— Что же это такое? Эти двое, значит, нашли себя. Витале нет. А без него я в абсолютном информационном вакууме, — негодовал Тадеу.
Из этих слов Эмили поняла только слово Витале.
— А! Витале! Нужно его найти! Он, наверное, заблудился. Я сейчас, — сказала Эмили, — найду Витале. А потом… Ванесса, Деви, — Эмили обратила на себя внимание. — Я вернусь, а потом не знаю, кто как, а я пойду на первый этаж, буду искать выход отсюда.
И она пошла вниз.
15.
— Это была последняя информация на сегодня. Но мы еще вернемся к этому вопросу, так как нужно будет думать, что делать с людьми.
— Вы это серьезно говорите, что мы закрываем Европу? То есть, я правильно понимаю, полностью?
— Вы меня понимаете правильно, — ответ был дан спокойным тоном уверенного руководителя, хотя и немного усталым. Сказывалось позднее время. — Я именно это и говорю. И категорически серьезно.
— И это решение, насколько я понимаю, уже окончательное и никакой дискуссии не предполагается?
— Дискуссия уже была. Все, в том числе и Вы, имели возможность выразить мнение и изложить аргументы. Так что не нужно делать вид…
— Ладно, не будем. Только все равно не понятно. Закрыть Европу! — он в недоумении покачал головой.
— Все очень понятно. В сложившейся ситуации, о чем именно я говорю, все присутствующие в курсе, мы просто не можем более обеспечивать этот проект. Он не самый масштабный, в плане территории, но финансово самый дорогой.
— Полностью! — видно было, что вопрос хотя и муссировался, но такое решение было неожиданным, и выбивало из колеи. — И насовсем?
— Странный вопрос! А Вы полагаете, что можно заморозить проект? Бросить в Европе людей, пусть выживают сами? Или может людей убрать, а бросить все остальное? Без присмотра?
— Сокращение проекта могло бы быть компромиссным вариантом?
— Кого удалим? Турцию, Грецию? Испанию? Или, может, Черногорию? А… Наверное, Францию? Допустим, кого-то оставим. Что скажут другие?
— Ну…
— Затрудняетесь? Каждый из этих вариантов обходится нам дороже любого другого целого направления. Европа нынче дорога! Она, впрочем, всегда была дорогой.
— Это цинично, говорить о культуре и истории через призму денег.
— На моем месте было столь же цинично свернуть все остальное и оставить только Европу. Финансово эти варианты сопоставимы, но людей пострадало бы в десять раз больше. Так что циничным можно было бы назвать и отстаивание Вами Европы, поскольку это именно Ваше направление.
— Хорошо. Оставим циничность циникам!
— Спасибо на добром слове. Надеюсь, и в дальнейшем мы с Вами будем находить общий язык столь же легко. На самом деле, я Вас понимаю. Это нормальная реакция с Вашей стороны. Но такова ситуация.
— Да. Пожалуй, я несколько погорячился. Вы, конечно, в чем-то правы.
— Изначально предполагалось значительно большее сокращение финансирования на исследовательские цели. Удалось выбить увеличенный бюджет.
— Там как на базаре, начинают сразу с шокирующих скидок, чтобы в итоге сторговаться на удобной им величине, — провел аналогию еще один из присутствующих коллег.
— Да. И мы уже не в первый раз сталкиваемся с такими сокращениями, — руководящий тон сменился на товарищеский, поскольку острые углы вопроса уже прошли.
— Увы! Это так! — подтвердил «старейшина» совета. — Хорошо, что хоть иногда с громкими лозунгами властители, так сказать, с барского плеча возьмут и скинут нам прибавку, которую позже начинают обрезать то с одной стороны, то с другой. А без подачек мы бы уже давно сидели в бублике. Но это, извините за отступление, сбоку темы.
— Жалко старушку! — слова были сказаны с глубоким сожалением. — Но были и более крутые времена. Когда вообще все менялось. Был ведь уже почти бублик!
— Хватало только на песочницу под балконом, — подхватил «старейшина». — Так что сейчас еще все хорошо!
— Тогда на хорошем и закончим. Только позволю себе еще раз напомнить, что необходимо будет распределить людей по оставшимся направлениям.
С этими словами совет был закрыт.
* * *
Заканчивался долгожданный и вместе с тем неожиданно подошедший к концу пятый курс. Но это так только для студентов. Для профессоров время идет ровнее. Один пятый курс меняется пятым курсом следующего потока, потом следующего… Сданы все экзамены. Встретить в университете Авдея, Ярика, Лизон или кого-то другого из их компании уже было событием. Тем более…
— Нонна? Тебя ли я вижу? Какая радость!
— Натан Саныч. Здравствуйте. Я тоже рада Вас видеть. Вы спешите?
— Немного. Ярика здесь после экзаменов не встретишь, и тебя тем более удивительно. Ты по какому-то вопросу?
— Да на следующий год восстанавливаться хочу. Вот зашла узнать. А то летом здесь никого не найдешь.
— Значит, всё. Выросли! От мамкиной юбки оторвались, — улыбнулся Натан Саныч. — Как там мальчуган-то поживает?
— Глеб хорошо. В садик пошли, теперь вот я днем бываю свободна.
— Слушай, ну, я бы поговорил, только мне сейчас к Ильичу нужно. Ты в деканат-то или на кафедру зайдешь?
— Так прямо к вам и иду! Я подожду Вас.
— Отлично! Не прощаюсь тогда.
* * *
Натан Саныч зашел в кабинет ректора.
— Савелий Ильич, здесь некоторые документы, по поводу…
Зазвонил телефон и Савелий Ильич рукой показал, мол, оставьте документы здесь, я посмотрю, и стал отвечать на звонок. Но оторвался и от него, вспомнив, что…
— Да, Натан Саныч. Я уже посмотрел списки новых групп в экспедиции. Они, конечно, с профессорами согласованы?
— Безусловно.
— В общем, готовьте приказ. Я, правда, внес небольшие коррективы. Я бы рекомендовал… — хотел, было, пояснить Савелий Ильич, но то ли отвлекся, то ли передумал. — Увидите сами.
* * *
Вечером дома Нонна рассказала Ярику, что была сегодня в универе, всех видела, со всем разговаривала.
— Ага. А я в обед забежал, тебя дома нет. Чудеса, думаю.
— И не говори. Чудеса! Сын в саду. Загуляет мамка!
— Да Тамилка уже так и решила!
— Ты ее видел?
— Она как раз, когда я уходил, зашла в гости. Удивилась! «Эх, мать-то дает», — сказала.
— Поговорит она еще у меня!
— Она, кстати, не сильно говорливая была сегодня.
— Тамилка-то? — удивилась Ноннка.
— Мне так показалось.
— Одно из двух. Не иначе! И что, она прям совсем ничего не рассказывала?
— Сказала, зайду в другой раз. Буду знать, что теперь ваша мамаша свободна, и ей нужно предварительно позвонить.
— Ладно. Я ей сейчас сама позвоню. Она просто не знала, что мы Глеба в садик отдали.
