- Ага, - соглашается Лена, - свеча... Ждут...
Тинка!.. Зараза!.. Знала же, знала и это: «вдаль вдоль межи... мираж уведёт...».
Перешёптываю...
«... потеряешь во мне...».
Что там ещё?!
«... манна твоих долгожданных губ... ноет к ночи...».
«...и ты увидишь, как по долине пронесут твоих врагов».
Правда?
- ...и пахнешь ты...
Лена ищет слово.
- Да-да, говорю я, - пахну... Надеюсь, ещё... Пахну... И чем же?..
Лена раздумывает.
- Смелее, - говорю я, - ну-ка, ну-ка...
- Сундуком! - наконец произносит Лена.
Это та правда, которая в очередной раз свидетельствует о необходимости подвести итоги, понять и признать своё поражение среди сотен тысяч побед, ярких покорений вершин и умов, величественных триумфов... И теперь вот...
Мне просто нужно было дождаться этих слов от Лены!
- Хо, - говорю я, - так я и есть сундук!
- Да нет, - говорит Лена, - я в том смысле, что... Помнишь, я рассказывала тебе, что у моей бабушки...
Помню. Лена всегда с трепетом рассказывает о своём детстве, проведенном где-то в алмазных краях Сибири, о том, как её, совсем маленькую брали с собой на охоту, о том, как... Теперь вот о бабушкином сундуке...
- Помню, - говорю я, - конечно помню. Ты даже с рогатиной...
- Ты у меня совсем юный, - улыбнувшись, говорит Лена.
Я только-только вылез из Пирамиды Хеопса, перепачканный пылью и тысячелетиями, стою, отряхивая джинсы... Отсюда, видимо, и мой сундуковый запах. А как ещё может пахнуть гробница фараона, его саркофаг? Сундук он и есть сундук.
- Помоги, пожалуйста, - прошу я, ища в воздухе Ленину руку, чтобы она поддержала меня, отряхивающего штанину и прыгающего, как хромой, на одной ноге. Вот и сейчас я не могу обойтись без Лениной поддержки!
- Я держу, - говорит Лена, - не бойся!
С ней я уже ничего не боюсь!
Наше путешествие в Египет... Пирамиды... Пирамиды, конечно... Это то, на что была выплеснута вся моя жизнь! Это моя my life as a man (Моя мужская жизнь, - англ.).
- Ну что, - спрашивает Лена, - на этот раз убедился?
Теперь другая штанина.
- Давно, - говорю я.
В том, что Лена - моя надежда и опора я убедился с тех самых пор, как однажды она вытащила меня, что называется, из ямы. Я был в полном отчаянии, я даже сделал попытку...
- Да, - говорит Лена, - позвони Юрке. Он тебе дозвонился? Ты был как раз в пирамиде.
В пирамиду ещё никому не удавалось дозвониться. Говорят, что все попытки пробиться к фараону не только телефонным звонком, но даже мыслью блокируются системой древней защиты пирамиды от внешних тревог и посягательств. Говорят, что тому, кто попытается тревожить покой мумии грозит мучительная смерть. Чтобы не испытывать судьбу, проверяя надёжность защиты, я просто отключил телефон.
- Ну что... рассказывай!
Лене не терпится узнать, правда ли то, что Тинины стихи, написанные клинописью на той самой финтифлюшке, слово в слово выписаны и на стенах пирамид, и на... и на... Где ещё?
Правда! Уму непостижимая правда!
- Да, - говорю я, - есть...
Умопомрачение полное! Всё дело в том, что алебастровые статуэтки, найденные Картером среди тысяч драгоценных предметов (маска фараона, груды золота и драгоценных камней), отправленных вместе с Тутанхамоном в загробный мир, несут в себе символику, позволяющую высветить сокровенную суть мировоззрения египтян. Они - ключ к тайнам эпохи Амарны, к истории Нового царства...
- Что же получается, - говорит Лена, - получается, что...
Получается, что Тинина финтифлюшка и эти статуэтки - одного поля ягоды! Но главное то, что все стены тех пирамид Египта, которые нам удалось посетить, испещрены Тининой клинописью. Вот - гром среди ясного неба! Получается, что...
И не только Египта! Пирамиды Китая, пирамиды Индии, пирамиды майя... Даже пирамида Кайлас и та... Да!..
- Да, - говорю я, - получается...
Тинина финтифлюшка!.. Человечки, трубочки, кузнечики и птички... Тинины стихи и геном человека... Что же получается?..
- Да, - повторяю я. - сим-сим, открывайся!..
И эта Тинкина драхма из электрума со своими карлючками на ней... И тот осколок керамики из Санторина. И даже та штучка, которую Тина вручила мне ночью у Вавилонской башни... Да, все они...
Вот ведь какая получается штуковина: тайные знания пирамид, выписанные клинописью на финтифлюшке, на драхме и на... и преподнесенные Тининым стихом нам как дар, как божий дар, изменяют природу генома... Имеющий глаза да увидит! Имеющий уши да расслышит! Вот и весь сказ!
