пломбирный император правит бал.
Уоллес Стивенс
...В колонне сей дыра.
Ты видишь Королеву Мертвых?
Джордж Сеферис
8. БЕН (3)
Должно быть, стучали уже давно - стук словно бы эхом разносился вдаль улиц его сна, а он тем временем боролся, освобождаясь от дремоты. Кругом царила тьма, но, обернувшись, чтобы схватить часы и поднести к лицу, он сшиб их на пол. Он чувствовал, что сбит с толку и напуган.
- Кто там? - крикнул он.
- Это Ева, мистер Мирс. Вас к телефону.
Он встал, натянул штаны и, голый до пояса, открыл. Там стояла Ева Миллер в белом махровом халате, с лицом, полным тупой уязвимости человека, на две пятых еще спящего. Они, не таясь, переглянулись, и Бен подумал: кто-то заболел? умер?
- Межгород?
- Нет, это Мэтью Бэрк.
Знание не принесло должного облегчения.
- Который час?
- Начало пятого. Судя по тону, мистер Бэрк очень расстроен.
Бен спустился вниз и взял трубку.
- Слушаю, Мэтт.
Мэтт быстро дышал в трубку. Воздух вырывался резкими короткими всхлипами.
- Бен, можете приехать? Прямо сейчас?
- Да, конечно. А в чем дело? Вы заболели?
- Не по телефону. Просто приезжайте.
- Буду через десять минут.
- Бен...
- Да?
- У вас нет распятия? Или образка Святого Христофора? Чего-нибудь такого?
- Черт, нету. Я баптист... бывший.
- Ладно. Приезжайте побыстрее.
Бен повесил трубку и поспешно вернулся наверх. Ева стояла, положив ладонь на столбик перил, лицо переполняли тревога и нерешительность: с одной стороны, хотелось знать, с другой, не было желания вмешиваться в дела жильца.
- Мистер Мирс, мистер Бэрк заболел?
- Говорит, что нет. Он просто попросил меня... скажите, вы католичка?
- Мой муж был католиком.
- У вас есть распятие, или розарий, или образок Святого Христофора?
- Ну... в спальне - крест моего мужа... я могла бы...
- Да, пожалуйста.
Она пошла по коридору, шаркая меховыми тапочками по выцветшим полоскам ковра. Бен вошел к себе в комнату, натянул вчерашнюю рубашку и скользнул босыми ногами в кроссовки. Когда он снова вышел в коридор, у дверей стояла Ева, держа крест, блеснувший на свету тусклым серебром.
- Спасибо, - сказал Бен, взявшись за крест.
- Мистер Бэрк просил вас об этом?
- Вот именно.
Еще больше очнувшись от сна, она нахмурилась.
- Он не католик. По-моему, он не ходит в церковь.
- Он ничего не объяснил мне.
- А, - она понимающе кивнула и отдала ему распятие. - Пожалуйста, осторожнее с ним. Для меня оно очень много значит.
- Я понимаю. Не беспокойтесь.
- Надеюсь, с мистером Бэрком все в порядке. Он хороший человек.
Бен спустился вниз и вышел на крыльцо. Он не мог держать распятие и одновременно доставать ключи от машины, но вместо того, чтобы просто переложить крест из правой руки в левую, повесил его на шею. Серебро уютно скользнуло по рубашке, но, садясь в машину, Бен вряд ли сознавал, что чувствует себя утешенным.
На первом этаже дома Мэтта светились все окна. Когда фары ситроена обдали фасад светом, Мэтт отворил дверь и подождал, пока Бен подъедет.
Бен шел по дорожке к дому, готовый практически ко всему, и все равно лицо Мэтта потрясло его. Оно было смертельно бледным, губы дрожали. Широко раскрытые глаза как будто бы не моргали.
- Пошли на кухню, - сказал он.
Бен переступил порог и, как только оказался внутри, в падающем из коридора свете заблестел крест.
- А, принесли.
- Это Евы Миллер. А в чем дело?
Мэтт повторил:
- На кухню.
Когда они проходили мимо ведущей на второй этаж лестницы, Мэтт взглянул наверх и при этом словно бы отпрянул. Теперь кухонный стол, за которым они ели спагетти, был пуст, если не считать трех предметов, два из которых производили странное впечатление: рядом с чашкой кофе лежала старомодная Библия на застежках и револьвер тридцать восьмого калибра.
- Да в чем дело, Мэтт? Вы выглядите ужасно!
- Может быть, мне все приснилось, но, слава Богу, вы здесь. - Взяв револьвер, учитель беспокойно вертел его в руках.
- Рассказывайте. И перестаньте играть этой штукой. Он заряжен?
Мэтт положил пистолет и пятерней взъерошил волосы.
- Да, заряжен. Хотя, по-моему, толку от этого никакого... вот разве что застрелиться. - Он рассмеялся - болезненно, отрывисто, будто заскрипело стекло.
- Перестаньте.
Резкость тона сломала странно неподвижное выражение в глазах Мэтта. Он потряс головой - не так, как человек, отрицающий что-то, а так, как встряхиваются, вылезая из холодной воды, некоторые звери.
- Наверху покойник, - сказал Мэтт.
- Кто?
- Майк Райерсон. Работник городского хозяйства. Землеустроитель.
- Вы уверены, что он мертв?
- Нутром чую, хоть к нему и не заглядывал. Не посмел. Поскольку не исключено, что в определенном отношении он вовсе не мертв.
- Мэтт, в ваших словах нет здравого смысла.
- А вы думаете, я этого не понимаю? То, что я говорю - ерунда, а то, что думаю - сумасшествие. Но звонить, кроме вас, было некому. Вы единственный на весь Салимов Удел человек, кто мог бы... мог... - Мэтт потряс головой и начал снова. - Мы говорили про Дэнни Глика.
- Да.
- И про то, что умер он, возможно, от злокачественной анемии... как сказали бы наши деды, "просто зачах".
- Да.
- Его хоронил Майк. И пса Вина Пэринтона нашел насаженным на ворота Хармони-Хилл тоже Майк. Майка Райерсона я встретил вчера вечером у Делла, и...
- ...и не смог войти туда, - закончил Мэтт. - Не смог. Почти четыре часа просидел на кровати. Потом, как вор, прокрался вниз и позвонил вам. Что скажете?
Снявший было с шеи распятие Бен теперь задумчиво потрогал пальцем поблескивающий холмик тонкой цепочки. Было почти пять часов, небо на востоке порозовело от зари. Светящийся брусок над головой побледнел.
- Думаю, будет лучше, если мы поднимемся в комнату для гостей и посмотрим. По-моему, сейчас мы больше ничего не можем сделать.
- Теперь, когда в окно льется свет, все это кажется кошмаром умалишенного. - Мэтт неуверенно рассмеялся. - Надеюсь, так оно и есть. Надеюсь, Майк спит, как младенец.
- Ну, идемте, посмотрим.
Мэтт с усилием унял дрожащие губы.
- Ладно. - Он опустил глаза к столу, затем вопросительно взглянул на Бена.
- Само собой, - ответил Бен и надел крест Мэтту.
Мэтт застенчиво рассмеялся:
- С ним я и впрямь чувствую себя лучше. Думаете, когда меня повезут в Августу, то позволят не снимать его?
Бен спросил:
- Пистолет нужен?
- Наверное, нет. А то я суну его за пояс штанов и отстрелю себе яйца.
Они двинулись наверх, Бен шел первым. Лестница заканчивалась идущим в обе стороны коротким коридором. В одном его конце из открытой двери спальни Мэтта на оранжевую дорожку выплескивался сноп бледного света.
