— Еще я бы хотел, чтобы кто‑нибудь вроде Боштана присмотрел за Алексеем и его друзьями, – продолжил Салищев. – Нужно оградить их от контактов с посторонними. Также нужно побеседовать со всеми людьми, вступавшими с ними в контакт. Насколько мне известно – это водитель и ваш… как там его… Жнец, Швец.
— Швеца не позволю… – вяло возразил майор. Сидя на стуле, он клевал носом и постоянно ловил себя от падения лицом в стол. – Не дам…
— Насколько я помню, у вашего Швеца проблемы с дисциплиной. Сколько раз он участвовал в испытании? Четыре–пять? И вчера совершил просто возмутительный проступок – впустил в убежище посторонних. Вы согласны, Евгений, что Швец сам напросился на наказание?
С трудом разлепив веки, майор кивнул.
— Вот и отлично, – вкрадчивым голосом прошептал Салищев. – Рад, что вы поддерживаете меня, майор.
— Угу… – промычал Конаровский и, положив голову на стол, закрыл глаза. Менее чем через минуту он уже спал.
Оставшись в одиночестве, Салищев расстегнул воротник и презрительно взглянул на дрыхнущего военного. Ему было противно иметь дело с зависимым, но майор был ему необходим. Идол местных, герой–спаситель, а на деле сломленный наркоман, полностью подчиняющийся его, Салищева, воле – лучшей марионетки не придумать. И, самое главное, эта марионетка не может обрезать ниточки и освободиться – лишь ее хозяин умеет производить так необходимые ей стимуляторы. На которые он же ее и подсадил…
Восхищенно покачав головой, Салищев пробормотал:
— Но кто бы мог подумать, что наш неугомонный китаец сумеет достучаться даже до Валаама, и что сюда явится их человек… Как же он сумел добраться? Ох, чувствую, непрост этот Алексей, очень непрост. – Подойдя к Конаровскому, ученый достал из кармана его кителя рацию. Потыкав в кнопки, он включил ее и отыскал нужный канал. – Алле, старший комендант?
— Прием, – отозвался из динамика встревоженный голос.
— Это Салищев. Я хочу, чтобы сегодня вечером вы устроили испытание.
— Это… это распоряжение майора?
— Это мое распоряжение. Исполняйте. Также я хочу, чтобы на испытании в качестве почетных гостей присутствовали наши гости с севера. Их желание не имеет значения. Доставьте их на испытание. Хоть в наручниках, хоть под конвоем, но они должны прийти…
Два солдата перед дверью появились сразу после возвращения в апартаменты Швеца и совершенно неожиданно. Они ни словом не обмолвились, кто и зачем их прислал, они вообще не отвечали ни на какие вопросы и не разговаривали. Право выйти из апартаментов было только у их хозяина, но кто отдал им приказ, бойцы не сообщили и ему. Даже несмотря на угрозы Швеца подключить к разбирательствам членов своей группы и выгнать пришлых штурмовиков с этажа. Удалось лишь узнать, и то по нашитым на рукава шевронам, что эти двое состояли в группе поиска и зачистки Боштана.
Пришлось отказаться от задумки побродить по небоскребам и разведать местность, и все, чем можно было заняться, – это отдыхать и наблюдать из окна, как местные, приподнимая внешние ворота своих шлюзов, запускают в подземный гараж группы протистов по десять–пятнадцать особей. Как только внутрь проникало достаточное число мертвецов, решетка опускалась, отрезая проникших в гараж от основной толпы врага. Спустя полчаса решетка поднималась вновь и внутрь шлюзов–ловушки запускали очередную партию протистов. Убивали их бесшумно, за весь день так и не удалось услышать больше десятка выстрелов.
Ближе к восьми вечера с треском ожили закрепленные на стенах динамики и разнесшийся по этажам голос принялся называть личные номера штурмовиков и рабочего персонала, до которых наконец дошла очередь и право воочию лицезреть испытание. Остальных же голос пригласил собраться в холлах и залах перед телеэкранами.
Сразу после объявления из коридора донесся топот множества ног. Были слышны озадаченные голоса недоумевающих людей, которые не предполагали, что испытание пройдет раньше запланированного срока.
В дверь вежливо постучали, и охранники попросили Швеца и его постояльцев явиться в зал для испытаний. По их тону стало ясно, что от приглашения лучше не отказываться.
Влившись в цепочку идущих по лестнице людей, Швец и гости спустились на шестой этаж и направились по длинным, темным коридорам к залу для испытаний. Этаж производил впечатление заброшенного – многие лампочки не горели, всюду пыль и мусор. Коридоры были перегорожены бронированными дверьми – открытыми по случаю предстоящего испытания.
В самом зале размером с футбольное поле было чисто. Больше всего он походил на стадион в преддверии бойцовского матча – большая часть погружена в полумрак, все свободное место заставлено поднимающимися до высокого потолка трибунами на пару тысяч человек. К дальней стене зала примыкала полностью закрытая клетка из двойной сетки–рабицы, с потолка на нее был направлен яркий свет прожекторов. Внутрь клетки вели два входа – дверь из зала и проход в стене в самой клетке, закрытый защитными роллетами. Рядом с клеткой дежурили коменданты с автоматами, стояло несколько камер, транслирующих изображение на все телеэкраны в небоскребах. Неподалеку на полу валялось расстеленное покрывало.
Проследовав к первым рядам, Швец с гостями заняли места рядом с клеткой. Через минуту мимо прошествовали майор с Салищевым. При виде майора гул в зале мгновенно стих, раздались приветственные возгласы. Взглянув стеклянным взглядом на присутствующих, майор вяло козырнул, и зал взорвался восторженными криками. Усевшись вместе с ученым через десяток кресел от гостей, майор покопался в кармане и, сделав вид, что зевает, незаметно закинул в рот таблетку.
— Что‑то ваш майор выглядит не очень хорошо, – заметила Кнопа.
— У него слишком много обязанностей, – ответил Швец.
Долин покосился на соседа.
— И ты веришь, что он просто устает?
Швец смолчал. Похоже, он был одним из немногих, кто догадывался о пристрастии майора к стимуляторам. Но в слова Долина о том, что Конаровский полностью под контролем ученого, он так и не поверил.
— А чо здесь вообще твориться? – вертя головой, спросил Савельев. Всюду, куда ни кинь взгляд, на трибунах сидели люди. Ни одной женщины, все мужчины и большинство военных.
— Экзамен на право вступления в группу поиска и зачистки, – ответил Швец. – Для некоторых оно наказание. Или, как принято говорить, доказательство лояльности нашим идеалам борьбы с зомбаками.
— Будете убивать протистов? – догадалась Кнопа. Швец кивнул. – А зачем камеры и зрители?
— По задумке, испытание должно поддерживать в людях боевой дух и помогать нам избавиться от страха перед зомбаками. Все должны видеть, что люди сильнее наших врагов и что их можно победить.
