Дальше Элиот упомянул одно возможное направление расследования. Он считал, что разъяренная толпа, попавшаяся нам в Ротерхите, была совершенно права и Келли могла быть не единственной жертвой таинственной негритянки. Были сообщения об исчезновении и других женщин, а также матросов с иностранных судов. Никаких следов пропавших так и не обнаружили. Одну проститутку, однако, нашли в Ротерхите. Как и Мэри Келли, она была почти обескровлена и сейчас считалась клинически невменяемой. Элиот постучал по записной книжке:
- Я записал адрес дома умалишенных, где ее содержат. Если симптомы у Мэри Келли сохранятся, может быть, мне стоит туда съездить.
- А я поеду с вами, - сразу заявил я.
- Конечно, - улыбнулся Элиот, - но вначале посмотрим, как пойдет дело у бедняжки Келли. Не беспокойтесь, Стокер, я вам сообщу. А сейчас, прошу простить меня, у меня куча работы.
Засим я уехал от него, еще более расстроенный и озадаченный, чем когда прибыл к нему...
Письмо сэра Джорджа Моуберли доктору Джону Элиоту
Лондон, Уайтхолл,
Индийский кабинет
1 мая 1888 г.
Дорогой Джек!
Ну вы и зануда! Остерегайтесь тощих и умных... Кто-то это когда-то сказал... Наверное, Шекспир, он всегда изрекал подобные афоризмы, а если и не изрекал, то должен был изречь. Потому что из-за вас, Джек Элиот, я, как дурак набитый, пребываю с царапиной на ноге, раскрытыми любовными похождениями и Розамундой, которая злится на меня и вместе с тем расстраивается. Но это я говорю, что злится, а вообще-то она не очень зла, ибо, по правде говоря, она довольно-таки невозмутимая бабенка. Способность прощать характерна для Моуберли, чем Роза и хороша. Кроме того, это очень чутко с ее стороны, ибо правда жизни состоит в том, что мужчинам вечно хочется, а женщинам - нет. Вы, Джек, поддержите меня в этом. Я имею в виду, такова уж биология, черт ее подери. Женщина создает и поддерживает семейный очаг, а мужчина выходит в мир и пробивает себе дорогу. Вот и я этим занимался - пробивал себе дорогу. Знаю, я скотина и свинья, но Господь свидетель - не всегда я был таким.
Вам это трудно объяснить, вы холодный, как рыба, и вас никогда не привлекал слабый пол, но я за последние несколько месяцев сильно попал под каблучок, был очарован и упоен. Не беспокойтесь, Джек, я не сержусь на вас, что вы все испортили, ибо знаю, что вы оказали мне чертовски добрую услугу, и я благодарен, честно, благодарен: семья - священные узы, а эта вся дрянь... Но все же попытаюсь объясниться перед вами, чтобы вы не думали, что я полный осел. Ах, черт! Кто это там? Тут в дверь вошел какой-то служка муниципальный, что-то там гундосит про какие-то дела, да провались он! Допишу позднее.
Позднее. Что ж, с делами как-то мы разобрались. Или нет, ибо, строго между нами, Джек, эта мелкая суета оставляет меня равнодушным, у человека широкого размаха, как я, просто нет на нее времени. Вот почему я хотел бы дать более широкую картину... Подробности - это для клерков и бюрократов, для писак разных. И Лайла помогла мне это понять. Думаю, вам говорили, что я работаю над большим законопроектом, на карту поставлено будущее империи и т.д. и т.п., все жутко секретно. Да, Роза вам наверняка сказала. Все это чертовски сложно, и до того, как познакомился с Лайлой, я сидел словно в болоте, а теперь все идет как по маслу и троекратное ура мне, что я во всем разобрался. Я произвел большое впечатление, хоть я и сам это говорю. Вообще-то, политика оказалась сущей ерундой. Подумать только, я считал ее когда-то трудным делом... Но простите, Джек, я сбился с курса... Так о чем бишь я? Ах да, о моей связи с Лайлой, как все началось.
