Родриго вновь взглянул на часы, хотя за последние минуты чувство времени обострилось у него настолько, что почти не нуждалось в проверке. На Меркурии уже увидели, что он целеустремленно подбирается к бомбе, что их разделяют какие-то полтора-два километра. Насчет его намерений у них наверняка не возникло и тени сомнения; скорее всего там сейчас гадают, осуществил он их или еще не успел…
Второй пучок кабелей подался так же легко, как и первый. Он обезвредил бомбу, чтобы ее нельзя было взорвать дистанционным приказом. Но оставалась иная возможность, которой тоже не следовало пренебрегать. Отсутствие на бомбе внешних взрывателей еще не означало, что нет и взрывателей встроенных, способных на детонацию при ударе.
Пройдет пять минут — ив центре управления, скрытом где-то на Меркурии, увидят, как он сползает по балкам обратно к ракете, сжимая в руке скромных размеров кусачки, обезвредившие мощное оружие. Родриго с трудом преодолевал искушение помахать ими перед телекамерой, но решил, что это ниже его достоинства; в конце концов, он делает историю, и в грядущие годы эту сцену будут наблюдать миллионы и миллионы людей. Если, конечно, меркуриане не уничтожат запись в припадке бессильной злобы, однако он лично вряд ли вправе осуждать их.
Добравшись до антенны дальнего действия, он перебирал руками по стойкам, пока не подплыл к самой ее чаше. Его верные кусачки шутя справлялись со сложной подводкой, с легкостью перерезая кабели и волноводы. Едва он рассек последнюю из стальных нитей, антенна принялась медленно вращаться на оси; вращение испугало его своей неожиданностью, но потом он понял, что нарушил систему автоматической ориентации на Меркурий.
Родриго вернулся на скутер, отпустил захваты и, развернув суденышко, уперся передним бампером в корпус ракеты, ближе к предполагаемому центру массы. Затем дал полную тягу и поддерживал ее добрых двадцать секунд. Потом Родриго сбросил тягу до нуля и замерил параметры движения бомбы. Она, бесспорно, разминется с Рамой, и разминется далеко.
— Дорогая, — начал диктовать Нортон, — вся эта чепуха задержала нас на сутки с лишним, зато наконец-то дала мне возможность потолковать с тобой… Я все еще на корабле, но он уже возвращается к своей стоянке у полярной оси. Час назад мы подобрали Бориса, вид у него был такой, словно он просто вернулся с дежурства после спокойной вахты, Думаю, что на Меркурии ни мне, ни ему теперь никогда не бывать, и могу только гадать, как нас встретит Земля — как героев или как негодяев. Совесть моя чиста: я уверен, что мы поступили правильно. Интересно, дождемся ли мы хоть когда-нибудь благодарности от самих раман?..
Задерживаться здесь мы можем теперь не дольше, чем на два дня: у нас нет километровой брони, оберегающей нас от Солнца. Корпус корабля местами уже раскален до опасных пределов, и нам пришлось выставить защитные экраны. Извини, не хочу докучать тебе своими заботами…
Времени осталось как раз на один последний поход в глубь Рамы, и я намерен выжать из этого похода максимум. Не волнуйся — я ничем не рискую…
Он остановил запись. По правде сказать, такое заявление можно было принять разве что с натяжкой. В пределах Рамы опасность и неуверенность неизбежно сопровождали каждый шаг, перед лицом недоступных пониманию сил ни один человек не смел чувствовать себя, как дома. А в этом последнем походе он решил рискнуть чуть больше, чем прежде.
— Через сорок восемь часов наша миссия будет завершена. Что потом, до сих пор неясно: на пути сюда мы сожгли фактически все свое топливо. Я не знаю, успеет ли танкер встретиться с нами вовремя, чтобы мы сумели вернуться на Землю, или нам придется садиться на Марс. Так или иначе, к Новому году буду с вами. Передай малышу, что не могу, к сожалению, привезти ему детеныша биота — таких, увы, в природе не существует…
Чувствуем себя хорошо, только очень устали, Я заслужил продолжительный отпуск, и мы с тобой постараемся наверстать потерянное время. Можешь смело считать, что вышла замуж за героя. Многие ли жены вправе утверждать, что их мужьям довелось спасти целый мир?..
Как всегда, прежде чем снимать с пленки копию, он внимательно прослушал ее и удостоверился, что текст приемлем для обеих семей. Он даже приблизительно не знал, какую из них увидит первой: обычно его личное расписание составлялось по крайней мере на год вперед в соответствии с неумолимым движением самих планет.
Глава 42. ХРУСТАЛЬНЫЙ ЗАМОК
— А ты совсем-совсем не боишься, — задумчиво спросил Карл Мерсер, — что биоты попробуют остановить нас?
— Не исключено. Собственно, это один из вопросов, на которые я хотел бы найти ответ. Слушай, что ты на меня так уставился?..
Мерсер смотрел на Нортона с затаенной усмешкой: такая усмешка появлялась у Карла на лице всякий раз, когда ему на ум приходило какое-то острое словцо, — иногда он изрекал это словцо, а иногда и нет…
— Уж не вообразил ли ты, шкипер, что стал на Раме владыкой? До сих пор ты категорически пресекал все попытки проникнуть в здание. Чему мы обязаны переменой в твоем настроении? Меркуриане подсказали новую тактику?
Нортон расхохотался, но тут же сдержал себя. Вопрос с подвохом, и он не был уверен, что самый очевидный из ответов окажется самым правильным.
— Это наш последний шанс, если даже нас вынудят к отступлению, мы ничего не теряем… Биоты никогда не проявляли к нам вражды. Если уж придется драпать, кроме пауков, нас никто и не догонит.
— Ты можешь драпать, если хочешь, а я намерен удалиться с достоинством. Я понял, почему биоты ведут себя с нами так вежливо.
— Тебе не кажется, что для новой теории у нас уже нет времени?
— Тем не менее выслушай. Они считают нас раманами. Просто-напросто не видят разницы между одним существом, поглощающим кислород, и другим.
— Может, ты и прав. Но без набега на Лондон этого тоже не выяснить…
Пустынные улицы Лондона казались полными угроз, хотя он прекрасно осознавал, что страхи порождены его собственной совестью. Он не думал, что в строениях без окон прячутся настороженные обитатели, которые хлынут свирепыми ордами, едва пришельцы поднимут руку на их собственность. Всем было ясно, что Лондон — как и остальные «города»— представляет собой лишь своеобразный склад.
Но возникали и страхи иного рода, однако более обоснованные. Резкий запах окиси азота — в луче лазерного ножа горело все — затем пронзительное шипение, как только огненное лезвие коснулось металла. За минуты нож вырезал плиту в рост человека.
Майрон повременил, но плита не шелохнулась; постучал по ней сначала легонько, потом сильнее, наконец ударил изо всех сил. Плита рухнула внутрь с гулким раскатистым звоном. И вновь, как и в первые дни знакомства с Рамой, Нортон представил себя археологом, вскрывающим древнеегипетскую гробницу. Он не ждал увидеть груды золота, но ему не терпелось шагнуть в отверстие с фонарем в руке.
