Что скрывалось за этой туманной фразой, я не понял, но часы внушали почтение.
Когда мы явились к Сомову, Калуца и Шеффилд уже сидели в креслах и, судя по всему, разрабатывали план кампании. Сомов, вероятнее всего, готовил стол, а дверь открыла Мариша.
- Здравствуете, - сказала она, - проходите, я сейчас папу позову.
Было заметно, что Спиридонов произвел на нее впечатление своей монументальностью и, надо полагать, шляпой.
- А зачем нам папа? - сказал он вальяжно и подмигнул мне. - Ну-ка, представь меня даме.
- Это, Мариша, Василий Васильевич Спиридонов, мой начальник. Очень важный человек. И страшно придирчивый...
- Все, все. Гиря, дальше я сам, - перебил Спиридонов. Вы, Мариночка, меня не бросайте, а то я у вас впервые, могу заблудиться и потеряться.
И улыбнулся ослепительной улыбкой. Где он ее только почерпнул?!
- Проходите, Василий Васильевич, вас уже ждут.
Мы прошли в гостиную, где и состоялась церемония представления с вручением верительных грамот. Обменявшись рукопожатиями, Спиридонов немедленно уселся между Шеффилдом и Калуцей, я - напротив.
- Ну, как поживает ваше издание? - ядовито осведомился Шеффилд. - Надеюсь, культура теперь двинется вперед?
- Вашими молитвами.., - я отвесил легкий поклон. Осталась ерунда: определить, где этот самый перед.
- А, так все уже в сборе! - воскликнул Сомов, появляясь из кухни. - Мариша, давай фрукты и вино. И вообще, займись там. А я развлеку гостей.
- Насколько я понимаю, вы и есть знаменитый Сомов, произнес Спиридонов, вставая. - Очень приятно познакомиться!
- Ну а вы, как я понимаю, - межпланетно известный Василий Васильевич, столь лестно характеризуемый Петром Яновичем. Я тоже очень рад, - сказал Сомов, протягивая руку. Представлять присутствующих не надо? Ну, тогда располагайтесь и, как говорится, с Богом. Коньяк, вино, фрукты - прошу без церемоний!
- А, Гиря! Не тебе чета... Сразу нащупал мои слабые стороны, - произнес Спиридонов. - Учись!
- Слава, Василий Васильевич, товар скоропортящийся.., буркнул я. - Вчера было "бордо", сегодня коньяк, а завтра посадят на хлеб и воду...
- Ну что же, - сухо сказал Калуца, - давайте приступим к делу. Как я понимаю, все уже в курсе, для чего мы тут собрались, поэтому нет смысла обсуждать преамбулу, приступим, так сказать, к постатейному обсуждению. Итак...
- Минуточку, - перебил Спиридонов, - требуется внести ясность. Мы, то есть я и Петр Янович, являемся сотрудниками Отдела Безопасности Главного Управления Космонавигации, и разговор будет вертеться вокруг тематики, относящейся к ведению этой уважаемой организации. Но поскольку данная встреча запланирована как внеплановая, есть предложение считать ее неофициальной, с тем, чтобы иметь возможность э-э... насладиться дарами природы... и прочее. Будьте добры, уважаемый Петр Янович, передаете мне во-он то яблоко почему-то оно оказалось с вашей стороны...
Калуца и Шеффилд переглянулись, после чего второй улыбнулся, а первый изменил выражение лица, сохранявшего до этого невозмутимо надменное выражение. Теперь это лицо начало выражать благосклонное внимание.
Спиридонову вручили искомое яблоко, он его разрезал на четыре части, аккуратно вырезал сердцевину и демонстративно положил дольку в рот. Некоторое время все с интересом наблюдали за его манипуляциями, наконец, Капуца нарушил молчание.
- Райское яблочко, - заметил он. - Вопрос, не станет ли оно яблоком раздора?
- А вы попробуйте, - и Спиридонов протянул ему дольку. Уверяю вас... В выборе яблок я редко ошибаюсь, ибо знаю секрет.
- Вот как? Поделитесь.
- Секрет прост. Яблоко должно иметь червоточину, но только одну, зато внушительную. Это значит, что червяк приличный, но не дурак, ибо сразу лезет в центр проблемы. Таким образом, я выбираю червяка, а он выбирает мне яблоко, то есть центр проблемы.
- И при этом вас не гложет червь сомнения?
- То, что он изгрыз, проблему исчерпывает, и я. как видите, удаляю. Остальное же - высшего качества. Попробуйте - убедитесь.
Калуца сунул дольку в рот и медленно сжевал. Мне тоже захотелось опробовать метод, но, увы, Спиридонов взял оставшиеся две дольки и также сунул их в рот.
- Действительно, - рассмеялся Каалуца. - метода заслуживает внимания.
- Рекомендую... Ну, а теперь Петр Янович, как лицо непосредственно заинтересованное, изложит вам нашу позицию. Прошу вас, Петр Янович.
- А я полагал, Василий Васильевич, что вы сами, так сказать... Ну, что же, - я собрался с мыслями. - У нас имеются сведения, что результатом эксперимента, проведанного на борту рейдера "Вавилов", явилось следующее... Как бы это удачнее выразиться... Хорошо, пусть будет так... на базе личности Свеаборга образовалась личность Сомов-Свеаборг, а в Сомове теперь целых два Сомова. Мы считаем данные факты установленными, хотя и не располагаем прямыми доказательствами. В связи с этим нам хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы. Вопрос первый: вы согласны ответить на наши вопросы?
- Да, - сказал Калуца. - Но хотел бы уточнить. Поскольку встреча неофициальная, то на ваши вопросы мы даем неофициальные ответы, хотя и вполне правдивые. Официальные ответы - по договоренности.
- Что ж, это вполне соответствует неофициальному характеру встречи, - заметил Спиридонов.
- Итак, вопрос второй. Вы подтверждаете, что наша версия соответствует действительности?
- В основном, да, - сказал Калуца.
- И более того, - впервые нарушил молчание Шеффилд.
- Что именно? - вмешался Спиридонов.
- Свеаборг - комплексная личность, сформировавшаяся в результате взаимодействия трех.
- Да-да, - Спиридонов покивал, - мы тоже сделали такой вывод в предварительном порядке. Иначе откуда бы Свеаборгу почерпнуть геологические познания...
- Вопрос третий: вы владеете методикой "пересадки" личностей?
- Не вполне, - Калуца вздохнул. - Если бы владели - не было бы этих сложностей.
- То есть эксперимент невоспроизводим?
- Это неизвестно.
- А вы делали попытки его воспроизвести?
- Нет! - резко ответил Шеффилд. - И даже не планировали.
- Почему?
- Это лучший способ угробить дело!
- Вполне согласен, - сказал Спиридонов. - Второй параграф?
- И не только он, - заметил Калуца. - Мы же понимаем, что эксперименты на людях - это... Мы не можем войти в явное противоречие с этическими нормами... Есть границы, которые настоящий ученый может переступить, только будучи уверенным в полной безопасности производимого эксперимента.
- Но ведь вы ее уже перешли, - сказал Спиридонов холодно, - и теперь ваши пассажи выглядят э-э-э... несколько...
- Не вам об этом судить! - резко возразил Калуца.
Я опешил. Совершенно непонятно было, для чего Спиридонов отступает от намеченного плана. Обстановка и того подогрета, зачем же усугублять?!
