Воспоминания возвращаются к ней, как резкий удар под дых, она падает обратно на сидение, весь воздух вырывается из ее легких. Она как будто заново переживает тот момент, тот ужасный момент, когда свет ушел из ее жизни. Момент, так долго погребенный в ее подсознании, что она могла бы подумать, что он исчез из ее памяти, но нет. Он ярок до жестокости и так отчетлив, что Кирстен может ощутить цвета на вкус.
Она играет со своим братом близнецом на изумрудной лужайке в саду перед красивым небольшим домом. Она помнит здание: шероховатую краску цвета слоновой кости, которая царапает кожу, если об нее задеть, витые решетки на окнах, потрескавшееся сласто, ведущее к светло-голубой (запах лемонграсса) входной двери. Маленький хрупкий почтовый ящик на шесте с двумя красными цифрами на нем (Леденец)… красный значит два, может быть двадцать два? Сад взрывается цветом, его так много, что у Кирстен кружится голова.
Ярко светит солнце, но сегодня невероятно холодно, они одеты в теплые ботинки и яркие курточки: куртка Сэма цвета перечной мяты, а ее мандаринового. Ее мать ― ее настоящая мать ― прислонилась к дверному косяку, наблюдая за ними. Она бледна и худощава в угольной водолазке поло. На ней надет садовый передник и грязные перчатки. Ее щека испачкана землей. Молодая, красивая, у нее длинная, толстая коса красных волос. Кирстен улыбается ей зубастой улыбкой, та улыбается в ответ и показывает жест "молодец". Внутри дома раздается телефонный звонок, и ее мать снимает перчатки и идет ответить.
Несмотря на теплую куртку, кожа на ее руках красная, когда она опускает на них взгляд. Сэм передает ей что-то: игрушечную лошадь. Нет, маленького пони, розового, с грязной белой гривой и хвостом. Одна из его скачущих игрушек. "ФандерКэт". Она опускает пони на траву и издает соответствующие звуки, смеется. Сэм не улыбается. Что-то привлекло его внимание на улице, и он смотрит мимо нее, хмурясь. Он встает на своих коротких ножках, игрушка все еще в его руке, прижата к круглому животику.
К ним подъехал черный комби, и неожиданно на земле появился светловолосый маленький мальчик. Он казался лишь чуть старше них. Он поманил их ручками, его милое лицо обещало что-то веселое и захватывающее. Она взволнованно залепетала, начала идти к нему, но Сэм положил руку ей на плечо, не желая, чтобы она шла. Он посмотрел на мальчика, затем обратно на дом в поисках матери, но дверной проем был пуст. Кирстен продолжила идти и вскоре оказалась рядом с краснощеким незнакомцем. Сэм позвал:
― Котенок!
И побежал, чтобы поравняться с ней.
Когда он достиг дорожки рядом с комби, дверь отъехала в сторону, и гигантский мужчина напал на них, мясистые предплечья выдавили из них весь воздух. Прежде чем они поняли, что произошло, они уже борются в машине. Другой мальчик, напуганный, кричит и запрыгивает последним, дверь захлопывается. Из света во тьму, вот так. Вот так свет в ее сердце погас. Ничего не осталось кроме темноты и испуганного плача в ее ушах. Она понимает, что звук плача исходит от нее. В темном интерьере она видит, что светловолосый мальчик-приманка тоже плачет, его лицо искажено из-за молчаливых слез.
Лицо, которое она так хорошо знает. Джеймс.
Глава 35
ПОСЛЕДНЯЯ БЕСКРОВНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Йоханнесбург, 2021
Джеймс открывает раздвижную дверь, заливая салон светом. Пылинки танцуют на белом свету. Инспектор Маутон стоит рядом с ним, вытащив пистолет и направив его на близнецов.
― Это необходимо? ― сердито спрашивает Джеймс, его голос окрашен гневом.
Маутон игнорирует его вопрос.
― Следуйте за нами, ― говорит Маутон Кирстен и Сету. ― Идите тихо и никто не пострадает.
― Пошел ты, ― в унисон отвечают близнецы.
Кирстен даже не может посмотреть в сторону Джеймса. Она видит, в каких местах был подкрашен автомобиль. Джеймс тот, кто пытался сбить их с дороги по пути из банка семян. Джеймс спрятал письмо ее матери. Джеймс пытался вывести ее из строя таблетками.
Ее сердце поразила боль, как будто ее только что ужалила медуза. Стая медуз, смак. Его предательство ― насыщенно синий яд, распространяющийся по всему ее телу.
