А внутри, окруженная проводами, лежала, судя по виду, конвекционная бомба. Вся внутренняя часть сферы аж светилась от мощи.
И рядом с ней, как большая тряпичная кукла, лежал Чарли Джекпот с широко раскрытыми от ужаса глазами.
Венера выпрямился на ступеньках в полный рост, развел руки в стороны и начал крутиться на месте, как ошалевшее дитя. Он торжествовал, стоя в центре своего адского творения, его странное хихиканье сливалось с гудением машин.
— Узрите! — прогремел он. — Узрите Механизмы Вулкана!
Он стоял в своем женском платье, я стоял в немом бессилии, бандиты держали меня, а вокруг стучали и лязгали все эти жуткие хитроумные изобретения. Что я должен был делать? Я чувствовал, как в моей голове пульсируют вены.
Венера начал потихоньку успокаиваться и резким движением головы приказал, чтобы меня увели.
— К синьору Нечеллу, — закричал он, одарив меня жуткой ухмылкой.
Я возражал и упирался, но меня все равно вывели из комнаты. Я умудрился лишь бросить последний умоляющий взгляд на Котелокса.
После адской атмосферы бомбового отсека бесцветные серые коридоры едва ли не успокоили меня. Но то была лишь временная передышка, потому что меня затащили в очередную комнату, где возвышалась огромная железная труба и дожидался моего появления мистер Нечелл.
Нечелл, держащий в руках свою ужасную маску — Этны, — безучастно посмотрел, как меня швырнули на каменный пол, а затем отдал приказ. Меня поставили на и без того многострадальные колени и надежно связали по рукам и ногам. Наконец, порадовавшись тому, что в данный момент я не представляю собой угрозы, Нечелл приказал оставить нас вдвоем.
— Ну и где же теперь ваше элегантное самообладание, мистер Бокс? — язвительно спросил он.
Я был грязен, к тому же у меня был кляп во рту, так что я не мог ответить ему соответствующе.
Я попытался казаться безразличным. Это ужасно сложно, особенно если куча психов держит вас под действующим вулканом, — думаю, вы согласитесь.
— Как вы до меня снисходили! — прошипел Нечелл. — Приняли меня за неуклюжего дурака. А теперь стоите передо мной на коленях!
Он замолчал. Возможно, поняв, что напыщенный монолог не столь привлекателен, как остроумный диалог, он подошел ко мне и вытащил кляп.
— Весьма обязан, — задыхаясь, выговорил я. — Послушайте, старина. Я вас, без сомнения, недооценил, но у вас очень убедительно получалось корчить дурака. Может, теперь поговорим как джентльмены?
Если я надеялся воззвать к нашим общим патриотическим чувствам, я явно просчитался.
— Джентльмены? — завопил он. — Как же вы тривиальны, Бокс, а между тем грядут события величайшей важности.
Казалось, он хотел, чтобы я его спросил.
— Может, вы хотя бы скажете мне, — устало спросил я, — как вас-то угораздило попасть в эту нелепицу?
Нечелл захихикал:
— Тут особо нечего рассказывать. Но в конце концов, почему бы и нет? Венеру бросила мать, эта Медея, и он попал в преступный мир, а я в тот момент уже получил свой счастливый билет, хотя Служба об этом ничего не знала. Мы начали свое небольшое дело, организовав клуб «Везувий». Он приносил неплохие барыши. Сначала он предоставлял только, скажем так, весьма традиционные развлечения, но рынок для таких, как мы, всегда открыт, не так ли, мистер Бокс?
— Попросил бы не обобщать, — пробормотал я. — Сюртуки кажутся мне куда удобнее юбок.
Нечелл нахмурился.
— Венера — вот подлинная сущность Виктора Моррэйна. Та сущность, в которой он спасался, когда его жизнь развалилась на части. Та, которая все эти годы строила планы, чтобы отомстить за унижение отца.
— Да, да! — воскликнул я. — Но зачем было убивать Дурэ?
Нечелл пожал плечами.
— Мы освобождали Помпеи от сокровищ, чтобы финансировать великолепные технологии, которые вы здесь видите.
Я медленно кивнул.
— А бедняга Дурэ каким-то образом докопался до правды?
— Он узнал лишь сотую часть ее! К несчастью для него, этого было достаточно. Я заманил его в гавань и вышиб ему мозги.
Я устало вздохнул. Кажется, Нечелл опять тянул время.
— А что вы собираетесь делать с профессорами и миссис Ноуч?
— Они станут свидетелями уничтожения Италии и сгорят в огне. Это будет быстрая смерть. Думаю, Венера более чем гуманен. Но вам, мистер Бокс, я такой любезности не окажу.
У меня по спине струился пот. Нечелл громко постучал, подзывая стражу.
Дверь распахнулась, появились бандиты. Похоже, они знали, что от них требуется, — они схватили меня за руки и подтащили к большой железной трубе.
Нечелл обхватил маленькую рукоятку и потянул за нее. С металлическим скрежетанием открылся какой-то люк. Я попытался рассмотреть его, хотя пот заливал мне глаза: в трубу была вставлена решетка, над ней находилась еще одна — вместе они образовывали некое подобие клетки, в которую мог забраться человек, чтобы исследовать внутреннюю часть трубы, хотя и не без трудностей.
Я сразу понял, что этим человеком буду я.
— Хей-хо, — проворковал Нечелл.
Меня подняли и засунули в трубу.
— Боюсь, вам там будет совершенно неудобно, — улыбнулся Нечелл. — Это сродни средневековой пытке, которую, если не ошибаюсь, называли «Неловкое положение». Но эти бедолаги сидели скорчившись долгие годы, вам же придется просидеть внутри недолго.
Решетка выдержала мой вес, аккуратно замкнув меня в клетке.
— Эта труба действует как вытяжка для паровых насосов. Каждые несколько часов огромная струя избыточного пара идет через эту трубу на поверхность.
Он подождал, чтобы я успел сделать выводы.
— Я рассматривал всевозможные способы умерщвления. Но время поджимает, и я не могу представить ничего хуже, чем быть заживо обваренным струей перегретого пара!
Я тоже не мог представить.
— Ох*еть! — вот все, что я смог сказать. Такие вот последние слова.
— Закройте люк, — сказал он, его лицо опять превратилось в бесстрастную маску.
Один из стражников вернул люк на место.
Несмотря на скрип железной дверцы, я услышал, как Нечелл крикнул мне:
— Ciao!
А потом опустилась невыносимая жаркая темнота.
Хотя драгоценный мистер Нечелл не удосужился сказать мне точное время, я знал, что долго мне, подобно табаку в железной трубке, сидеть и ждать своего конца здесь не придется. Я также знал, что думать о побеге наверх глупо. Даже если я смогу избавиться от своих оков, путь на поверхность, без сомнения, очень долог. Нет, у меня был единственный шанс — попытаться спуститься вниз, в бомбовый отсек.
