— Повезло? Я потерял жену. И неродившегося ребенка.
— А теперь ваша потеря будет должным образом компенсирована.
И маленькая жаба, восседавшая за огромным столом, самодовольно усмехнулась.
Отчет о техническом состоянии пожарной вышки заставил Младшего подумать о том, что и он смертен. Страх, обида, жалость к себе поднялись, как приливная волна. Голос звенел от негодования.
— Вы согласны, мистер Мэгассон, что происшедшее с моей Наоми — несчастный случай? Вы в это верите? Потому что я не знаю… я не знаю, как смогу работать с человеком, который думает, что я способен…
Миниатюрность адвоката столь не соответствовала массивности мебели его кабинета, что он напоминал жука, приколотого к огромному, обитому кожей креслу. И жук этот выдержал долгую театральную паузу, прежде чем ответить Младшему.
— Адвокат, участвующий в судебных разбирательствах, как криминальных, так и гражданских дел, тот же актер, мистер Каин. Он должен глубоко вжиться в роль, полностью уверовать в достоверность слов, которые произносит, если, конечно, хочет выглядеть убедительно. Я всегда верю в невиновность моих клиентов, с тем чтобы завершить процесс с максимальной для них выгодой.
У Младшего возникли подозрения, что других клиентов, за исключением его, у Мэгассона никогда не было. Им двигала возможность получения высокого гонорара, а не стремление установить справедливость.
И Младший уже подумал о том, а не уволить ли ему этого уз-коротого тролля, когда Мэгассон неожиданно добавил:
— Детектив Ванадий более не будет докучать вам.
— Вы его знаете? — удивился Младший.
— Ванадия знают все. Он — крестоносец, борец за правду, справедливость и американский образ жизни. Если хотите, святой дурак. Поскольку дело закрыто, он более не вправе беспокоить вас.
— Я не уверен, что ему нужно для этого чье-либо разрешение, — пробормотал Младший.
— Если он потревожит вас снова, дайте мне знать.
— Почему они держат такого человека в полиции? — спросил Младший. — Он же нарушает все правила и инструкции.
— Зато добивается результатов. Находит преступников практически в каждом порученном ему расследовании.
Младший уже думал о том, что большинство копов полагают Ванадия не от мира сего, изгоем. Возможно, на самом деле все обстоит иначе… если это так, если Ванадия ценят, тогда он гораздо опаснее, чем полагал Младший.
— Мистер Каин, раз уж он так вас тревожит, может быть, вы хотите, чтобы я перекрыл ему кислород?
Младший уже не мог вспомнить, почему только что хотел отказаться от услуг Мэгассона. Да, с внешностью адвокату не повезло, но вот претензий к его компетентности Младший предъявить не мог.
— К вечеру завтрашнего дня, — добавил адвокат, — я надеюсь получить предложение штата, которое вы затем и рассмотрите.
И действительно, в четверг вечером, после девятичасовых переговоров Хисск, Норк и Накер, с одной стороны, и Мэгассон и адвокат Хэкачаков, с другой, достигли взаимоприемлемого соглашения. Для Кайтлин потерю горячо любимой сестры оценили в двести пятьдесят тысяч долларов. Шине и Руди за их душевную боль и страдания отписали девятьсот тысяч, на^которые они могли пройти курс восстановительной терапии в Лас-Вегасе. Младший получил четыре с четвертью миллиона. Гонорар Мэгассона составлял двадцать процентов, если удавалось решить вопрос во внесудебном порядке, и сорок, если дело доходило до суда. Так что Младшему остались три миллиона четыреста тысяч долларов. С выплат истцам налоги не брались.
* * *
В пятницу утром Младший подал заявление об уходе из диспансера лечебной физкультуры. Он полагал, что процентов с капитала и дивидендов вполне хватит на жизнь, поскольку отличался скромностью запросов.
Воспользовавшись безоблачным днем и теплой, не по сезону погодой, он проехал семьдесят километров на север, среди шеренг хвойных деревьев, марширующих по склонам холмов к живописному побережью. По пути он постоянно поглядывал в зеркало заднего обзора. Слежки не заметил.
На ленч завернул в ресторанчик, обсаженный массивными соснами, из окон которого открывался фантастический вид на Тихий океан.
Официантка, очень симпатичная, в открытую флиртовала с ним, и он понял, что она с превеликим удовольствием готова лечь под него.
Ему этого хотелось, понятное дело, но интуиция предупреждала, что еще какое-то время следует вести себя как можно скромнее.
Томаса Ванадия он не видел с понедельника, когда тот подошел к нему на кладбище, и Ванадий более не выкидывал никаких фокусов с тех пор, как оставил на ночном столике двадцать пять центов. Четыре дня покоя, конечно, хорошо, но Младший уже понял, что с Ванадием нельзя расслабляться ни на секунду.
На работу он мог не спешить, поэтому засиделся в ресторанчике. Ощущение финансовой свободы приносило не меньшее наслаждение, чем секс.
Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на работу, если у тебя есть средства для того, чтобы позволить себе бесконечный досуг.
В Спрюс-Хиллз он вернулся уже в темноте. По небу плыла бледная луна, городок загадочно серебрился среди деревьев, словно не настоящий город, а сказочная страна с разбросанными по ней цыганскими шатрами, подсвеченными янтарными отблесками фонарей и костров.
То ли во вторник, то ли в среду Младший в поисках Томаса Ванадия заглянул в телефонный справочник. Он ожидал, что номер в справочнике не значится, но ошибся. Нашел и номер, и адрес, который, собственно, его и интересовал.
И теперь он решил взглянуть, а где живет детектив.
Приехал в ухоженный район, со скромными, непритязательными домами, одноэтажными, без архитектурных излишеств. Дом Ванадия ничем не отличался от остальных. Белая обшивка стен, зеленые ставни. Примыкающий к дому гараж на два автомобиля.
Вдоль улицы выстроились черные дубы. Листья облетели, голые ветви тянулись к луне.
Большие деревья на участке Ванадия также лишились листвы, открыв дом. Мягкий свет горел лишь в двух окнах, выходящих на улицу.
Младший не сбавил скорость, проезжая мимо дома, но сделал круг и проехал мимо дома второй раз.
Он не мог сказать, чего искал. Просто чувствовал, что для разнообразия имеет право побыть не дичью, а охотником.
Пятнадцать минут спустя, уже дома, он сидел за столом в кухне, раскрыв перед собой телефонный справочник, с номерами не только Спрюс-Хиллз, но и всего округа, числом порядка семидесяти или восьмидесяти тысяч.
Каждая страница содержала четыре колонки фамилий, номеров, адресов. В одной колонке умещалось около сотни фамилий, четыреста — на странице.
Младший положил на страницу линейку и двинул ее вниз, выискивая имя Бартоломью, игнорируя фамилии. Он уже проверил, есть ли в округе люди с фамилией Бартоломью. Таковых в справочнике не оказалось.
