Но теплый сезон довольно длинный, и забивать животных в неурочное время все-таки приходится. Как? Очень просто – убивать чужих, из другого стада, пасущегося по соседству. Это тоже не противоречит звериным программам – свою территорию нужно защищать, а претендовать на чужую – признак силы.
Что же получилось сегодня? Скотоводы взяли в плен группу соленосов. Эти люди здесь чужие для всех и в первую очередь для туров, поскольку разит от них сивухой, а не анашой, как от „своих". Бедных мужичков заставили заниматься „тавромахией" – убивать выбракованных, самых злобных недружелюбных быков.
Кто такой был Солнценосный? Это – краса и гордость нашего стада, нашего народа! Он был злой, сильный и быстрый – бодал всех подряд. Здесь ему не было равных, никто не мог стать его другом. Значит, его место в Небесном стаде – где же еще?! Тем более что приближается время осеннего гона, и ему нужно побыстрее попасть к небесным коровам. Брат-Мамонт вызвался проводить туда героя – и проводил. Теперь мужчины разделят и съедят его земную плоть, дабы как следует уподобиться великому воину.
Это – по-ихнему. А по-нашему, по-бразильски? Еще проще: бычок вырос недружелюбным по отношению к человеку, и его, по сути, выбраковали. Да и остальные, предназначенные для „арены", вряд ли позволяли людям ездить на себе верхом. Вот так эти тигдебы и живут – исключают из процесса размножения негодных людей и животных…»
На троих оставшихся в живых бакутов никто не претендовал, и Семен мог делать с ними что угодно. Он и сделал – отвел мужиков в свой лагерь на соленом ручье. Килю, правда, пришлось транспортировать на быке – он сильно подвернул ногу и имел на ребрах приличную рану от бычьего рога. По пути ватажники поведали свою историю. В переводе на человеческий язык она выглядела примерно так.
Терпение пендюринских старейшин иссякло, и поить соленосов они отказались. Семен, впрочем, заподозрил, что у них просто кончилось сырье для изготовления самогона. В общем, «поправиться» в очередной раз оказалось возможным только одним способом – выступить в поход. Они выступили, и им с собой, разумеется, дали, поскольку путь их долог и полон опасностей. Шли они с песнями типа:
… Справа наша рать
И слева наша рать.
Хорошо с перепою
Копьем помахать!
Услышав текст, Семен немедленно вспомнил устное студенческое творчество и подарил мужикам – на будущее – еще пару куплетов:
…Как на поле Куликовом
Прокричали кулики.
И в порядке бестолковом
Вышли русские полки.
Как дыхнули перегаром —
За версту от них разит.
Значит, выпито немало,
Значит, будет враг разбит!
Песня мужикам понравилась, и они немедленно принялись ее разучивать, заменив, разумеется, остатки обычных слов гинекологическими и урологическими терминами. Семен это дело пресек и потребовал продолжения рассказа.
Насколько он смог понять, примерно такая же история повторялась каждый год, но раньше соленосы имели дело с пивом или бражкой, так что, добравшись до опасной территории, уже успевали протрезветь. Иное дело самогон, пусть и низкокачественный! Впрочем, оставшиеся в живых утверждали, что подлые пендюринцы натолкали в напиток какой-то дури, которая сильно укрепила их боевой дух, но ослабила тело. Надо полагать, что люди-быки немало развлеклись, наблюдая, как по их земле бредет вооруженная орущая толпа. Главари соленосов все-таки усмотрели врагов (а те и не прятались) и стали готовиться к битве. Подготовка заключалась, конечно, в распитии остатков самогона – не пропадать же добру. В итоге мужики дали яростный отпор «тибидахнутым тарахам», однако урона им, похоже, нанести не смогли. Тех, кто был недостаточно пьян и пытался бежать, степняки прикончили на месте, остальных же повязали, погрузили на быков и повезли. В схватке чудеса героизма показал Киля, за что и поплатился. В глазах у него троилось, но он отстреливался до последнего. «Завалив» двух крайних быков, он принялся за среднего, который оказался настоящим. Он чуть не попал в него своей шутовской стрелой, за что злые тибидахи отрезали ему большой палец на левой руке – чтобы, значит, не мог держать лук и больше так никогда не делал.
Надо сказать, что обращались с пленными крайне жестоко – в том смысле, что опохмелиться не дали. Правда, Миля справедливо заметил, что у этих тибидахов ничего и не было.
Семен давно уже не обольщался кажущейся простотой и наивностью первобытного мира. Поэтому он стал выпытывать нюансы и подробности, в которых, как известно, часто самая суть и заключается. Примерно так и оказалось. Выяснилось, что в плену у скотоводов мужички уже бывали, а Филя даже два раза. В самый первый раз он вообще оказался единственным оставшимся в живых из всей ватаги. Оценив его молодеческое буйство и удаль, тибидахи не только отпустили героя, но и позволили унести приличный мешок соли. Следующие полгода жизни Филя вспоминал, жмурясь от удовольствия, – за каждую крупинку драгоценного вещества его кормили и поили от пуза. В общем, так и так получалось, что ходить за солью дело опасное, но крайне выгодное. Основная проблема заключается в том, что идти желательно сразу после сева – в это время стада тибидахов кочуют в других местах. Но как раз тогда начинается череда праздников, на которых нужно прикончить остатки прошлогоднего зерна, в деревнях вызревает «большое пиво», так что идти трудно. А в этом году к тому же стремительно распространилась мода на новый напиток…
«Да, – подвел итог Семен, – это я виноват. Только мне почему-то не стыдно».
На Семеновой солеварне мужики пришли в дикий восторг от количества уже заготовленного продукта и вознамерились немедленно загрузиться и двинуться в обратный путь. Семен же решил сразу расставить все точки над «i» и объяснить, кто здесь заказывает музыку. Для этого пришлось изрядно поработать руками и ногами: сначала он избил Филю и Милю вместе, а потом каждого в отдельности. И бил до тех пор, пока каждый соленос, включая раненого Килю, не поклялся собственным тапом, что называть Семена «гургулом» больше не будет, а будет делать, что скажут. Если же у мужиков возникнут вопросы к особям женского пола, обитающим на солеварне, то решаться они будут лишь «по согласию». Установленные Семеном дневные нормы выработки соли носят, конечно, рекомендательный характер – в том смысле, что их можно перевыполнять. А вот недовыполнение может оставить работников не только без тапов, но и без капов.
Производственный процесс наладился довольно быстро, правда, много сил и времени занимало лазанье по склонам за дровами – поблизости их становилось все меньше и меньше. В соленый ручей загрузили приличную часть туши быка, убитого на корриде, и Семен с почти чистой совестью убыл в стойбище скотоводов. По его представлениям, люди типа Фили, Мили и Кили могут упорно трудиться без постоянного принуждения самое большее дней 8-10. За это время предстояло решить с людьми-быками несколько важных вопросов.
