– Поздравляю, – сказал капитан, пожимая мне уже болящую от многочисленных рукопожатий ладонь. – Самая убедительная победа за всё время, что я тут провожу игры.
– Спасибо, – откликнулся я.
– Но я тебя вызвал по другому поводу. И очень неприятному.
– Я слушаю.
Что такое? Вроде, мы ничего плохого не сделали (разрезанный плащ-тент не в счет).
– Я прошу вашу компанию оставить Скандиано в покое. В смысле, не бить ему морду, как вы говорите в таких случаях.
Я удивленно поднял брови.
– Он нарушил конвенцию о правах пленных и злоупотребил своими полномочиями. А я его предупреждал.
– Я понял, – у меня почему-то сразу сел голос, – лучше бы вы позволили нам разобраться самим.
– Нет, не лучше.
– Получается, что я на него настучал.
– Даже Валентино так не считает, – заметил Ловере. – Лейтенанту Дронеро хватило одного взгляда на Марка, когда вы тащили его к себе, чтобы всё понять.
– Тогда почему вы не сняли его сразу?!
– А зачем? Вот если бы у него появился еще один пленный, тогда мне пришлось бы сразу засчитать «драконам» техническое поражение и вернуть в лагерь. А настучал на него, как ты выражаешься, лучший друг. Альфредо был так глуп, что пришел ко мне жаловаться на тебя, слишком уж красивый синяк ты ему посадил. А Марко, с его точки зрения, нарушил правила: плохо отвечал на вопросы.
– Всё равно, – упрямо заявил я, – лучше бы мы разобрались между собой.
– Ммм, считаешь ли ты сам для себя, что отвечаешь за все свои действия?
– Да, конечно.
– И он тоже.
– Ну и что? Он бы и ответил! – возразил я.
Ловере покачал головой:
– Мстить могут и абсолютно правому.
– Понятно, – согласился я.
– Так я могу рассчитывать, что ему не достанется еще от вас?
– Естественно. Не беспокойтесь.
Я вернулся к своим. Сегодня мы не разжигали костер – поздно уже, нет смысла, да и устали как собаки. Ребята сидели в палатке и лениво отбрыкивались от перевозбужденного Тони. Он хотел знать всё, в подробностях и немедленно.
– Зачем тебя вызывали? – сразу же поинтересовался Алекс.
– Капитан Ловере просил всех нас не бить Скандиано. Я обещал.
– Э-э-э??? – Роберто был потрясен. – Что?! Да почему?!
– Не только ты знаешь, что он нарушил конвенцию о правах пленных.
– Вот черт! – догадался Роберто, немного помолчав. – Теперь ему и по шее не дашь.
Лео согласно опустил веки.
Да уж, бедному Валентино не позавидуешь. Он же не бравирующий двенадцатилетний щенок, который может заплыть пару раз за буйки, получить как следует и, гордо задрав нос, фланировать по лагерю в роли самого храброго (Гвидо в прошлом году так и сделал). Скандиано столько же, сколько мне, четырнадцать. И ходить со следами наказаний ему неудобно и стыдно. Придется на пару дней отказаться от купаний, и завтра уже все обо всём догадаются. Сочувственные взгляды, злорадные взгляды… Топиться впору.
Лео вложил в мою руку какой-то баллончик, наверняка из аптечки:
– Ты, помнится, знаком с Джакомо, – тихо заметил он.
Я посмотрел на вещицу в своей руке: тот самый, красящий. Заживляющий у них, конечно же, свой есть.
Я согласно кивнул, опустил баллончик в задний карман и отправился в «искпедицию» – где-то в темноте надо найти Джакомо.
Побродив по темным аллеям и не найдя того, кого искал, я догадался, что у Джакомо есть сразу две причины, по которым он без самой крайней необходимости носа не высунет из своей палатки, и решил поступить просто: вышел на пляж и нарушил границы «скандиановской территории». Сто процентов, что они попытаются меня прогнать.
Плохо у них поставлена разведка, я минут пять простоял в нескольких метрах от тихой, слабо освещенной изнутри палатки, прежде чем меня заметили.
Два темных силуэта при ближайшем рассмотрении оказались принадлежащими Альфредо и Франческо (хотел я знать, почему первый из них не ходит с битой мордой).
– Проваливай! – невежливо предложили мне.
– Джакомо позови, – велел я.
– Чо те надо?
– Не твоего куриного ума дело.
Дерутся они ну очень примитивно. Я быстренько наставил им по несколько синяков, а потом уронил обоих на песок. Неужели Джакомо теперь не выйдет? Сволочи они оба, да, но ведь свои!
Джакомо спустился на пляж и остановился напротив, вопросительно глядя на меня.
– Прогони этих, – попросил я.
– Валите обратно, – велел он незадачливым драчунам.
– Ну чо?
– Брысь! – рявкнул я.
– Умгу, – слегка угрожающе подтвердил Джакомо.
Парочка ретировалась.
– Ты не вовремя, – тихо заметил Джакомо.
– Знаю, – ответил я, протягивая ему баллончик. – Держи. Красишь поверх чего-нибудь заживляющего – и ничего не заметно. Уже опробовано.
Джакомо взглянул на вещицу в своей руке и скрипнул зубами:
– Что ты тут святого из себя корчишь, – зашипел он от ярости.
– Это не я, это Лео, – чистосердечно признался я. – Сам бы я, наверное, не догадался.
– Ему от тебя ничего не надо!
– Значит, сделай вид, что баллончик твой. Ну или пойдем устроим маленький тарарам у медпункта, скажешь, что стащил у синьора Адидже.
Джакомо хмыкнул.
– Вы оба, – продолжил я спокойно и рассудительно, – допускаете одну и ту же ошибку. Считаете, что подлость естественна, а нормальный человек – редкое исключение.
– Это не так?
– Конечно, не так. Составь список всех своих знакомых, раздели их на две группы и сосчитай.
– Хм, ну, допустим. И что?
– Я думаю, ты сможешь ему это объяснить. В конце концов, с головой у него все в порядке.
– А с чем у него не в порядке? – заинтересованно спросил Джакомо.
– Да, наверное, со всем в порядке. Просто он никогда не пытался влезть в чужую шкуру. Ну, поэтому ему и кажется, что победить важнее, чем не поранить тебя или не нарушить конвенцию…
– Ясно. Ладно, спасибо. А то злорадные щенки найдутся…
– Ага, я еще не всех поводил по зверь-траве. Спокойной ночи.
Джакомо кивнул, мы пожали друг другу руки и разошлись.
* * *
Утром я решил, что тоже имею право немного попижонить: в присутствии почти всех инструкторов и капитана Ловере, собравшего наши четыре армии и повелевшего убрать всё, что мы принесли с собой в лес, я, лениво обернувшись, сонным голосом произнес:
– Гвидо…
– А ямы засыпать? – поинтересовался начальник штаба.
Я вопросительно взглянул на Ловере.
– Засыпать, – ответил он. – В катер помещается десять человек, и для каждой армии он летает один раз. А потом увезет весь мусор и всё снаряжение.
– Поедут разведчики и рота Берна, уберете дорожки вдоль границ, – приказал Гвидо, – остальные выступают своим ходом через пятнадцать минут, – он взглянул на часы, – в 9:35. В форме, – добавил начальник штаба совершенно нейтральным тоном.
