. Но Маргарет по-прежнему негодовала.
- Неправда... - начала она, но остановилась, прочитав ответ на лице Отто. - Ты ничего мне об этом не говорил! - воскликнула она.
- Я не мог сказать тебе, Маргарет, не мог никому сказать, оправдывался расстроенный Отто. - Передо мной промелькнуло раз лицо... Вечером, на заводе Чартерса. Потом опять, тоже вечером, в городе.
- Так вот почему ты всегда бродишь по вечерам! Я подозревала, что это неспроста...
- Понимаете, - сказал он нам обоим, - мне показалось, что я его узнал. Но я не был уверен. А мне очень важно было знать точно.
- Вы хотели, например, проверить, нет ли у этого человека шрама на левой щеке? - спросил я.
Отто страшно побледнел, и Маргарет испуганно вскрикнула.
Он улыбнулся и покачал головой.
- Не беспокойся, Маргарет. - Он сделал над собой усилие, взглянул на меня. - Это верно. Но откуда вы узнали, что я именно этого человека ищу?
- Мало ли откуда, - сказал я с расстановкой, пристально глядя на него. - А откуда я узнал, что вы состояли в партии нацистов?
- Вы мерзкий клеветник!
Это воскликнула, разумеется, Маргарет, и так, словно бичом щелкнула.
Я сердито прикрикнул на нее:
- Довольно! Я пришел сюда, чтобы узнать правду, и говорю только правду. Если вам это не нравится, тем хуже для вас. Мне еще очень многое нужно сегодня выяснить, и если не хотите помочь, то по крайней мере молчите и не мешайте.
Отто весь дрожал. Я только сейчас понял, что он любит ее, и это осложняло дело. Мне вдруг стало жаль его. Что-то подсказывало мне, что ему нет места на земле, что он, в сущности, уже мертвец.
