«По незыблемым законам империи Альтру, езда на боевых серпансах детям запрещена!» – О! Ещё название некоей империи проскочило! Неужели Меченые – оттуда?
«Я не точно выразился, – ещё более тщательно подбирая слова, продолжил я подбираться к тайне. – Эта сущность только ростом как двенадцатилетний ребёнок, а на самом деле уже давно совершеннолетний…»
«Маловероятно!»
«…Потому что он прилетел в этот мир из иной галактики!»
«Принято. Возможно позитивное решение вопроса. Но только в том случае, если ты, иггельд, берёшь всю полноту ответственности на себя! – последовала заявка. – Ибо сие действо классифицируется как внештатная ситуация».
«Принимаю всю ответственность на себя! – торжественно изрёк я, довольный собственной хитростью. Но тут же дёрнулся от удара тока в руку. Хорошо долбануло, душевно, до самых печёнок пробрало. И я не сдержался от крепкого словечка: – Что за…!?»
Ну и чип меня информировал равнодушной, бюрократической мыслефразой:
«Ответственность запротоколирована, блок информации по обучению неполноценных и низкорослых особей сброшен в твою нейросеть, иггельд!»
Пока я возмущался, перебирал ругательства нескольких миров и ощупывал голову левой рукой, у меня и в самом деле кое-что всплыло в сознании странное и чужеродное. Замелькали какие-то графики и рисунки, хаосом запестрели непонятные знаки и символы. Ко всему прочему письменность мне неведомой империи Альтру оказалась сплошной абракадаброй. Я в ней только и мог, что отыскивать некие знакомые буковки, знаки препинания или символы. В остальном же это сразу казалось чуждым и не поддающимся расшифровке.
Но зато отлично были понятны даже для неграмотных рисунки, наглядные плакаты и некоторые схематические изображения. Уж не знаю, чем сброшенный мне блок обучения коротышек или инвалидов отличался от блока для полноценных наездников, но главную суть посадки я уяснил сразу. Как потом понял и некоторые иные нюансы управления, упаковки багажа и способов передвижения. Хотя мысленно вынужден был признать, что сам я до такого не скоро додумался бы.
Усаживаться наезднику следовало на серпанса словно на край дивана, но с торца, оставляя уголок с чипом по правую руку от себя. Затем животное вставало на задние лапы, а сиденье под человеком прокручивалось как система «ваньки-встаньки», то есть головой вверх, а ногами всегда вниз. Ещё и с боков наездника оставшиеся борта мягко обжимали, не давая выпасть даже во время резких поворотов серпанса, при его жёстких прыжках с валуна на валун или во время иных сопровождающих охоту кульбитов.
Багаж мог достигать веса самого наездника (с условием максимальной подвижности и манёвренности при охоте) и располагаться как раз там, где я первый раз так неудачно и неправильно расселся. А вот чтобы он не упал, следовало перед началом движения дать некую команду созданию из протоплазмы (или из чего оно там состоит?). Команда была короткая, из двух слов, ну и я предвидел, что во время испытаний уж всяко догадаюсь, какие именно это слова.
Также имелась возможность транспортировки бо́льшего груза, как я понял, пятикратного моему весу. Но тогда боевой «единочип» сможет передвигаться только плашмя и только с небольшой скоростью. Для этого следовало разгадать в имеющейся команде сразу три слова, причём отличные от двух слов в команде по удержанию малого багажа в вертикальном положении.
Но эти мелочи с багажом можно было решать позже, мне же сейчас не терпелось всё-таки нормально проехаться, проверить полученную информацию и доказать собравшимся зрителям, что первое падение оказалось чистым недоразумением. Потому я и рискнул второй раз своей многострадальной спиной, усаживаясь так, как показывалось на рисунках. К тому же я был уже готов и даже при резком вставании серпанса вроде как мог нормально сгруппироваться и не падать, как мешок с картошкой. Да и курс обучения инвалидов-коротышек изобиловал несколькими этапами привыкания, сопровождаемыми командами, о сути которых можно было догадаться по рисункам.
Поэтому вторая моя попытка прошла изумительно, чуть ли не под овации восхищённых зрителей. Уселся. На всякий случай покрепче ухватил уголок с чипом, а левой рукой крепко держался за торец «матраса». Дал команду встать. О-о-о!
Оказавшись на высоте четырёх с половиной метров, ощутил себя не то чтобы птицей, но уж нечто родственное жирафу – точно померещилось! Лепота! Так и захотелось от восторга завопить нечто громкое и бессмысленное.
Но удержался. Слишком уж безрассудно может получиться. Мало ли как мои вопли будут интерпретированы созданным в виде привидения серпансом? Поэтому вначале осторожно скомандовал: «Влево!» Так боком и стал продвигаться над забранными вверх и с раскрытыми ртами головами зрителей. Потом команда «Вправо!» Вернулся назад и двинулся чуть дальше. «Стоп!» Идеальное послушание!
«Потихоньку… вперёд!» – нормальная команда, при которой мой «единочип» двинулся вперёд словно пешеход. При этом «седло» подо мной даже не скрипнуло и не содрогнулось. «Ускоряемся!» – тоже отлично действовало. «Ещё быстрей!» – и это понималось! И хотя ветер уже сказочно обдувал мне лицо, теперь уже точно создавая ощущение полёта, я не побоялся и дал команду: «Максимальная скорость!»
Вот тогда мы уже рванули! Со скоростью километров тридцать в час понеслись, если не больше. При этом большинство валунов серпанс не оббегал, пропуская их сквозь себя. Огибал только те, которые превышали три метра и могли хотя бы краешком достать до моих ног. Точно так же, мягко, огибались и все корни-деревья у нас на пути. Появилась некоторая тряска и лёгкая вибрация, но несущественная, комфортной езде не мешающая, а присмотревшись вниз, я понял, в чём причина такой плавности нашей скачки. Нижние лапы уникального транспортного средства опять раздвоились, вытянулись чуть ли не вдвое и теперь очень напоминали паучьи. Только те складываются в суставах, а у серпанса они втягивались, а потом вновь словно выстреливались вперёд. Ни один робот с гидравлическими конечностями не смог бы сравниться с таким вот универсальным не то созданием, не то существом.
Но меня больше всего интересовало, как мы будем разминаться с хищниками, которые почти все успевали меня заметить несущегося на верхнем уровне, сделать атакующую стойку и даже потянуться ко мне пастью. А ведь не следовало забывать, что зубастые створки своих челюстей тот же тервель мог раскрывать в проходах на высоту до пяти метров; те же тараканоподобные скатреги доставали своими мордами на гибких шеях на высоту до четырёх почти метров; ну и байбьюки, четырёхметровые колобки, могли подпрыгивать на метр в своём гневе (не путать с моментами в Великих Сражениях), доставая на отметку до пяти метров, и ударить меня своим лбом с несколькими складками. Я мог безбоязненно проноситься лишь над зервами, да и то резвые ящеры могли использовать для прыжка ко мне те же валуны или возвышающиеся скалы.
