Охота выдалась удачная. И хоть много убитых и раненых животных течением унесло в озеро, люди не горевали об этом. У них осталась большая добыча, которую они стали вытаскивать на берег свежевать. Лакомые части внутренностей складывали в содранные еще теплые шкуры, а тушу рассекали надвое.
Пригибаясь под тяжестью ноши, один за другим уходили в стойбище женщины и те подростки, что были посильнее. Никто не замечал ни оводов, круживших над ними, ни комаров, облеплявших лица - все спешили скорее добраться до селения и начать пиршество.
ГЛАВА 11
Пять дымков сизыми струями поднимались на поляне - это пылали костры, зажженные в честь удачного промысла. Колдун уже совершил обряд примирения с душами животных, молодые охотники проплясали олений танец, женщины разложили на бересте еще теплые потроха. Их не заготовляли, как мясо, впрок, не коптили, не сушили, а торопились съесть. Пиршество было в разгаре. Руки и губы людей стойбища лоснились от жира. Даже вечно голодные псы были так сыты, что уже не дрались из-за костей. Солоноватая кровь вызывает жажду, но отяжелевшим от еды охотникам лень было подняться с места и пойти к реке напиться. Две женщины с неохотой встали и, захватив большие берестяные ведра, отправились к реке.
Скоро они прибежали обратно, с распущенными по плечам в знак беды волосами, и, задыхаясь, остановились перед Главным охотником. Веселый шум пиршества прервался. Все повернули к ним головы и ждали, что они скажут.
- Там на реке лодка... - вымолвила наконец одна из женшин.
- Соседи прислали красного, с красной стрелой, - подхватила другая.
Все вскочили со своих мест, матери громко звали ребятишек, молодые охотники бросились к месту, где грудой лежали их копья.
Главный охотник поднялся на ноги и, подав знак старикам, торопливо пошел к реке. Старики двинулись за ним. Только Кру и Кибу нарочно замешкались. Они незаметно подозвали Льока.
- Теперь, должно быть, тебя не спасут ни твои умные руки, ни твоя хитрая голова. Уходи в лес на три дня и три ночи.
Льок, не понимая, что случилось, но чуя недоброе, обогнул стороной костры и, хоронясь за деревьями, пошел прочь от стойбища. Когда юноша скрылся из виду, Кру и Кибу поспешили вдогонку за Главным охотником.
Перед тем как выйти к реке, Главный охотник зашел в свою землянку и вынул из берестяного колчана три стрелы. Одну он оставил себе, две отдал Кру и Кибу. Все три старика оправили на себе одежду, приосанились и медлительной, мерной поступью, держа стрелы острием вниз, спустились к берегу. Охотники, подростки и тихо причитающие женщины с ребятишками на руках, не смея приблизиться, толпились поодаль.
Посредине реки покачивалась большая, выдолбленная из осины лодка. Два гребца, уперев шесты в дно, удерживали ее на месте. Между ними стоял старик в одежде, выкрашенной ярко-красной охрой. В протянутой руке он держал окровавленную стрелу, острием направленную на стойбище, - знак, что этому селению объявляется война.
Главный охотник, Кру и Кибу, подойдя к самой воде, протянули "красному" свои стрелы, по-прежнему, в знак миролюбия, повернутые к земле.
Лодка приблизилась к берегу, и одетый в красное взял протянутые стрелы. Принятие дара означало, что приехавшие согласны на мирное разрешение спора.
- Вашего стойбища человек нарушил обычай предков и взял наше добро, сказал одетый в красное и показал лежавший на окрашенной охрой ладони кусок кремня.
- Нашего стойбища человек не вступал на ваш берег, - с достоинством ответил Главный охотник стойбища.
- Но он взял то, что принадлежит нам.
- Пусть твои храбрые гребцы опустят руку в воду. Там, на дне, вы найдете ваше добро. - Главный охотник показал место, куда был сброшен мешок.
Когда один из гребцов вытащил мешок из воды и высыпал кремень на дно лодки, посланец, опять направив стрелу на стойбище обидчиков, спросил:
- Разве это не наше добро?
- Разве олень, перебежавший с вашего берега на наш, не делается нашей добычей? - ответил Кру.
Одетый в красное молчал.
- Разве эти камни не сами ушли с вашей земли? - добавил Кибу. - Наш человек не коснулся вашей скалы.
- Он подобрал их в песке островка, что лежит у нашей земли, а нам оставил в насмешку свои следы и палку в охранной ловушке...
- Разве можно по воде провести рубеж? - опять спросил Кибу. - Разве песок не принадлежит воде? Она его приносит, она его уносит. Разве вода ваша или наша?
Старик опять замолчал, но острие окровавленной стрелы в его руке не опустилось книзу - спор был еще не кончен.
- Вы говорите, что ваш человек не нарушил обычай, - сказал наконец одетый в красное, - но он приходил не один. Рядом с его большим следом был меньший, женский. Сына Лося привела дочь нашего рода! Вы наказали ее?
Теперь молчали старики стойбища.
- Выдайте нашу дочь, мы сами накажем ее.
Окровавленная стрела в руках посланца немного опустилась к земле.
- Но у нее двое сыновей, - проговорил хмурясь Кибу, - кто заменит им мать?
- Если мы забираем назад нашу провинившуюся дочь, мы забираем и ее детей.
Старики не отвечали, и конец стрелы снова поднялся.
Главный охотник стойбища переглянулся с Кру, а добрый Кибу печально опустил голову.
- Пусть будет как вы требуете, - проговорил Главный охотник и, не оборачиваясь назад, крикнул: - Приведите женщину и детей!
Сыновья Боязливой оказались тут же на берегу, их взяли на руки и передали в лодку. Не понимая, в чем дело, мальчики радовались, что их покатают, и весело смеялись.
Оставшиеся на берегу сверстники завидовали им. Вскоре притащили рыдающую женщину. Гребец бросил на берег сыромятный ремень. Им связали руки и ноги несчастной жены Льока. Один из охотников поднял ее и перенес в лодку.
Тогда одетый в красное протянул Главному охотнику окровавленную стрелу. Это был знак, что переговоры закончились миром. Лодка, постепенно удаляясь от берега, пошла вверх по течению. Пока она не исчезла за поворотом и не заглохли крики женщины, никто, даже маленькие дети, не тронулись с места.
Так откупилось стойбище от угрозы войны и неминуемого разорения. Селение северных соседей было многолюднее. К тому же нападать выгоднее, чем обороняться. Нападающие сами выбирают время, чтобы нагрянуть врасплох.
Льок вернулся в стойбище той же ночью. Старики велели ему не показываться трое суток, но как мог он укрываться от опасности, если стойбищу грозила какая-то беда, притом из-за него. Весь долгий день он бродил по лесу, пытаясь уснуть на мягком мху, вставал и вновь без цели блуждал по чаще. Поздним вечером он не выдержал и решил узнать, что делается в селении.
Крадучись, словно рысь, пробрался он к поляне, где темнели в сумраке ночи невысокие бугры земляных крыш. Он подполз к одной из них и услышал доносившееся из-за полога сонное бормотание старухи. Подкрался к другой там громко храпел охотник.
