Пытаясь проследить свой путь, Филип случайно набрел на то место, где был убит мастер Томас. Отсюда, с поросшего травой подмытого берега, тело бристольского купца сбросили в воду.
ПОСЛЕ ЯРМАРКИ
На следующее утро, когда брат Кадфаэль возвращался с заутрени, на монастырском дворе его поджидал Филип. Юноша беспокойно переступал с ноги на ногу.
Он словно стоял на горячих угольях, а по его лицу, мрачному и озабоченному, монах сразу понял: парнишке не терпится сообщить важную новость. Завидя Кадфаэля, Филип бросился к нему и ухватил за рукав.
- Брат, пойдем со мной к Хью Берингару. Он тебя знает и, коли ты поручишься, непременно меня выслушает. Сам я не решился беспокоить его спозаранку - рассудил, что лучше дождаться тебя. Мне кажется, я нашел то место, где был убит мастер Томас.
Такого известия брат Кадфаэль никак не ожидал. Он недоуменно заморгал и, не веря своим ушам, переспросил:
- Что ты нашел?
- Это правда, клянусь тебе! Я наткнулся на то место вчера вечером, но не осмелился никому докучать, потому что было слишком поздно. Днем я там еще не был, но и в темноте разглядел пятна крови. И трава примята - видно, что кого-то тащили к реке.
- Пошли! - заявил Кадфаэль, справившись с потрясением. - Пойдем вместе. - Он торопливо засеменил к странноприимному дому. Филип без труда поспевал за ним, ступая широким, размашистым шагом. - Если ты не ошибся... Он наверняка захочет осмотреть это место. Ты уверен, что сможешь его найти?
- Обязательно найду, вот увидишь.
Хью вышел к ним, позевывая, однако он уже успел встать и побриться.
- Говорите потише, - прошептал он, приложив палец к губам и тихонько прикрыв за собой дверь в спальню, - женщины еще спят. Ну, выкладывай, что стряслось. Раз тебя привел брат Кадфаэль, значит, дело твое заслуживает внимания.
Филип рассказал только самое главное, полагая, что его собственные дела могут подождать. Сейчас имела значение только его находка - полянка за садами у Гайи.
- Вчера вечером я пытался повторить путь, который проделал накануне ярмарки, но в темноте сбился с дороги и вышел совсем к другому месту. А там, в зарослях, мне попалась поляна, я могу ее показать. От нее к берегу тянется след, трава примята в одном направлении, как будто что-то тяжелое протащили к реке. И еще - там, кажется, остались пятна крови.
Некоторое время Хью ошарашенно молчал, а потом спросил:
- Кровь купца из Бристоля?
- Похоже на то. Но, чтобы удостовериться, лучше осмотреть это место днем.
Хью поспешно налил себе эля и отломил кусок овсяной лепешки. На ходу проглотив завтрак, Берингар торопливо причесался, затянул шнурки на вороте рубахи и потянулся за туникой.
- Ты где ночевал? - спросил он Филипа, продолжая одеваться. - В городе? У себя дома? И пришел ко мне, а не к шерифу. Ну да ладно, в том беды нет. Отсюда до Гайи ближе, так что мы сбережем время.
Меча помощник шерифа брать не стал. Уже обувшись, он обратился к монаху:
- Кадфаэль, тебе придется пропустить завтрак, так что прихвати-ка с собой лепешек да выпей эля сейчас, пока есть возможность. А ты-то, приятель, завтракал?
- Пойдем без стражников? - спросил Кадфаэль.
- Зачем они нам? Надо будет все внимательно осмотреть, вот мы с тобой этим и займемся. Чем меньше народу будет топтаться на поляне, тем лучше. Ну, пошли, пока Элин не проснулась. Слух у нее тонкий, а я хочу, чтобы она как следует выспалась. Филип, ты ведь знаешь дорогу. Веди нас, да поскорее и кратчайшим путем.
Элин и Эмма, привыкшие к неожиданным отлучкам Хью, сидели за завтраком, когда им доложили о приходе Иво. Тот, как всегда, строго придерживался приличий, а потому просил о дозволении быть принятым Хью Берингаром.
- Раз уж мой муж отлучился по служебным делам, - промолвила Элин, которую позабавила щепетильность Корбьера, - и совершенно очевидно, что на самом деле молодому человеку нужен не он, а ты, Эмма, может, мы, так и быть, позволим ему войти? Сдается мне, он нипочем не уйдет, не засвидетельствовав тебе свое почтение. И еще, я думаю, он ломает голову над тем, как бы устроить, чтобы эта встреча оказалась не последней. Вчера-то он был не в лучшем виде, это и не удивительно после таких событий. Он ведь ушибся и лицо ободрал...
Эмма ничего не сказала, но залилась румянцем, что Элин истолковала как знак согласия.
В это утро девушка проснулась с ощущением того, что вступает в новую жизнь, в которой, как никогда прежде, она сама сможет распоряжаться своей судьбой. Баржа с телом мастера Томаса уже скользила по водам Северна, направляясь в Бристоль. Отъезд Роджера Дода был большим облегчением для Эммы: навязчивая преданность работника досаждала ей, но в то же время она не хотела оскорбить его незаслуженным недоверием. Все вещи Эммы были аккуратно уложены в две седельные сумы, купленные на ярмарке.
Случись оказия, она могла бы отправиться хоть сегодня. Ну, а если спутников не найдется, она, как было договорено с Элин, поедет с Берингарами в их манор Мэзбери. Там уж Хью постарается подобрать ей подходящую компанию, а не выйдет, так и сам отвезет ее в Бристоль.
Возле конюшен и на монастырском дворе царила суета: гости аббатства собирались в дорогу. Странноприимный дом наполовину опустел. Вне всякого сомнения, Турстан Фаулер вместе с юным конюхом укладывает вещи своего лорда. Гнедой жеребец Корбьера был пойман и приведен в аббатство мальчишкой с предместья, получившим за расторопность щедрое вознаграждение. Скоро жеребца оседлают, так же как и мохнатых лошадок обоих слуг. А вот лошадь Эвальда придется вести на поводу.
У Эммы холодок пробежал по коже при мысли о преступлении Эвальда и его страшном конце. Какая нежданная, ужасная смерть! Но она постигла убийцу, который, будучи уличенным, так дерзко обошелся с собственным лордом. Конечно, Иво погорячился, но его можно понять. Негодяй прикрывался покровительством своего господина да еще и нанес ему смертельное оскорбление. Эмма была тронута тем, как страстно доказывал Иво всем, а в первую очередь самому себе, что поступил правильно. Видно, на самом деле он не был в этом уверен, и сомнения не давали ему покоя. Кончилось тем, что вчера Эмма сама принялась успокаивать и утешать молодого человека. Сейчас ей подумалось, что нет ничего страшнее, нежели иметь власть над жизнью и смертью ближнего своего, какие бы злодеяния тот ни совершил.
Если в прошлый вечер Иво, пожалуй, в какой-то мере недоставало обычной невозмутимости и самоуверенности, то сегодня он полностью овладел собой. Выглядел молодой человек безукоризненно: простой, но элегантный наряд безупречно сидел на ладной фигуре. Каково же было этакому щеголю повалиться в пыль на глазах чуть ли не дюжины свидетелей. Теперь Корбьер вновь обрел уверенность в себе, и даже залеченные царапины, похоже, его не смущали. Однако Эмма заметила, что он до сих пор прихрамывает.
