Ирв стоял, ощущая отчаяние и злобу и не зная, что делать. Он не мог оставить все так. Нужно было сделать хоть что-то, но он не знал что. Кристалл валялся на полу. Ирв вдруг почувствовал, что ему невыносимо быть в доме с ним и вообще невыносимо больше сидеть взаперти в четырех стенах. Он повернулся к двери и хотел выйти на улицу, но так и не сделал ни шага. «Не-ет, — со злой усмешкой подумал он. — Нет, только не на улицу, где этот мир, этот город, зарты…» Чертово приплюснутое небо! Чертов город! Чертовы зарты! Но тогда куда?
Ирв стоял, оглядываясь в нерешительности, и тут его взгляд упал на эки-глок. Когда-то принесенный Лией, он лежал на подоконнике. Ирв никогда не думал пользоваться им, но сейчас… «Вот, — подумал он, глядя на него. — Вот, что поможет мне». Он подошел и взял эки-глок. Потом остановился, задумавшись и держа его в руках.
Нет, он никогда не сможет использовать Кристалл Мерцания. Пожалуй, теперь это было совершенно ясно. Он перепробовал уже все, все, что мог и не мог. Бесполезно. Нет, у него никогда не получится это. Кристалл оказался не по зубам ему. Что ж, приходится признать и смириться с этим. И, значит, он не сможет с его помощью уйти из этого мира. Но оставаться здесь тоже нельзя. Как снести то, что эти зарты… Впрочем, ладно. Дело даже не в этом, а в том, что теперь он просто не может пойти в город и, значит, в ближайшее время просто умрет от голода. Хотя, наверное, все-таки можно найти какой-то выход, но только… зачем? Зачем тянуть это? Если он не может вернуться в свой мир и навсегда должен остаться в этом, зачем тянуть, дожидаясь конца, и унижаться, живя здесь? Какой смысл, кому это нужно? Ему? Нет. Это чужой мир, ему нечего делать здесь.
Что ж, раз так… Из каждого мира всегда есть выход, один очень простой и очень надежный выход. И если не остается ничего другого, если все другие попытки привели только к неудачам, придется воспользоваться им. И в принципе, почему бы и нет? Что, интересно, такого важного ждет его на Земле, из-за чего он так стремится попасть туда? Ирв усмехнулся — забавный вопрос. Но, так или иначе, он все равно не может уйти из этого мира, кроме как…
Да, вот именно «кроме как»! Кристалл Мерцания хочет пустоты от него? Абсолютной полной смертельной пустоты? Что ж, он ее получит. Но только пустоту, и ничего больше. Вот так, нашел способ обмануть Кристалл. Не все Кристаллу водить его за нос. Ирв снова усмехнулся. Замечательный выход! Лучшего и придумать нельзя. Впрочем, дело, конечно, не в Кристалле, а просто это достаточно удобный и быстрый способ покинуть этот мир, да и вообще разрешить все проблемы разом. Ну и отлично! В общем, выход найден, отличный выход…
Ирв сдвинулся с места, подошел к кровати и лег на нее. Он все держал эки-глок в руке. Лежал и смотрел в пространство перед собой. Как-то пусто было внутри, и злоба тоже ушла, только тоска и тяжесть были где-то глубоко-глубоко в душе. Он не двигался и все медлил, то ли пытаясь вспомнить что-то, то ли просто слушая свои чувства. Но чувств не было, лишь спокойствие и ясность принятого решения владели им. Он лежал и все медлил почему-то. Но потом подумал, что все, нечего медлить. Какой смысл медлить? Он и так уже тянул слишком долго. Хватит, пора кончать с этим.
Ирв устроился поудобнее, потом поднял руку и положил эки-глок на лоб. «Вот и правильно, вот и отлично», — успел подумать он, прежде чем в следующую секунду видения вошли в него. И захватили, и скрыли, и унесли его.
«Он хотел смерти, и смерть открыла ему путь. Но дорога не была прямой».
Скрижали времен
Стены и эхо. Свет. Мерцание. Голоса. Нет, только один голос. Чей он? Что-то происходило с ним. Какое-то движение.
— Да очнись! Очнись же!
Ощущения приходили. Звуки, голос. Кто-то зовет его. Ирв открыл глаза.
Лия склонилась над ним и трясла его за плечи. — Ну очнись! — она увидела, что он смотрит на нее, и перестала трясти. — Ты что, — сказала она, — не знаешь, что нельзя класть эки-глок на голову? Так никогда не выйдешь из видений и умрешь от жажды и голода, даже не зная об этом.
Он был жив. Он мог видеть и слышать. Он снова был в этом мире.
— Зачем? — тихо проговорил он и закрыл глаза.
— Ну уж нет, — Лия опять принялась трясти его. — Хватит, просыпайся.
Он посмотрел на нее.
— Хорошо, что я успела, — сказала она, — а то бы…
— Зачем? — снова проговорил он. — Зачем ты пришла?
— Что? — с легким удивлением спросила Лия.
— Зачем ты помешала мне?
Она смотрела на него удивленно и испуганно.
— Так ты что… нарочно? — проговорила она, сама не веря своим словам.
Он молчал, глядя куда-то в сторону мимо нее, и только глухая горячая пустота была внутри, не обида, нет, а просто бессилие, поражение. Он проиграл даже смерти, даже смерть ему не удалось получить. Все, все…
Лия слышала его мысли.
— Ты сам сделал это? — все больше пугаясь, произнесла она. — Ты хотел?.. Господи! Зачем же?
Она обняла его и прижалась к нему.
— Как ты мог? — говорила она, и голос ее дрожал. — Как ты мог? Почему?
Ирв почувствовал, что ее слезы капают ему на грудь, но только молчал, оставаясь без движения и понимая, что он снова может чувствовать.
— Я узнала о том, что было на площади, — говорила Лия, — но не смогла прийти сразу. Мне и сейчас не просто было освободиться. Господи! Что бы было, если б я не пришла?
Он молчал и не хотел двигаться. Ему казалось, что пока он неподвижен, то еще не полностью вернулся в этот мир, и все еще можно изменить, исправить. Хотя и понимал всю нелепость и безнадежность этой мысли, но все равно оставался без движения.
— Ты так напугал меня, — говорила Лия, обнимая его. — Когда я вошла и увидела, как ты лежишь… Мне показалось, что уже все, уже поздно… — она всхлипнула. — Ну зачем, зачем ты сделал это?
— Я не хочу быть здесь, — проговорил он. — Это не мой мир.
И слова пробудили жизнь и открыли дорогу, мир снова начал вползать в него, но страхом, пронзительным тянущим чувством потери и безысходности, бессилия.
— Ну разве ты только вчера узнал об этом? — все продолжая плакать, говорила Лия. — Ведь ты уже давно здесь. Или это из-за того, что было на площади?
Он не слушал. Жизнь просыпалась в нем. Холодным, острым лезвием она шевелилась в душе, разрезая ее, вонзаясь в нее. И медленно и пронзительно томно, вкладывая любовь и заботу в свои легкие нежные касания, жизнь ласкала его острым лезвием, снова принимая его. Ирву хотелось кричать, но не было сил, да и крик лишь помог бы жизни.
— Зря, — продолжала Лия, — они не держат зла на тебя.
Он был слаб и беспомощен, разбит, смят, находясь между жизнью и смертью. «Ну почему я не умер? Господи!» — думал он. И боялся смерти. Теперь, когда отчаяние и злоба прошли и больше не придавали ему сил, страх пришел им на смену. Холодное пронизывающее чувство. Ирв ненавидел его, но ничего не мог поделать с этим.