- Послушай, наконец, - восклицает Лена, - нет, ты только послушай!..
Она удерживает меня за рукав.
- Стой! - она цепляется теперь за борт куртки.
Мы спешим, мы просто мчимся, боясь опоздать. Какие могут быть тут рассуждения? Потом, потом...
- Нет! Сейчас! Ты сто лет водил меня за нос, ты обещал...
Не сейчас же!
- Что?! Что ещё?!
Я останавливаюсь, Лена просто сбивает меня с ног. Наконец передышка! Вся жизнь - на бегу, некогда остановиться, перевести дух. Спасибо Лене...
- Ну?
Мы стоим, не в силах слова произнести.
- Рест, - говорит она, глубоко вдохнув, - ты скажи мне, пожалуйста, - сдёргивая свой непременный платочек в синюю крапинку со своей лебединой шеи, - вот...
Теперь она берёт мою руку в доверительном порыве признательности:
- Спасибо тебе!..
Конечно, я поражён: я не знаю, за что меня благодарят. Лена! Это я... Это мне нужно... Это я должен валяться у нее в ногах...
- Лен, брось...
- Нет-нет, - настаивает она, отдышавшись. - Я!..
Мы молчим. Слова не нужны. Мы это понимаем и признаём: друг без друга мы - пустота, мы просто...
- Но вот ещё что, - наконец, произносит Лена, - Тина...
Тина?! Тина?!! Казалось, о Тине всё уже сказано, ясно, что Тина... Что без неё...
- Ты мне скажи, скажи мне, пожалуйста...
- Сейчас?.. Завтра, - обещаю я.
- Сейчас, сейчас! Этого завтра ведь может быть и не быть...
Да-да, Лена права: может быть... Или не быть! Чёртов Гамлет!
- Сколько у нас времени? - спрашиваю я.
- Нет...
- Вот что, - говорю я, крепко держа Лену за руку, - это важно. Это, - говорю я, пожалуй, важнее всего. И даже если мы опоздаем... Хорошо! Вот смотри...
Мы присаживаемся на какое-то поваленное дерево, успокаиваемся, я всё ещё держу Лену за руку...
- Не холодно? - спрашиваю я.
- Жарко!
Я рассказываю...
Наибольшее впечатление на Лену производит тот факт, что слова Тининых стихов созвучны с частичкой Бога, которую учёные уже открыли и выложили миру для обозрения на тарелочке с голубой каёмочкой.
- Как так?
- Звук, - говорю я, - это уникальное и универсальное средство воздействия на ДНК каждого и всех. Это тот ключ, который открывает...
- Ключ?
- ... тот резец, помощью которого отсекают те участки нити...
Я ещё раз рассказываю Лене технологию совершенствования генома человека.
- ...и, конечно, музыка стиха, и...
- Музыка?
- Именно! Только эта музыка... Никакая другая... Это универсальный язык... Надо только научить... Но это уже - проще простого: как выучить за ночь английский... Или испанский... Или какой ты там хочешь?
- Там?
- Там, тут, здесь и сейчас!.. Это уже простая простота, понимаешь? «Си-Эн-Эн» или «Би-Би-Си», или «Евроньюс», или, на худой конец, «Утро России»... Да, как «Вставай, страна огромная!», только теперь это обращение к миру:
«...на твоём костре догореть.
Ты вступаешь в сговор со мной.
Нагло верещит вороньё.
Я сцепляю пальцы в замок,
Чтоб не засчиталось враньё...».
Врать нельзя! Понимаешь?.. Скажешь слово неправды и тотчас у тебя на лбу высвечивается клеймо, тавр - «ВРУН!». И тут же - в костёр - пых...
Вот и вся технология зачистки мира!
И тут Тина...
- Что, что Тина? - спрашивает Лена.
Мне не надо отвечать - Лена и сама знает этот ответ: Тина соткана из частичек Бога. Вот такой божественный сгусток, скреп, сцеп, спай... Огнь Небесный, очищающий...
Вот такая история...
«...пальцы - в замок...».
Вот такие пироги...
Ти, Ты Та...
Ты мой омут, острог и порт...
Татататататататататататататааааааааааааааааа....
Вот такая наша Пирамида...
Тина - как вершина, венец!..
- Вот и все, что он наспех успел рассказать, - говорит Лена. - И последняя хрустящая новость. Час назад CNN сообщило: на каком-то необитаемом островке нашли мужика внешне очень похожего на Жору, а с ним девушку неземной красоты. Мир тотчас же узнал в ней ту самую Нефертити, жену Эхнатона, царицу египетскую... Говорят, как две капли воды. Откуда ей взяться на необитаемом острове в наше время?
- Ты думаешь, это была Нефертити, - спрашивает Лена, - Тити?