― Твоя подруга очень больна, ― говорит Маутон. ― У тебя мало времени. Если ты пойдешь с нами, мы дадим тебе лекарство, которое ей нужно.
― Беги! ― говорит Кирстен Сету. ― Я присмотрю за Кеке. Выбирайся отсюда.
― Ни за что, ― отвечает он. ― Я только нашел тебя.
― Предложение распространяется на вас обоих, ― говорит Маутон. ― Только один из вас бесполезен для меня.
Телефон Кеке начинает вибрировать и тревожно звенеть, счетчик в сахарном приложении дошел до нуля: «ОПАСНАЯ ЗОНА».
― Хорошо, ― говорит Кирстен, ― мы тратим время. Пошлите.
Маутон останавливает их, обыскивает, забирает пистолеты, в том числе и контрабандный «Ругер». Он находит карманный нож и волшебную палочку. Убирает нож к себе в карман и смотрит на помаду в нерешительности. Он уже собирается рассмотреть ее внимательнее, когда Джеймс издает нетерпеливый вздох.
― Пошли, ― говорит он, ― нам нужно идти.
Маутон возвращает помаду обратно Кирстен.
― Вперед.
Он толкает пару перед собой. Они входят через главный вход, который покинула здешняя охрана, и направляются к лифту. Джеймс пытается взять Кирстен за руку, но она отходит от него на максимально возможное расстояние, вжавшись в холодный угол. Зеркала, предназначенные для того, чтобы небольшое пространство казалось больше, отражают их напряженные лица, и это усиливает ее клаустрофобию.
Беспокоясь, что ее снова затошнит, Кирстен закрывает глаза и размеренно дышит в углу, облокотившись лбом о зеркало. От ее дыхания и пота зеркало запотевает, покрывая ее отражение завесой. Маутон вставляет вафельный ключ, и они начинают спуск вниз ― минуя первый этаж и два этажа парковки, указанные как нижние этажи ― и еще дальше, пока не оказываются глубоко под землей, Сет почти что чувствует вес земли над ними.
― Котенок, ― произносит Джеймс.
Заткнись, хочет сказать она. Твои слова ― отравленные стрелы.
― Позволь мне объяснить.
― Не существует такого объяснения.
― Ван дер Хивер сказал привести тебя, или же он убьет тебя.
― И ты ему поверил?
― Я знаю, на что он способен.
― И все же ты ведешь нас к нему.
― Ты не видишь? У меня не было выбора.
Кирстен усмехается.
― Не могу поверить, что я вообще позволила тебе прикоснуться ко мне.
― Как давно ты работаешь над проектом «Генезис»? ― спрашивает Сет.
― Все не так, ― отвечает Джеймс. ― В тот день, в 1988 году, когда вас похитили…
― Ты имеешь в виду, когда ты нас увел, ― говорит Кирстен.
― Как сделал и сегодня, ― замечает Сет. ― Дежа-бл*ть-вю.
― После того дня, ― говорит Джеймс, ― я следил за тобой. Удостоверялся, что ты в порядке. Я наблюдал за тобой издалека. Наблюдал, как ты росла, пока рос сам. Я любил тебя ― любил ― с самого начала. Мы предназначались друг для друга. Ты не видишь? Мы семья. Немного необычная семья… в тот день мы встретились…
― О, мой Бог, ― произносит Кирстен, ― все было ложью.
Они выходят из лифта и стоят перед массивными дверями безопасности, выглядящими, как нечто из хорошо охраняемого банка. Они напоминают Кирстен Хранилище Судного дня. Маутон вбивает код из пяти цифр и прикладывает большой палец к сканеру, зажигаются два зеленых огонька (Глаза Змеи), и дверь отпирается с коротким писком. Кирстен поднимает руку к лицу и прищуривает глаза, чтобы справиться с ярким светом.
Все вокруг белое: коридор с кучей дверей представляет собой белые плитки, покрашенные в белый стены, беленый цементный потолок. Они идут вдоль коридора и несколько раз поворачивают. Каждый угол выглядит одинаковым, и Кирстен задается вопросом, как они вообще находят путь наружу. Они крысы в 4D лабиринте. Она делает так много снимков миникамерой, сколько может. Некоторые из дверей ведут в другие коридоры, другие открываются в безлюдные лаборатории. Жужжат гигантские машины. Бусина цвета слоновой кости. Мокрый Сахар. Кокосовое Лакомство. Сотня оттенков белого, мелькающие голограммы статистики. Стекло на стекле, которое на стекле.
