Робин прижал девушку к себе:
— Мне больно думать, что я мог тебя потерять.
— Робин, прости, в другой раз я буду осторожнее.
— Не говори ничего! Другого раза не будет.
— Но Робин! Атоны вернутся, уже более подготовленные. Они не потерпят сильных чужаков на своей земле. Нас будут атаковать в ролиуме и десмериуме, их сил достаточно, чтобы сровнять нашу крепость с землей. Я буду сражаться вместе с тобой, даже не спорь, ты можешь мне помешать, но не остановить. Как же я тебя люблю!
Разговоры смолкли на довольно продолжительное время. Наконец, с трудом оторвавшись от девичьих губ, Робин заявил:
— Надо идти, а то здесь сейчас что-то будет.
— Не возражаю, — лукаво произнесла Сата.
— Я, в принципе, тоже, но учти, за нами внимательно наблюдают три риума и Хонда.
— Ой! Где?
— Где-то в кустах. Они берегут тебя, как иссу, а Хонда за ними следит из-за своей вечной подозрительности.
— Почему ты сразу не сказал? Надеюсь, они хоть грудь мою не увидели!
— Не бойся, — засмеялся Робин, — ее видела только моя ладонь. Тебя действительно теперь следует беречь. Я приставлю для охраны Ахмеда, он очень предан тебе и скорее умрет, чем даст в обиду. Пусть днем всегда будет неподалеку. Ты не должна теперь ходить одна, ведь враг знает о твоей силе и может попытаться напасть исподтишка.
— Хорошо, я сделаю все, что ты скажешь. Пойдем в крепость, тебе надо поесть, иначе мы просидим здесь до самого вечера.
— Хочешь, я понесу тебя на руках?
— Конечно! — радостно взвизгнула девушка. — Но только до ворот!
В залах Первого храма было сыро и гуляли холодные сквозняки. Мрачные своды создавали давящее ощущение, как бы грозя опуститься, раздавить всех, кто не успеет скрыться в узких проходах. Множество послушников день и ночь чистили стены, но плесень всегда находила лазейку, расцветая на влажных пятнах. Иногда в углах, заросших паутиной, находили грибы. Сердце Мира плакало, ведь Хранитель устал, нет ему больше интереса ни в чем. И потому жалобно пищат запертые в клетках маленькие нуры, а их многочисленные языки больше не лакомятся плесенью, не чистят Источник. Гниль разъедает Первый храм.
Девять Верховных атонов собрались в Зале Малых Церемоний. Они внимательно выслушивали рассказ десятого, статного жреца весьма заметной внешности. Вся его фигура излучала бешенную, яростную энергию, впечатление портило только то, что временами левая сторона лица у него замирала, безвольно опускалась, на несколько мгновений отказываясь служить хозяину. Повествование его было долгим, он старался не упустить ни одну мелочь, так что к концу некоторые слушатели стали испытывать нетерпение. Но, наконец, уверенный голос затих, в зале воцарилась тишина. Некоторое время ее ничего не нарушало, но затем прозвучал вопрос:
— Зардрак акх Даутор, мы выслушали твой рассказ с великим вниманием. Всех нас восхитила твоя мудрость и решительность, твоей вины в поражении нет. Но с этими пришельцами надо что-то решать, они появились в самых разных местах, но почти всех удалось убить. Осталось только два их поселения, но судя по твоему рассказу — Ноттингем самое опасное из них. Ты был там, знаешь противника лучше, чем все присутствующие, как же надо с ними поступить?
— Убить! Всех!
— Это понятно. Как именно следует это проделать?
— Я уже отправил несколько лазутчиков из клана Горных Теней, они попытаются ликвидировать иссу Сату Неомо Кайю и Робина Игнатова. Но не следует рассчитывать только на это, нам нельзя терять время, язва расползается, Вертина может вспыхнуть восстанием в любой момент, даже здесь послушники рассказывают друг другу легенды о бронзовых людях, пришедших расправиться с атонами. Потребуется армия, около тысячи нуров, в три раза больше храмовых воинов, множество ополченцев-шоквутов и охотников-стрелков. Мы дойдем до Ноттингема, оставляя за собой выжженную землю: всех, кто вел дела с нечестивыми пришельцами, следует примерно наказать. Селение цохванов уничтожим со всеми обитателями. Хорошо бы еще оставить до весны большой отряд, не дать купцам с побережья провести торг.
— Ты просишь слишком большое войско, нам негде взять такие силы. Наша армия, наконец, захватила один из перевалов, война пришла на Побережье. Сейчас там каждый солдат на счету. Еще немного, и проклятые города падут один за другим.
— С городами можно покончить позже, — не сдавался Зардрак, — это враг хорошо изученный. А здесь медлить нельзя.
Однако ему так и не удалось убедить всех Верховных атонов. Но армию Великий Настоятель все же получил, старейший жрец, после долгого обсуждения, высказал решение, устроившее всех:
— Ты заберешь половину воинов с горных застав, соберешь ополчение на юге Вертины, снимешь половину стражи в местных храмах и четверть в своем, Заоблачном. Отсюда получишь сто нуров и пятьсот храмовых воинов, еще сто нуров придут с берегового хребта. Из казны бери медь и серебро, найми лучших охотников и бойцов горных кланов. Сила соберется меньшая, чем ты требовал, но все равно немалая.
Зардрак склонил голову, принимая мнение собрания. Не прощаясь, он вышел из зала — следовало спешить, ведь армию надо еще собрать.
Ноттингем спал. Ночь была ясной и холодной, к утру грозил ударить первый заморозок. Озябший часовой держал пост на стене, меряя расстояние от башни до башни монотонными шагами. Очень хотелось лечь в теплую постель, прижаться к мягкому боку своей женщины и спать до обеда. Он почти проклинал начальство, заставлявшее нести дозор день и ночь, хотя еще ни разу не попался дурак, рискнувший влезть на шестиметровую стену. Тому, кто в башне, еще хорошо, можно погреться у печурки, а ему куда деваться? Эх, зря он не надел теплую меховую поддевку, давно ему не приходилось дежурить в такую пору, не подумал, что ночи уже холодные.
Страж не заметил, как над гребнем стены показалась голова, внимательные глаза изучили его с ног до головы. Не издав ни малейшего шума, темная фигура проскользнула за спину, в лунном свете блеснул металл. Часовой потрясенно замер, когда чужая рука мелькнула за спиной, он хотел закричать, но перерезанное горло издало только булькающий хрип. Убийца придержал свою жертву, не дав загреметь кожаным доспехом о доски настила, аккуратно уложил, перегнулся через парапет, махнул рукой. На стене показались еще три бесшумные тени. Часть дела была сделана.
Мегс сидел за дровяной поленицей и следил за крыльцом. Он не первый раз нес здесь вахту, и пока ничего не внушало опасения. Робин Игнатов и Сата Неомо Кайя уже давно угомонились, из дома не доносилось ни малейшего звука. Мегс был хорошим охотником и славился отличным слухом, но сейчас не слышал ничего подозрительного. Казалось, Ноттингем вымер, самый большой шум издавали быки в далеком загоне, не перестающие жевать свою бесконечную жвачку. И тут Мегс почувствовал, как сзади подкрадывается неведомый враг. Он развернулся в один миг, размашисто описав полукруг маленьким топориком, держа его за петлю, продетую в рукоятку, но сталь, вместо того, чтобы встретить живую плоть, с треском ударила по деревяшкам дров. В тот же миг на рот легла холодная ладонь, вымазанная черной краской, а узкое лезвие короткого бронзового стилета вонзилось в шею, отточенным ударом раздвигая позвонки.
