Она не хотела его, да и с чего бы? Ей минуло пятнадцать, и красота ее достигла полного расцвета, а он убил отца, которого она так любила. Но еще более тяжким грехом было незаконное происхождение Вайло. Ангарад привыкла верить слову отца. Она видела, как он обращался с Вайло, и это омрачало ее отношение к мужу до конца ее дней.
Собачий Вождь тяжело вздохнул. Он не винил ее. Она была горда, как и подобает бладдийке, и родила ему семерых крепких сыновей. За несколько месяцев до своей кончины, когда Ангарад по ее просьбе каждое утро выносили в плетеном кресле во двор, она немного смягчилась. Самого малого знака внимания с ее стороны было довольно, чтобы завоевать его сердце, ведь Вайло всегда стремился ее полюбить.
Ему стоило труда вернуться от прошлого к настоящему.
- Ты с тридцатью людьми поедешь на юг, в Визи, - сказал он Траго. Расскажешь Ганро о том, что случилось в доме Бладда, и скажешь, чтобы он удвоил все пограничные караулы - особенно на востоке, где охотничьи угодья Визи вдаются в Руины. Оставайся с Ганро, пока я не отзову тебя назад. И чтоб я не слышал никаких споров насчет того, кто должен командовать в доме Визи. Им командует Ганро. Он сидит там уже девяносто дней и должен знать, как защитить его наилучшим образом. - На этом месте Вайло, не удержавшись, пустил камешек в огород своего второго сына. - И хорошенько смотри под ноги, не то провалишься в люк и башку себе расшибешь.
Пенго потемнел, а Траго кивнул.
- Я завтра же отправлюсь туда.
- Хорошо. - Вайло повернулся к Гангарику. Голова у него теперь работала в полную силу. Ангус Лок предупреждал его, что Робби Дхун хитер и что аппетит у него волчий. Вайло сам когда-то был хитрым и голодным - ему нетрудно представить себя на месте дхунита. - Ты, Гангарик, поезжай назад, в дом Бладда. Возьми с собой лучников и копейщиков - дюжины две, не больше. Будешь вместе с Кварро отвечать за оборону Бладда. Я хочу, чтобы на триста ярдов от круглого дома вырубили весь лес. Захвати Скуннера Бона. Он хоть и стар, но сметлив и умеет ставить силки на лошадей. - (Кроме того, он больше не будет таскать мне своих проклятущих угрей.) - Как закончит, отправь его в Визи.
Гангарику это назначение не слишком пришлось по душе. Он мнит себя полубладдийским топорщиком и хотел бы воевать на юге, в Полу-Бладде, а отец отсылает его на восток, во главе каких-то жалких лучников и копейщиков. Все известные Вайло молотобойцы питали глубокое презрение к оружию, которое пронзает, а не рубит. Скрывая свое разочарование, Гангарик закинул косы за спину покрытой шрамами рукой.
- Ладно, я поеду, только прихвачу еще десяток топорщиков.
Вайло заставил себя смолчать, десяток топорщиков погоды не делает. Если его третьему сыну так уж лестно взять их с собой, пусть берет.
- Согласен. На рассвете отправляйся в дорогу. Пусть в Бладде поскорее узнают, что сердцем мы с ними.
Гангарик склонил голову - этот учтивый жест плохо вязался с его манерами и платьем. Это он полубладдийцам подражает, подумал Вайло, и ему помимо воли стало приятно. Полубладдийские топорщики славятся двумя вещами: веселой отвагой на ратном поле и галантным обращением с клановыми девицами. Гангарику не помешает набраться учтивых манер заодно с умением рубить людям головы.
- Поеду, - сказал Гангарик, садясь в седло. - Надо о многом позаботиться, чтобы выехать в путь на рассвете.
Траго последовал за братом, и оба галопом помчались к круглому дому. Высоко поднявшаяся луна серебрила чертополоховые поляны и плавала в озере. Ветер нес из западного бора запах смолы, напоминающий Вайло о лекарских палатках и обработке ран. Первая вечерняя роса под ногами превращалась в лед.
Троих оставшихся сковывало молчание. Клафф Сухая Корка и Пенго Бладд и без того редко перебрасывались словом, а нынче самый воздух между ними потрескивал от вражды.
- Пенго, - промолвил вождь, - тебя я с сотней человек посылаю на север. За ночь ты доберешься до Дхунской Стены и обеспечишь...
- Ну уж нет, - процедил Пенго. - Я не оставлю этот круглый дом, пока он сидит здесь. - Он ткнул рукой в сторону Клаффа. - Пошли в эти проклятые скалы его - он не наш, и никто по нему тут скучать не будет.
- Молчать! - взревел Вайло, шагнув к сыну, и Пенго попятился от своего пятидесятитрехлетнего родителя. - Клафф твой приемный брат и воин этого клана. Относись к нему с уважением, не то я, боги мне свидетели, пришибу тебя на месте.
Пенго, густо побагровев, отступил еще немного назад.
- Этот ублюдок возомнил себя ровней вождю с тех пор, как взял Ганмиддиш. А что нам проку от этого взятия? Он и месяца там не продержался.
Клафф смотрел на Пенго с таким холодом, что у Вайло волосы стали дыбом. Не Сухой виноват в том, что они потеряли Ганмиддиш, а сам он, вождь. Это он отправил Клаффа в Дхун, хотя людей у них и без того было мало, а Сухой ни слова не сказал в свою защиту. Слишком горд, чтобы оправдываться.
- Я готов отправиться к Дхунской Стене, - сказал он, обращаясь к Вайло.
- Ты туда не поедешь! - отрезал Вайло. - Это дело я поручаю моему второму сыну.
- Пусть себе едет, отец, - сказал Пенго, почуяв перевес. - У него нет жены, которую пришлось бы тащить с собой на север.
Вайло замер, когда смысл этих слов дошел до него. Уж не хочет ли Пенго взять с собой свою новую жену? Дхунская Стена - это укрепления, построенные для защиты двух главных перевалов в Медных холмах. Ими не пользовались со времени Речных Войн, да и тогда защитники оставались там очень недолго. В старину они, поставленные Хокером Дхуном, служили предметом клановой гордости, защищая владения Дхуна и его знаменитые медные рудники от Увечных и северных атак враждебных кланов. Теперь эти рудники большей частью заброшены. Главным металлом для изготовления оружия стало железо, а Увечных с годами становится все меньше и меньше. По сведениям Вайло, только один из старых фортов оставался пригодным для жилья, да и тот представлял собой полуразрушенную, замшелую башню. Мыслимо ли везти туда женщину, да еще если ей, как жене Пенго, скоро рожать?
- Ты поедешь к Дхунской Стене, но жену с собой не возьмешь, - зловеще тихим голосом сказал Вайло.
- Я думаю иначе, отец. Дхуном распоряжаешься ты, это верно, но моей женой распоряжаюсь я. - Пенго выдернул из косы застрявшую там солому. - Да и ребят, пожалуй, мы тоже возьмем с собой. Они так долго были на твоем попечении, что думают, будто ты отец им, а не дед.
У Вайло руки чесались ударить его. Двое детей Пенго - его единственные оставшиеся в живых внуки. Не может быть и речи о том, чтобы подвергнуть их опасности. Перед глазами вождя плясали красные пятна.
- Твоя жена останется здесь. Она беременна. Нельзя ей жить в каких-то развалинах, да еще вместе с детьми. Я запрещаю.
