Но, чёрт, что происходит внизу? Сначала он решил, что видит какую-то строительную конструкцию, хотя это предположение могло быть весьма далеким от истины. Если принять во внимание тот факт, что ничего не было известно ни о мотивах поступков ксенов, ни об их науке, ни о способе их мышления, его догадка могла быть совершенно неверной.
Однако, что бы это ни было такое, оно в корне отличалось от всего виденного раньше. Безусловно, военное командование Гегемонии захотело бы рассмотреть это более детально и с более близкого расстояния. ИИ его машины автоматически осуществлял запись всего увиденного и услышанного, фиксировал каждое движение и ощущение. Если бы ему удалось хотя бы на мгновенье связаться с аэрокосмолётом, то он смог бы передать его бортовому ИИ полученные данные. Позже с помощью виртуальной реальности с ними сможет ознакомиться секретная служба Гегвоенкома. Конечно, при условии, что через несколько минут Дэв не расплавится и не канет в небытие вместе с другим хламом, оставшимся от разрушенных объектов, произведённых когда-то усилиями человека, что густо усеивали склон холма.
Выход ксенов продолжался, но теперь он осуществлялся толчками. Стон земли и раздираемых скал становился тише. Поскольку ИИ «Полководца» осуществил перестройку чувствительности аудиосистем Дэва, шум воспринимался им в виде нарастающего шёпота или океанского прилива, сопровождаемый, однако, равномерными глухими ударами, словно где-то работал невидимый насос. Туманное море стало редеть, обнажая дно кратера. Скальная порода текла, как вода, и тут же застывала, сохраняя причудливые формы изогнутых колонн, арок и зубчатых башен. Но самыми странными были те из чужепланетных структур, что поднимались отдельными группами – невыразимо уродливые, жуткие, сверхъестественные органические формы, сюрреалистичные и непостижимые. Похожие на спирали кристаллы и колонны всё ещё продолжали тянуться вверх, словно они росли из самой земли. Туман, по мнению Дэва, был ничем иным как нанотехническим средством ксенофобов, запрограммированным на преобразование камня, песка и останков в нечто иное, известное только самим создателям.
Дэв почувствовал прилив бесконтрольного ужаса. Человеческая нанотехнология находилась ещё в зачаточном состоянии по сравнению с тем, что он видел сейчас. За исключением АНД-аэрозолей, человеческая нанотехнология требовала использования форм для выращивания нанопродуктов, технологических ванн и цистерн. А такая сложная техника, как уорстрайдеры или лазерное оружие, собиралась еще по макроинженерной технологии. Теоретически облако запрограммированных наносредств могло работать на голой почве и оставить после себя полностью завершённого уорстрайдера, управляемого искусственным интеллектом, отлаженного, и со всеми внесенными в его память программами, но на практике даже наиболее оптимистично настроенные наноинженеры говорили, что сменится не одно поколение людей, прежде чем будет достигнуто подобное технологическое чудо. Ксенофобы, судя по всему, этой чудесной нанотехнологией уже обладали. Они возводили свои архитектурные фантазии прямо на глазах у Дэва, используя в качестве сырья скальную породу и мусор.
Когда в центре кратера рассеялись последние клубы тумана, Дэв увидел вход в тоннель. Белое море ещё продолжало огромными кругами расходиться от кромки кратера, но дно его в центре было уже обнажено. То, что покрывало его, было похоже на гудрон или расплавленный асфальт, такое же матово-чёрное, жидкое на вид, но достаточно густое и вязкое. В инфракрасном свете он видел, что температура дна выше температуры прилегающей зоны, но ниже температуры излившейся некоторое время назад лавы. Сама лава к этому моменту преобразовалась в нечто иное, что тонким узором, сплетенным из спиралей и кристаллических решеток, окружало сердцевину.
Из глубин расплавленного гудрона поднялась смертоносная «Гадюка» – тупорылая, имеющая форму слизняка, она сияла чистым серебристым светом, как жидкая ртуть. Выбравшись из тоннеля, она стала трансформироваться в боевую модель и вскоре имела вид морской звезды с шестью лучами, усеянными чёрными иглами. Сразу за ней следовало змееобразное «Острие пики» и другие силуэты кошмарной процессии инопланетного происхождения. Они выстроились вокруг периметра кратера, как часовые, несущие караул.
Заметили ли они его? По всей видимости, пока нет. Никто из пришельцев не заметил изуродованного в сражении «Полководца», одиноко лежавшего в куче обломков в трёхстах метрах от входа в тоннель. Возможно, причиной тому было нанофляжное покрытие, замаскировавшее его под окружающую среду, или, может быть, его приняли за такой же непригодный хлам, каким был валявшийся неподалеку «Боевой дух». Но долго уповать на их близорукость он не мог. Если его не заметят вновь прибывшие, то на горном гребне кишмя кишели гаммы и нанодезинтеграторы, оставшиеся от предыдущей битвы. Рано или поздно они продолжат свою гнусную работу по уничтожению всего живого, и «Полководец» станет их самой большой и беспомощной закуской. Оставаться в этом положении дальше не имело смысла, с каждой минутой его пребывание здесь становилось все более рискованным.
Дэв медленно начал поворачиваться, но тут же замер. Совершенно отчётливо он услышал глухой, ритмичный стук, исходивший из корпуса «Полководца».
«Гамма», – подумал он. К его фюзеляжу со стороны спины присосалась гамма-форма ксенофоба и пробивала себе дорогу внутрь!
Никто из тех, кто, подобно мне, вызывает самых злобных полуукрощённых демонов, что гнездятся в человеческой груди, и пытается помериться с ними силой, не вправе ожидать, что выйдет из схватки целым и невредимым.
«Полное собрание работ по психологии» Зигмунд Фрейд, начало XX века
Чернота, окружавшая Катю Алессандро, стала для неё невыносимым адом. Она лежала в похожем на саркофаг командирском модуле, опутанная ремнями безопасности, и раскачивалась в такт походке «Полководца». Её связь с ИИ машины по-прежнему не работала, даже кнопки ручного управления и те не реагировали на запросы. Прошло уже много времени с тех пор, как она оставила попытку катапультироваться. Ни единого сигнала не поступало с миниатюрного приборного щитка. Немая, слепая и глухая барахталась она в липком покрывале непроницаемой тьмы.
Эта тьма подвела её к самому краю острой грани, за которой начинался безотчётный ужас и паника, с которыми она пока боролась, и которые ей уже пришлось однажды испытать на борту «Каибуцу Мару». Ей даже пришлось подвергнуться имплантационной терапии, чтобы научиться спать ночью без света. Ещё немного, и она согласилась бы подвергнуться добровольной амнезии, только бы забыть весь пережитый кошмар. С показателем клаустрофобии, равным семи, её едва не забраковали, когда она пожелала пройти подготовку для работы пилотом страйдера. Во время тренировок, когда имитировалось падение мощности в сети электропитания, тьма, подобная этой, едва не стоила ей дальнейшей карьеры.
