― Внутри этой книги есть все, что вам нужно знать, чтобы дискредитировать проект «Генезис», ― говорит он. ― Вы думаете, что я отдам это вам, панки?
До них доносится горелый запах парафина. Сине-зеленые полоски. Он облил его заранее. Превратил из книги, святого Грааля, оружия, в несчастную растопку. Кирстен представляет страницы и страницы рукописных деталей. Синие чернила на промаслившейся бумаге. Кто их настоящие родители, Чапманы. Что произошло в 1991 году. Кем на самом деле были их похитители. Почему их убили. И почему она, Сет и другие пятеро детей, были похищены.
Он бросает книжку на землю в дикие цветы. Достает спичечный коробок из нагрудного кармана, зажигает спичку и бросает на книгу. Спичка летит к земле в замедленном движении.
― Нет! ― кричит Кирстен, рванув вперед.
Миллер стреляет в землю рядом с ее ногами, и она замирает на месте. Поднимает руки вверх в защитном движении. Спичка приземляется, ничего не происходит, а затем передняя обложка начинает медленно сворачиваться, поглощаемая невидимым пламенем. Огонь набирает силу, и вскоре голодно потрескивает. Они стоят молча, наблюдая, как книжка горит, обжигая окружающие цветы. Кирстен чувствует себя так, будто горит вместе с ней.
― На колени, ― приказывает Миллер. ― Руки за голову.
Они падают на колени, их лица превратились в маски. Сет кладет руки за голову, но Кирстен больно это сделать. Миллер позволяет ей баюкать свою сломанную руку. Он заходит им за спину.
― Вы не обязаны это делать, ― говорит Сет.
― Вообще-то, обязан, ― отвечает Миллер, сжимая рукоятку пистолета и помещая палец на курок. ― Приказы Доктора.
Солнечный цвет окрашивает цветы в оранжевый и розовый (Верхушка Розы). Есть некая поэзия и в том, что их окружают дикие цветы, и в смерти на закате.
Миллер наводит пистолет. Кирстен тянется в импровизированную повязку, выхватывает свой револьвер, плавно изгибается и выстреливает Миллеру в плечо, отчего он отклоняется назад. В шоке он пытается восстановить равновесие, снова наставляет на нее пистолет, но она быстрее него и всаживает еще одну пулю в его корпус. Он начинает спотыкаться, все еще пытаясь застрелить ее, но не может поднять руку на нужную высоту.
Сет вскакивает на ноги, хватает лопату и выбивает пистолет из его руки. Он падает лицом вперед на руки и колени. Кровь расползается по цветам на его рубашке и по тем, что под ним. Он рычит от боли, а затем приподнимается, так что оказывается стоящим на коленях среди цветов. Он замечает иронию своей позы.
― Где они? ― требовательно спрашивает Кирстен, направив на него пистолет.
Он смеется.
― Зачем бы мне говорить тебе? Еще одна пуля ничего не меняет. По правде говоря, ты оказываешь мне услугу. Давай, сделай это.
Она опускает «Ругер» и пинает его в живот. Он стонет. Она пинает его снова. Он падает на спину и испускает протяжный ужасающий звук. Сет делает выпад лопатой, как будто чтобы размозжить ему мозги.
― Отвечай нам! ― кричит она, наступая ему на промежность.
Он вскрикивает, пытается защититься, так что она наступает и на его сломанную руку тоже.
Сет ждет, пока тот перестанет кричать, и произносит:
― Мы можем растянуть это на часы.
― В машине у меня есть нож, ― говорит Кирстен. ― Карманный нож проекта «Генезис».
― Подумай о том, какие будут ощущения, панк, ― говорит Сет. ― Смерть от карманного ножика.
Миллер что-то бормочет.
― Что? ― переспрашивает Кирстен.
― Ладно, ― говорит Миллер, ― ладно.
Кровь потекла из уголка его рта.
― Вы все равно не сможете войти.
― Где они? ― спрашивает она снова.
― Чайнасити в Сэндтоне. Круглое здание из стекла. Называется «Инвитро».
Кирстен пинает его снова.
― Ты думаешь, мы тупые? Ты думаешь, мы в это поверим?
― Верь, во что хочешь. Неважно. Твоя подруга уже, скорее всего, мертва. И, в любом случае, ты никогда не войдешь внутрь. Чтобы пройти через биометрический доступ, нужен член проекта. Каждый член имеет свой собственный код доступа, он должен идти в сочетании с отпечатками пальцев. Невозможно… ― он закашлял кровью, ―…взломать.
