Алексей Доронин - Сорок дней спустя

Скоро, он знал, дойдет и до этого. Но почему не создать хоть минимальный уровень комфорта, пока есть возможность? Тем более что многими благами цивилизации им больше никогда не придется наслаждаться. К счастью, здесь на складе были и предметы гигиены.

С улицы донесся звук мотора. Богданов было насторожился, несмотря на выставленный караул, но услышал знакомые голоса. Вернулась группа, которую отправляли в поликлинику.

Макс шел последним, плотная повязка была пропитана кровью

- Херня-война, - опережая вопрос командира, объяснил Макс, - из мелкашки. Кость не зацепило.

- Кто? Охрана, что ли?

- Да нет, - махнул тот рукой. - Трое торчков… по ходу, в хлам отмороженных. Дорвались до "колес" и прямо там вмазали. Сестричку зарезали, гады. Один как нас увидел, сразу за ствол, типа Крутой Уокер, правосудие по-хакасски, мля. А мы шуток не любим, устроили им передоз свинцом.

"Вот и первая кровь, - подумал Богданов. - Хорошо, что чужая, а не наша".

- Ладно, мужики, присоединяйтесь к нам. Тут работы еще до фига. А ты, Макс, иди в кабине посиди.

- Да зачем? Не сахарный.

- Ты не понял. Это не халява. Будешь прикрывать погрузку.

В этот момент проснулась рация. Это был наблюдательный пункт на чердаке ближайшего к складу жилого дома.

- В вашу сторону идет УАЗ. Будет у вас через пять минут.

Выживатели тревожно переглядывались. Богданов заковыристо выругался.

- Не останавливаемся, - сказал Богданов, машинально взглянув на часы.

Если уезжать сейчас, то во всем предприятии не было смысла.

*****

Через пять минут УАЗ въехал в открытые ворота склада и остановился перед административным корпусом. Двери распахнулись, и один из милиционеров вышел из машины.

Всего их было трое, но у них был автомат и, что еще хуже - право применить силу.

Нельзя сказать, что параноики не готовились к такому варианту. Просто расчет был на скорость и удачу, а та подвела. Никто не мог вызвать этих архаровцев, они могли оказаться тут только случайно - приехать за водкой, например. А значит, был шанс, что все обойдется.

- Вот сцуко… - сплюнув, прошипел Макс, отходя от окна, в которое выглянул так, что его было невозможно заметить с улицы, - Принесло на нашу голову.

- Спокойно, - одернул его Богданов. - Только не быкуй. Сейчас разрулим все по-хорошему. Может, товарищи тоже прибарахлиться хотят. Склад большой, всем хватит. Лучше выйдем к ним сами, пока они не сообразили, что что-то здесь нет так.

Он вышел из здания и небрежной разболтанной походкой направился к машине. Со стороны КПП к ней приближались двое "параноиков", позаимствовавших у охраны фуражки. Камуфляж их и охраны был почти одинаковым. Надо было перехватить гостей до того, как они завернули за угол и увидели место погрузки.

Новоприбывшие пока не проявляли беспокойства, но Владимир чувствовал, что три пары глаз напряженно следят за ним. Многие знают, что человек может чувствовать направленные на себя взгляды. Особенно, если они окрашены эмоциями - страхом, неприязнью, злобой.

- Младший лейтенант Смирницкий, патрульно-постовая служба, - в голосе милиционера звучали нотки тревоги. - Что здесь происходит?

На вид ему было двадцать пять, но у него было тщедушное тело и угреватое лицо подростка лет на пять моложе. Владимир подумал, что он из тех, кто устраивается в органы, чтоб рассчитаться с миром за свои детские унижения.

Он не договорил. Со стороны конторы долетел истошный крик. Как назло в этот момент стояла полная тишина, и не услышать его было невозможно. Так же внезапно крик захлебнулся, но было уже поздно.

Надо было вставить пленникам кляпы или запереть там, где лучше звукоизоляция. Ну, кто мог подумать, что попадется среди них такой дурной?

Глаза у сотрудника ППС стали круглыми, как полтинники.

- Это что? - выдавил из себя он.

Богданов хотел решить дело миром. Очень хотел.

- Да мужик один, с головой у него плохо. Командир, вы в курсе, что творится? - решил увести он разговор. - Сегодня на Н-ск скинули ядрену бомбу. И наверно не только на него. Это война.

- Из дурки сбежал? - не слишком неуверенно произнес мент.

Он оглянулся на своих. Один из них, толстяк, опасливо теребил ремень автомата. Шофер, мужик за тридцать в жеваной форме и таким же мятым вялым лицом тихого алкоголика, бросал косые взгляды то на командира, то на странных пришельцев.

- А ты проверь, - предложил Богданов. - Свяжись с опорным пунктом, может, скажут чего.

Владимир сказал это по наитию, но по выражению лица милиционера понял, что попал в точку.

- Вот и подумай головой, лейтенант. Почему твоя рация молчит? Они все уже того… И райцентр ваш ракетами проутюжили. Так что ты больше не власть. Ты такой же субъект, как мы. Москвы нет. Правительство небо коптит. Американские рейнджеры уже, поди, в Толмачево высаживаются. Вы за их власть или как?

Страж порядка долго молчал.

- Дай я тебе, как другу, растолкую, - не вытерпел Владимир. - Мужики, скоро сюда придут тысяч тридцать новосибирцев. Облученных, голодных и злых, как волки. Они не хавчик со склада, они вас самих сожрут. Вон у тебя кольцо на пальце, и у того с автоматом тоже. Хватайте своих баб, кооперируйтесь с коллегами и идите в деревню. Еда сейчас - это твердая валюта. А форму лучше снимите… народная любовь штука страшная.

Менты переглянулись. Похоже, они подозревали нечто подобное. Не могли же не видеть вспышки? Нет, теперь они поверили его словам, но это только напугало их сильнее. И проще, чем принять страшную реальность, им было внушить себе другое: что перед ними просто несколько неадекватных мужиков. Обкуренных, обдолбанных или слетевших с катушек настолько, чтоб напасть на склад средь бела дня. Так думать было легче, чем охватить умом правду.

Богданов чувствовал, что обстановка не думает разряжаться.

- Товарищи работники органов, давайте жить дружно. Как вам? Можем добавить, мы не жадные… фрукты, консервы, соки. Даже погрузить поможем. Сервис, ёпт.

Богданов еще говорил, а чутье уже подсказывало ему, что это бесполезно. С человеком, который стоял пред ним, нельзя было договориться по-хорошему. Он и так напуган, а теперь еще чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Он боялся до дрожи и не мог ничего понять, и поэтому был опасен. Он хватался за атрибуты старого мира как за последнюю соломинку. Одним из таких атрибутов был табельный "Макаров" у него в поясной кобуре.

- Они все сдохли, - попробовал нажать Владимир. - И мы сдохнем, если будем стоять тут как бараны.

С некоторыми это срабатывало, но не здесь. Мысль о том, что прежняя жизнь ушла навсегда не помещалась у его собеседника под фуражкой, но ступор уже закончился. Он начал действовать, но совсем не в том направлении, в каком хотелось выживателям.