— На черных конях?
Старуха тихонько покачала головой.
— О, нет. Те, на черных конях — всего лишь демоны прошлого. Наши демоны. Былые страхи, былые беды. Они еще способны испытывать злобу, способны ощущать боль. И потому от них еще можно защититься.
— Что же, — спросил он, — человечество всегда одолевали страхи и тьма?
— О, да! — сказала старуха. — Но человек потому и человек, чужеземец, что способен противостоять им. Он смертен и слаб. И в этом его сила, потому что ему нечего терять. Ты смертен, чужеземец?
— Наверняка — да.
— Тогда чего же ты боишься?
— Тьмы, — тихо сказал он.
Она встала, веретено упало с колен и покатилось по полу.
— Так бойся! — сказала она. — Цепляйся за свой страх. В этом твое спасение.
— Не понимаю, — ответил он, — но все равно, спасибо.
— Не ходи сегодня по улице, чужеземец, сын мой. Сегодня скачут самые страшные кони, хромые кони, отставшие от первых. И скажи своему другу, пусть слезет с крыши. Он с утра там сидит. Скажи, он смотрит не теми глазами.
Симон вышел во двор, курица шарахнулась у него из-под ног. С крыши сарая посыпалась соломенная труха, потом вниз свесилась голова Гидеона. На шейном ремне у него болтался инфракрасный бинокль.
— Привет! — сказал он жизнерадостно.
— Гидеон, — с чувством произнес Симон, — ты дурак! Что ты там делаешь, скажи на милость?
— Веду наблюдение, — ответил Гидеон. — С самого рассвета. Пожалуй, — добавил он задумчиво, — на сегодня хватит.
Он ловко спрыгнул с крыши.
— Какое наблюдение? — удивился Симон. — За кем?
— Я подумал, — пояснил Гидеон, похлопывая ладонью по биноклю, — может, если этих коней нельзя увидеть простым глазом, их можно засечь на инфракрасном… Вот я и…
— Здорово же Винер всем нам головы заморочил, — заметил Симон. — Нет тут никаких коней. Ни хромых, ни здоровых. Ни черных, ни инфракрасных. И всадников тоже нет. Это же просто суеверие, Гидеон. Не больше. Оно по-своему реально, — для них, раз уж они в него верят. Боятся зажигать огонь вне дома, воду носить… Знаешь, как говорят — если ситуация воспринимается как реальная, она реальна по своим последствиям.
— Может, просто техника недостаточно чувствительна. Нельзя жечь костры, говоришь?
— Нельзя. Они не терпят дыма. Уж не знаю, почему.
— Так значит, не терпят дыма, — задумчиво произнес Гидеон
— Да, — Симон спохватился. — Что ты задумал?
— Ничего.
— По глазам вижу.
— Нет, — сказал Гидеон, — правда, ничего. Ты сейчас куда — на базу?
— Да, — вздохнул Симон, — похоже, больше тут делать нечего. Во всяком случае, сегодня. Ты со мной?
Гидеон вновь любовно похлопал по биноклю.
— Посижу еще немножечко, понаблюдаю…
— Пустое же дело…
— Чем-то надо заниматься, верно?
Он ухватился за балку, подтянулся и вновь угнездился на крыше.
— Вижу тебя, — произнес он, наставив на Симона бинокль.
— И не удивительно, — холодно сказал Симон.
— Тебя окружили черные всадники. На хромых конях. Берегись, Симон, ты взвешен на весах и найден очень легким.
— Иди ты к черту, — с чувством сказал Симон. Он пнул ногой калитку, вышел, и, сунув руки в карманы, пошел вверх по дороге.
* * *
— Гидеон с тобой не связывался?
— Нет, — устало сказал Улисс, — а должен был?
«У них тоже дела идут не слишком хорошо», — подумал Симон.
— Да. Мы, собственно, хотели проконсультироваться. У Винера появилась какая-то новая идея. Насчет вампиров. Вроде, они кишат повсюду, но мы их не видим… Ты ничего похожего не слышал?
— Каких еще вампиров? — вздохнул Улисс. — У нас тут и без них неприятностей полно.
— Местные?
— Да… пытаемся стимулировать… Что-то мне не нравится, Симон…
— Что конкретно?
— Если бы я знал…
— Плохо обучаются?
— Обучаются-то они хорошо… Не в этом суть.
— От Хлебникова так и ничего?
— Так и ничего. Брось, уже столько времени прошло…
— Послушай, может, нам тоже выслать поисковую группу?
— Нет, — твердо сказал Улисс. — Нет. Коменски говорил с Лагранжем — больше никаких дальних вылетов. Только работы в близком радиусе.
— Значит, дело зашло так далеко?
— Будем считать, что это перестраховка, старик, если тебе так спокойнее. Им положено — они начальники… Ладно, занимайся своими вампирами. Все веселее, чем двух головорезов грамоте обучать…
— Можно подумать, нам только вампиров и не хватало, — вздохнул Симон, но Улисс уже отключился.
* * *
— Хорошо, хоть ты вернулся, — сказал Коменски. — Нужно быть осторожнее. Мало нам группы Хлебникова…
— Я осторожен, — ответил Симон.
— Ты уходишь слишком далеко от лагеря. И в одиночку. А это опасно — сам знаешь. Сначала ты, потом Винер, потом Гидеон — просто поветрие какое-то…
— Гидеон-то как раз был со мной, — сказал Симон. — Он теперь тоже ищет невидимые сущности.
— Убежденность заразительна, — согласился Коменски.
— Это меня и беспокоит. Мы тратим время попусту. Почему ты не запретишь им?
— Как я могу запретить? — Коменски пожал плечами. — Мое дело следить, чтобы вы не мешали друг другу. И по возможности не наделали глупостей.
— К тому оно и идет. Если бы еще что-то дельное, а то… Сам-то ты в это веришь?
— Верю — не верю… Какая разница? Мы же не можем ничего не делать, Симон. А за что взяться, не знаем. Тычемся, как слепые котята…
«Да, — подумал Симон, — нелегко ему приходится. Взвалить на себя ответственность за кучку перепуганных дилетантов, оказавшихся в непонятном и враждебном мире».
Словно отвечая на его мысли, Коменски сказал:
— Нельзя же требовать от них, чтобы они копались в архивах, носу не показывая наружу…
— Ты же сам говорил, что, учитывая, что Хлебников…
— Я говорил, что нужно соблюдать осторожность. Вот и все.
Симон вздохнул.
— Амос, я же понимаю… Они жаждут общения. Мы ведь так давно не видели людей… Но это общение…
Он прервался. Коменски напряженно смотрел в сторону ведущей к базе дороги, вьющейся по ущелью.
— Кто-то идет…
— О, Господи, — пробормотал Симон, — это же Гидеон.
Гидеон шел, прихрамывая, опираясь на плечо давешнего мальчишки. Голова его была разбита, по щеке стекала струйка крови…
— Вот, — сказал мальчик, подталкивая своего спутника к Симону, — забирайте…
— Скажи Коменски, я не хотел… — неразборчиво произнес Гидеон.
— Сам и скажешь.
— Паршивая история вышла, Симон. Если бы не мальчишка…
