За несколько часов до наступления вечера он повернул на запад. Форс хотел пересечь линию, которая должна была вести к бобровому озеру и таким образом к лагерю Кантрула… если только пожар не заставил степняков покинуть то место. Он ел на бегу, засовывая в рот ягоды и горсти зрелых зерен пшеницы-самосевки, растущей неровными участками на когда-то засеянных древних полях. В старом саду он обнаружил твердые, полусозревшие персики, и он съел их достаточно, чтобы можно было продолжать бег. А жажду он утолил водой из ручья.
Хуже всего было ночью. Чтобы отдохнуть, ему пришлось забраться на ветви дерева, находившегося достаточно близко к выступу скалы, чтобы в случае необходимости спрыгнуть на него. Лура чутко дремала на этом выступе. Ее кремово-коричневый мех сливался с обветренным камнем. Он задремал и проснулся, чтобы размять затекшие мышцы, и снова задремал. До утра он еще дважды передвигался, уходя на расстояние мили от места прежнего привала, и каждый раз выбирал такое, чтобы можно было быстро отступить.
Когда небо на востоке снова посветлело, он растянулся на обрыве, нависшем над ручьем, который, как он считал, вытекал из бобрового озера. Куски обугленного дерева, застрявшие среди валунов внизу, подтверждали это. Размеры ручья уменьшились — наверное, бобры уже начали ремонтировать сломанную плотину. Форс лежал там и чувствовал, как каждый сустав, каждый изнуренный мускул протестует против движений, которые его телу сейчас придется делать. Казалось, что вот уже несколько дней бежит он без передышки — действительно, с момента, как они оставили разрушенный город, он почти и не отдыхал. И в ближайшем будущем отдыха тоже не предвиделось.
Но пока он стоял лицом вниз по течению, глядя на движущуюся поверхность воды, и вдруг его глазам предстало, наверное, самое странное зрелище, когда-либо разыгрывающееся на этом забытом берегу. Вверх по течению плыло какое-то животное, внимательно обнюхивая берег, причем как-то необычно, особенно, чуть ли не разыскивая что-то, как разумное существо. Когда оно добралось до места между двумя камнями, где Форс опустился на колени попить воды, оно выбралось из воды и присело на задние Конечности. Передние лапы оно держало около своего более светлого брюшка, высоко подняв голову и нюхая Носом воздух вокруг себя.
Это была крыса — одна из тех огромных, с серой шкурой, крыс древней породы, с которой человек вел вечную войну. Крыса… Форс вспомнил солнечное утро в руинах магазинов древнего города, когда точно такая же тварь сидела и наблюдала за ним без всякого страха. Крысы благоденствовали в городах — все это знали. Но даже там большинство людей их не видело. Они жили под землей, прорывали зловонные норы, захватывали один подвал за другим вместе с древней канализацией.
Крыса отряхнулась. Затем, когда она подняла повыше голову, что-то блеснуло в лучах восходящего солнца. Металлический воротник… конечно же, это металлический воротник. Но воротник на крысе… почему….. кто…
Кто жил в городах? Кто мог приручать и использовать крыс? Он знал ответ. Одну крысу можно было во внимание не принимать — она не была столь же хорошим союзником, как Лура, — их можно было бояться, только когда они нападали стаями. Стаями!..
Крыса запрыгнула на валун и начала насухо вылизываться, словно только что выполнила все задания и теперь может заняться собственными делами. Форс не был введен в заблуждение какой-то игрой света — он четко различил воротник, когда крыса повернула голову. Воротник был сделан из плоских звеньев и казался гибким.
Внезапно тварь прекратила заниматься своим туалетом и, пригнувшись, застыла, уставившись вниз глазами-бусинками. Форс не мог пошевелиться. Он должен был увидеть, что здесь сейчас произойдет. Те же самые мысли он уловил в сознании Луры, которая распласталась на скале в нескольких футах от него. Ее губы оскалились в беззвучном рычании.
Сперва они услышали плеск. Этот звук был слишком размеренным, чтобы быть естественным. Надо было бы уходить сейчас, но он просто не мог пошевелиться!
Шлепая по мели вокруг источенных водой камней, к валуну с крысой приближалась неуклюжая фигура, форма которой была странной, но Форс вглядывался в нее до тех пор, пока он не различил горбатую спину, в действительности оказавшуюся плетеной клеткой. Крыса с воротником оскалила злобно зубы, но не предпринимала попыток сбежать.
Приблизившись вплотную, Зверочеловек медленно протянул длинную руку и взял крысу за воротник, а та стала лязгать зубами и дико царапаться. С легкостью, приобретенной в результате долгой практики, хозяин крысы просунул ее через дверцу в клетку и снова закрыл ее. Из последовавшего дикого визга Форс заключил, что внутри находилась не одна крыса. Но Лура уже выскользнула со своего наблюдательного пункта, и он знал, что она права: пора и им уходить.
Но двинувшись в путь, он продолжал удивляться. Почему крысы? Если только Зверолюди не решили передохнуть ночью и не отправили этих крыс выслеживать его. Если так, то, устроившись на деревьях, он, наверное, сбил их с толку на некоторое время. Или крысы тоже лазят по деревьям? Он бы хотел знать больше об их привычках. И почему никто из Звездных Людей за все это время не обнаружил, что Зверолюди подобным образом используют крыс? Неужели это тоже происходит с недавних пор — еще одно проявление, заставившее этих недочеловеков выползти из их столетних нор, чтобы бросить вызов потомкам Древних?
В его голове промелькнули все древние истории о Зверолюдях, когда он машинально стал петлять, запутывая след, который должен был задержать на некоторое время его преследователей, но все же не сбить их окончательно с него. Они должны были быть потомками жителей города, оказавшихся под мощнейшим воздействием излучения, дети мутантов, подвергшихся таким изменениям как внешне, так и внутренне, что теперь вовсе не являлись людьми. Таким было одно объяснение.
Но была также и другая гипотеза: что Зверолюди были потомками полков вторгшегося врага, полков, состоящих как из мужчин, так и из женщин, которые высадились, чтобы оккупировать страну, и о них забыли после гибели их собственного народа в результате ответного атомного удара. Не получая приказов, они пришли в замешательство и совершенно растерялись, продолжая упрямо цепляться за позиции, на захват которых были посланы, и оставаясь там несмотря на радиацию. Какая бы из этих теорий ни была верна, но Зверолюди, хотя и вызывали у людей отвращение и инстинктивную ненависть, тоже являлись жертвами трагической ошибки Древних, так же разбившей их жизни, как были разбиты и эти города.
Форс медленно вступил на первый клин земли, опаленной пожаром. Впереди лежала черная и безлюдная пустыня. И там не было почти никаких укрытий. Либо ему придется пойти на риск оказаться окруженными Зверолюдьми и быть обнаруженными их крысами, либо снова двинуться по берегу реки.
