Галя вновь была серьезной.
— Интересно, — задумчиво сказала она, — много ли можно собрать на Земле ненужной энергии.
Леня достал ключ от «Запорожца» и пошел к машине.
— Да уж ее-то, наверное, если над этим задуматься, вполне хватает, — бросил он на ходу через плечо. — Вот мы посмотрим, быстро ли зарядится Ромрой?..
1
«ЭЛЕКТРОСКРИПКА И ЭЛЕКТРОВИОЛОНЧЕЛЬ»
Заведующий отделом, кутаясь в облака лилового табачного дыма, сократил репортаж о модели Юпитера на четыре абзаца, зачеркнул несколько слов и предложений и вписал вместо них другие, а потом велел Лене найти заголовок получше. Леня вернулся к своему столу, обхватил голову руками и стал искать. Перебрав в уме шесть или семь вариантов, он остановился наконец на более или менее подходящем и снова пошел в комнату к заву. Заведующий неопределенно хмыкнул, поставил в верхнем углу первой страницы свою подпись и велел сдать материал в секретариат.
Кажется, получилось не так уж плохо.
Ответственный секретарь прочитал репортаж за две минуты, рассеянно взглянул в угол, где стояла большая корзина, и попробовал содрать наклейку с новым заголовком. Не сумев этого сделать, он спросил, как репортаж назывался раньше, тут же решил, что раньше было как раз то, что надо, и, ничего не объясняя, принялся энергично черкать текст шариковой ручкой с ядовито-зеленой пастой.
У него на столе все время звонил телефон. Ответственный секретарь снимал трубку левой рукой и, разговаривая, ни на секунду не отрывался от дела. Через пять минут он выправил последнюю фразу, поставил закорючку, служившую ему подписью, и велел перепечатать репортаж набело.
Леня схватил многострадальные страницы и кинулся в машбюро. Стоя над машинисткой Леночкой, он следил, как из-под каретки идет обновленный текст, морщился и давал себе обещания впредь никогда больше в жизни ничего не писать, даже писем, прекрасно понимая при этом, что обещания он, конечно, не сдержит. Четверть часа спустя, немного остыв, он отнес перепечатанный репортаж в секретариат, перевел дух и отправился к заведующему отделом: выяснить, что он теперь должен делать дальше.
В два часа Леня прочитал гранки. В набранном виде репортаж выглядел, несмотря ни на что, весьма неплохо. Чтобы он стал еще лучше, Леня переписал один маленький абзац, заменил несколько слов и наконец полюбовался подписью «Л. СКОБКИН».
В отделе в этот момент никого не было — все шесть сотрудников разъехались кто куда, в поисках новостей. Леня решил дать себе короткую паузу отдыха, и его рука словно бы сама собой, помимо воли, потянулась к верхнему ящику стола. Он выдвинул его и взглянул на Ромрой. В дневной суматохе он, кажется, уже начинал забывать о его существовании.
Стрелка аккумулятора сдвинулась еще правее — ненамного, но сдвинулась. Леня покачал головой. Выводы, впрочем, сделать было не так уж трудно: конечно, часть энергии сотрудников отдела пропадала впустую — виной тому были недостаточно умелая организация труда, иной раз недостаток опыта и тому подобные объективные и субъективные причины. Примером потери энергии был хотя бы вот этот заголовок — сколько совершилось лишней работы, прежде чем остановились на том, что было с самого начала. Но без подобных потерь, впрочем, пока еще, вероятно, не могла обойтись ни одна из областей человеческой деятельности.
На столе зазвонил телефон, и Леня машинально захлопнул ящик. Ответив читателю (читателю был необходим февральский номер газеты за позапрошлый год), Лепя встал и снова пошел в комнату к заведующему отделом. От всей этой дневной суматохи он уже начинал ощущать легкую усталость. Но редакционный день, обычный день практики в газете, был еще в самом разгаре. А что другое, в конце концов, нужно репортеру-газетчику, если это, конечно, настоящий репортер-газетчик, как не такие головокружительные скорости, мгновенная смена впечатлений, бурный водоворот дел?
Да, рабочий день Лепи Скобкина, начинающего журналиста, еще далеко не был завершен — впереди его ждало происшествие весьма необычное и надолго оставшееся в памяти у многих людей.
Около четырех часов дня Леня остановил свой «Запорожец» у небольшого здания современной архитектуры, форму которого не так-то легко описать словами. Только что он побывал в Ботаническом саду на открытии Международной выставки редких орхидей (об этом можно было дать небольшую информацию), а до этого встретился с известным археологом, только что вернувшимся с раскопок, но раскопки, к сожалению, не дали ничего интересного для газеты.
Леня положил в карман диктофон и выбрался из машины. Подойдя к подъезду здания удивительной формы, он задержался перед свежеукрепленной табличкой, объявлявшей, что именно здесь находится единственная в своем роде, по уже знаменитая музыкальная школа, детище научно-технической революции. Из распахнутых настежь окон неслись непривычные, какие-то неземные тембры знакомых мелодий — здесь занимались электромузыкой, искусством частью сегодняшнего, но большей частью завтрашнего дня. Леня знал, что сейчас в школе происходил прием в классы сверхновейших, только что сконструированных экспериментальных инструментов — электроскрипки и электровиолончели. О перспективах развития новых инструментов, людях, играющих на них, можно было, наверное, сделать неплохой материал.
Из окна донесся особенно неземной звук, и рука репортера словно сама собой потянулась к карману, в котором лежал Ромрой. Отдернув руку, Леня перешагнул порог школы и оказался в просторном зале, по стенам которого в больших застекленных витринах разместились образцы новейших электромузыкальных инструментов. Но Лепя не смог как следует рассмотреть образцы: зал был густо заполнен. Очень озабоченные папы и мамы держали за руки мальчиков и девочек того самого возраста, когда, видимо, лучше всего начинать учиться игре на электроскрипке и электровиолончели. На лицах многих из мальчиков и девочек читалась грустная покорность судьбе, унылая готовность ко всему. Другие лица дышали озорным любопытством. Но некоторые из этих детей выглядели так, словно пришли как раз туда, куда им надо было прийти.
Леня окунулся в густую толпу, чтобы пройти сквозь нее к дальней двери с табличкой: «Детям входить сюда. Родители, соблюдайте очередь!», и Ромрой немедленно заработал. Вокруг Лени в радиусе нескольких шагов многие вдруг застыли без движения, в тех самых позах, в каких были секунду назад, не подозревая, что вот сейчас их выключат из действительности.
В зале послышались первые изумленные возгласы. Несколько мальчиков озорного вида вдруг залились смехом, показывая пальцем на застывших, как на фотокадре, людей. Кто-то задел стекло витрины локтем, и на пол посыпались осколки. Нервный женский голос велел немедленно прекратить всякие безобразия.
