— Гляди, как я их сейчас отделаю!
И он принялся на все лады честить парней, называя их ослами, ублюдками, сыновьями болотных жаб, неотесанной деревенщиной, бесполыми выродками.
— Если вы не верите чужаку, олухи, — хрипел он, — так почему бы вам в самом деле не обратиться к Мальфору? Уж он-то вам все объяснит!
В конце концов, истощив свой запас ругательств, он взмахнул палкой и завопил:
— А теперь пошли вон! Убирайтесь! Я хочу поговорить с моим земляком!
Парни неуверенно покосились на Старка, переглянулись, пожали плечами и пошли через площадь, несколько смущенные, словно пойманные на каком-нибудь проступке детишки.
Седовласый землянин поманил Старка и, когда тот подошел, угрюмо шепнул ему:
— Ты в западне.
Старк оглянулся. На краю площади три парня встретили человека, лицо которого было обвязано тряпкой. Увидев, что их заметили, они тотчас скрылись за углом, но Старк успел узнать в четвертом Мальфора.
Что ж, значит, ему все же удалось разукрасить физиономию капитана.
А хромой крикнул — очень громко и очень радостно:
— Пойдем со мной, брат! Выпьем и поговорим о Земле.
Это была обычная венерианская таверна низшего класса — большая открытая терраса под соломенной крышей, где вместо стен — тростниковые шторы, которые можно свернуть и укрепить под потолком, а вместо пола — ветхий бревенчатый настил, который подпирают шаткие сваи. Вдоль низкой стойки размещались маленькие столики, а на полу вокруг них громоздились грязные шкуры и груды подозрительных подушек. В дальнем углу комнаты бурлило веселье: два старика с барабаном и камышовой дудкой и две хмурые, истасканные девицы.
Хромой подвел Старка к угловому столику, велел подать вина и уселся на груду шкур. Его глаза, темные, затаившие давнюю боль, горели от возбуждения, руки тряслись. Старк еще не успел присесть, а старик уже приступил к расспросам, торопясь и запинаясь, от нетерпения проглатывая целые слова.
— Как там теперь? Изменилось что-нибудь? Расскажи мне о Земле, о городах, о Солнце. Господи, я отдал бы все, чтобы снова увидеть Солнце, темноволосых женщин и их наряды!
Он наклонился, жадно вглядываясь в лицо Старка, словно надеялся увидеть в нем отражение того, о чем он так мечтал все эти годы.
— Ради бога, говори по-английски и расскажи мне о Земле!
— Ты давно здесь? — спросил Старк.
— Не знаю. Как считать время без солнца, без единой распроклятой звездочки? Десять лет, сто лет — откуда я знаю! Вечность. Рассказывай о Земле.
Старк криво улыбнулся.
— Я там был очень давно, и, если попаду снова, полиция устроит мне роскошную встречу. Но когда я в последний раз видел Землю, она была такая же, как всегда.
Хромой вздрогнул. Он смотрел не на Старка, а куда-то мимо него, вдаль.
— Осенние деревья, красные и золотые на коричневых холмах. Снег. Я помню, что такое холод. Воздух кусается, когда его вдыхаешь. Женщины носят туфли на высоких каблуках. Маленькие голые ноги шлепают по грязи, а острые каблучки стучат по чистой мостовой.
Он взглянул на Старка, и глаза его наполнились слезами бессильной ярости.
— Какого дьявола ты явился сюда? Я не хочу вспоминать о Земле! Я Ларраби. Я живу в Шараане. Я живу здесь целую вечность, и сдохнуть мне суждено именно в этих болотах. Нет никакой Земли. Она пропала. Все пропало, все, кроме облаков, Венеры и грязи.
Нервная дрожь сотрясла его тело, он задохнулся и растерянно посмотрел по сторонам.
Слуга принес вино, поставил кувшин и отошел. В таверне воцарилась тишина. Развалившиеся на подушках посетители молча потягивали маковое вино и выжидающе посматривали на землян.
Вдруг Ларраби хлопнул себя по лбу и разразился веселым, искренним смехом.
— Слушай, ну и нюни я распустил! Подумай только, какая горячая любовь к Земле!.. А ведь раньше, когда я там жил, мне бы и в голову не пришло петь ей такие хвалебные песни!
Однако глаза его оставались мрачными, рука, держащая стакан, дрожала, и на стол пролилось несколько капель вина. Старк смотрел на него, не веря своим глазам.
— Ларраби, — произнес он. — Ты — Майк Ларраби. Ты тот, кто взял полмиллиона кредитов из закрытого сейфа «Королевской Венеры»?
Ларраби кивнул.
— Я ушел с ними прямо через Облачные Горы, хотя говорят, что через них нельзя перебраться. А знаешь, где теперь эти полмиллиона? На дне Красного Моря вместе с моим кораблем и командой. Один Бог знает, почему я остался жив.
И он пожал плечами.
— Как бы то ни было, я хотел попасть в Шараан и попал сюда, а посему жаловаться нечего.
Он снова сделал большой глоток. Старк покачал головой.
— Ты здесь девять лет по земному времени.
Он никогда не встречался с Ларраби, но помнил его портреты, которые передавались через космос на частотах полиции. Тогда Ларраби был молодым человеком, гордым и красивым.
Собеседник угадал его мысли и со смехом спросил:
— Я изменился, верно?
Старк насторожился, пытаясь уловить снаружи какой-нибудь подозрительный шум, но все было тихо. Тогда он резко повернулся к Ларраби:
— Что там насчет западни, в которую я попал?
— Я скажу тебе только одно, — ответил Ларраби. — Из нее не выбраться. Я не смогу помочь тебе. Не смогу, а если бы и мог, то, честно говоря, не стал бы.
— Что ж, и на том спасибо, — вздохнул Старк. — Но ты можешь хотя бы сказать, что меня ожидает?
— Слушай, — сказал Ларраби, — я калека, старик, а Шараан — не самое лучшее место в Солнечной системе. Но я живу. У меня есть жена, неряшливая шлюха, признаться, но, в сущности, неплохая баба. Может, ты заметил нескольких маленьких черноволосых щенков, катающихся в грязи? Это тоже мои. Я еще помню, как лечить переломы, вывихи и все такое прочее, а значит, могу пить бесплатно, когда захочу, то есть весьма часто. К тому же из-за своей проклятой ноги я безвреден, как младенец. Так что не спрашивай меня, что случится. Я предпочел бы не знать.
— Кто такие Лхари? — спросил Старк.
— А это тебе зачем? Ты что, в гости к ним собрался?
Ларраби, кажется, нашел эту мысль забавной.
— Тогда иди наверх, в замок. Они живут там. Это Лорды Шараана, они всегда рады иноземцам. — Он вдруг наклонился вперед. — Кто ты такой? Как тебя зовут и какой дьявол притащил тебя сюда?
— Меня зовут Старк. А пришел я сюда по тем же причинам, что и ты.
— Старк, — медленно повторил Ларраби, пристально вглядываясь в собеседника.
— Да, да, был такой… Что-то припоминается, какие-то колокольчики звенят… Приходит на ум один верзила с юпитерских колоний, который вздумал устроить там бунт… Здоровенный был малый, с холодными глазами, а чтобы нагнать побольше страху на людей, его именовали не иначе, как Меркурианским Дикарем.