― Тогда ты пойдешь с нами, ― говорит Кирстен.
Миллер сплевывает кровь на траву и качает головой.
― Вы, детки, не имеете понятия, с чем имеете дело.
Теперь уже вся рубашка Миллера пропиталась красным: его глаза начинают стекленеть.
― Не думаю, что он перенесет поездку, ― говорит Кирстен.
― И я так думаю, ― соглашается Сет, ― и он нас замедлит.
Миллер наблюдает за темнеющим небом, пока Сет подгоняет машину и едет по ней через цветы: они заталкивают его на заднее сиденье. Его тяжелое дыхание сопровождается булькающими звуками. Кирстен находит в салоне под подлокотником кабельные стяжки, а Сет связывает вместе запястья Миллера, а затем его лодыжки. Кирстен возвращает Сету его пистолет, свой убирает обратно в повязку.
― Большая ошибка, сладкий, ― говорит она Миллеру, ― думать, что женщина будет не вооружена.
Миллер становится все бледнее по мере их приближения к клинике. Его глаза закрыты, кожа стала восковой. Его «Чириос» бледнеют. Кирстен сидит вместе с ним на заднем сидении, «Ругер» направлен ему в живот со снятым предохранителем. «Сегодня он умрет. Я убила человека. Я больше никогда не смогу есть хлопья».
Сет едет так быстро, насколько может машина.
― Мы не сможем войти внутрь.
Кирстен смотрит из окна, как будто ожидая ответа с неба. С неожиданным рычанием Миллер бросается на Сета, перекидывает свои связанные руки через голову Сета, душа его кабельными стяжками. Стяжки перекрывают весь кислород. Тело Миллера напряжено, а его вены выступили на коже из-за усилий по удушению. У него ходят желваки, зубы сжаты вместе, на губах выступила розовая пена. Сет с пурпурным лицом отрывает руки от руля и сразу же теряет контроль над машиной. Кирстен кричит и хватается за пистолет, стреляет в направлении Миллера один раз, два, три раза. Звуки выстрелов и рикошета ослепляют. Она попала в него?
Она не видит сквозь пороховые взрывы. Машина слетает с дороги. Сету удается снять петлю с шеи, чтобы сделать вдох, а затем попытаться вернуть машину на дорогу, но уже слишком поздно. Машина бешено вращается, они ударяются обо что-то, и машина взлетает в воздух. В полете она ощущает, как ее щеки приподнимаются, а рука искрится. Ощущение невесомости ужасает, а затем следует оглушительный мощный удар, в ее голове происходит короткое замыкание, и все становится черным.
Близнецы приходят в сознание одновременно. Передняя часть машина дымится: багажник распахнулся. Миллер лежит мертвым на дороге перед ними, его голая кожа испещрена порезами от разбившегося ветрового стекла. Разбитый инсулиновый набор лежит рядом с ним. Кирстен и Сет не разговаривают. Они тянутся друг к другу, касаются руками. Кирстен слышит свое дыхание.
Она начинает проверять свое тело на предмет ранений: шевелит пальцами ног, покачивает ногами, прощупывает рёбра. Кроме боли в ее уже сломанной руке, она чувствует себя хорошо; или настолько хорошо, насколько можно чувствовать себя в онемении. Сет держится за шею. Он несколько раз ее прощупывает, а затем пинает дверь. У него уходит три пинка, чтобы ее распахнуть. Он выходит из машины и открывает дверь Кирстен, помогая ей выбраться.
Они обмениваются взволнованными фразами, нахмурившись, прикасаются к ссадинам друг друга. Удовлетворенные тем, что ранены не сильно, они подходят, чтобы проверить Миллера, чтобы убедиться, что он мёртв. Он представляет собой красный спектр: его череп расплющен, и они видят на нём пять пулевых отверстий. Кожа покрыта кровью. Жизнь его покинула. Его «Чириос» исчезли.
Кирстен подбирает сумку с инсулином. Несмотря на то, что она атеистка, крестится и произносит быструю молитву Сети и любому Богу, который ее послушает. Она подходит к багажнику и тяжело выдыхает, когда видит содержимое. Делает жест Сету, чтобы он подошёл. Он не кажется удивленным. Он наклоняется ближе, чтобы лучше рассмотреть лицо трупа, которому уже не меньше суток. Избитое лицо и тело, одетое в гавайскую рубашку и чинос. Некоторые ногти отсутствуют.