Странно сказать, но виновата Розамунда. Не то что виновата, это было бы неверным словом. Но она зацепилась за эти драгоценности в витрине у Хэдли, а когда она что решит, - сами знаете, как с женщинами, - ничто другое ей не нужно. Но тут-то и крылась загвоздка - эти драгоценности оказались какой-то чертовски экзотической штукой, индийской, и купить их можно было только в Ротерхите. Ротерхит! Не то место, где пристало бывать джентльмену. Но Роза на меня сердилась, и близился ее день рождения. А потому я на крыльях любви и всего прочего направился в Ротерхит, в ужасную дыру, кошмарней которой я в жизни не видал. Можно ли поверить, что люди способны жить в таком месте? Для меня это что-то чрезвычайное. Но так или иначе, чувствуя себя благочестивым рыцарем, я прошел через огороды, засаженные турнепсом, и кучи дерьма, подошел к лавке, постучал, спросил хозяина, поинтересовался у него насчет драгоценностей, и знаете что? Мне весьма холодно ответили, что драгоценности только что были проданы!
Это, Джек, мне совсем не понравилось. "Ну и ладно, - подумал я, - черт с ними, Роза утешится каким-нибудь другим подарком. Я и так уже затратил кучу времени на эти драгоценности, а тут у нас империя и ею надо управлять". Я выбегаю из лавки, вернее, почти выбегаю, ибо до того, как я успел выбежать, мне неожиданно повезло. В двери вошла женщина - и какая! Джек, женщина такая потрясающая, какой я вовек не видел. Ухоженная, чертовски экзотическая, не то что наши пресные английские барышни, черноволосая, с ярко-красными губами, все остальное на месте. Не могу и отдаленно воспеть ее, для этого надо быть поэтом, а я не поэт и совершенно не обладаю талантами описывать внешность, но скажу вам, Джек, увидь ее вы, у вас бы тоже голова пошла кругом. Она околдовывала, что я могу еще сказать? Глядя на .нее, я почувствовал, что ее чары сразили меня. Я взглянул еще раз, и еще. И вдруг словно весна настала и птички защебетали и, Бог ты мой, все такое прочее.
Ну а когда уж птички защебетали, назад ходу нет. Мы принялись болтать, я - галантно, а она - застенчиво, но в глазах у нее я прочитал какой-то зов и понял, что мне сильно повезло. Не то, чтобы я забыл о Розе, я же, черт возьми, все еще люблю ее, но удержаться не мог. Все было так, будто судьба предназначила мне эту красавицу, потому что тут вдруг вошел лавочник и сообщил, что именно она купила драгоценности, а она, узнав об этом, сразу предложила их мне. Я назначил цену. Ее экипаж был на улице. Я сел, и мы поехали к ней домой. Оказалось, что это недалеко от лавки, и видели бы вы, Джек, какой у нее шикарный дом! Не совсем в моем вкусе, понятно, немного роскошно для меня, но она-то заграничная штучка, и не ее вина, что она так воспитывалась!
Ну, она, значит, усаживает меня, выносит драгоценности, а слуги все время так и снуют туда-сюда, тащат и подушки, и шампанское и черт знает, что еще, а я чувствую себя как восточный деспот. Хочу уйти и не могу, пошевелиться не могу, и вдруг, не осознавая, что делаю, я овладеваю ею прямо на подушках и попадаю в рай, ибо никогда я не обладал столь совершенной женщиной, которая бы двигалась так, как она, и умела вытворять подобные штучки. Извините за то, что вдаюсь в подробности, старина, но важно, чтобы вы поняли, как она на меня подействовала, ну и вообще, вы же доктор и знаете о таких делах. Джек, что я испытал с ней, что она мне дала - это был настоящий рай. Я сказал ей об этом, а она засмеялась и ответила, что у мусульман на небесах полно девушек, а что у христиан в раю, она не знает. Я сразу заявил, что в таком случае готов сразу сменить веру. Она приняла это предложение весьма торжественно.
