У меня пока нет настроения общаться с незнакомым дедушкой Арно. Но я понимаю, что Олла хочет побыть одна. Помедитировать над моей чашкой. Имеет полное право. Да я и сам заинтересован в результатах ее метафизического расследования.
До международной политики дело не дошло, поскольку старик решил лично заняться моей жилищной проблемой. Неподалеку обнаружились целых две гостиницы: одна - совсем близко, через дорогу, наискосок. Хорошая, но довольно дорогая. Другая, попроще и подешевле - в двух кварталах отсюда.
Администраторы обоих были завсегдатаями кофейни, и дедушка Арно тут же принялся им названивать. В результате переговоров, для меня забронировали два места сразу: комнату с душем в конце коридора за десять долларов в сутки и апартаменты с телефоном и ванной - за пятьдесят. Выбор был ясен заранее: во мне бушевал недорезанный буржуй, желающий мыться пятнадцать раз на дню, к тому же, не слишком уверенный, что непременно доживет до завтра, а потому утративший потребность экономить. Но старик решил, что выбрать дешевый номер мне не позволяет гордость, одобрительно усмехнулся и забронировал оба. Дескать, посиди, попей кофе, подумай еще.
Рассыпавшись в благодарностях и поклявшись выпивать в этом благословенном месте не менее дюжины чашек кофе в сутки, возвращаюсь к Олле. Сразу понимаю, что гадалка успела узнать обо мне много нового и интересного. Прежде она разглядывала меня с уважительным любопытством, теперь же в ее взоре напряженное, тревожное восхищение, словно бы я - не блудный псих, не варяжский гость, запутавшийся в собственных галлюцинациях, а посланец небес с запыленными крыльями и вспотевшим от полуденной жары нимбом.
- Ага, - смеюсь, - вот щас допью кофе и благовещать начну!..
- Ну, это вряд ли, - спокойно возражает Олла. - Не сейчас. Ты - не свершившийся факт, а обещание, возможность. Но без клятв и гарантий - пока. Впрочем, даже это - больше, чем я смела надеяться.
- Сейчас пойду в гостиницу, запрусь в своем номере и стану рисовать плакат. Напишу крупными буквами: "НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ". Буду ходить с ним по городу, чтобы не долдонить одно и то же по всякому поводу...
- Понимать - не твоя забота, - улыбается Олла. - Твое дело действовать по обстоятельствам и смотреть, что будет... Впрочем, кое-что я тебе расскажу. И даже покажу. Смотри.
Она показывает мне чашку. Белый фарфор измаран неопрятной кофейной жижей.
Потеки, впрочем, образуют вполне внятные картинки, даже слишком внятные для этого материала. Я не раз видел, как гадают на кофейной гуще, и знаю, что изображения больше похожи на кляксы Роршарха, чем на четкие силуэты театра теней. Но сейчас - совсем другой коленкор.
- Женщина и ключ - это я, наверное, понимаю... Они расположены рядом, но не соприкасаются - так и должно быть, наверное... Но эта штуковина, почти на дне чашки, похожа на... неужели фотоаппарат? Вот этого я не могу расшифровать. При чем тут фотоаппарат? Да, я был когда-то фотографом, или выдавал себя за такового - неужели это так важно?
- Все важно. Дело, думаю, не в профессии. Расположение картинки означает, что ты упустил фотоаппарат из виду. Не то чтобы совсем о нем забыл, но не придаешь ему значения. Не используешь. И совершенно напрасно.
- Наверное, - соглашаюсь растерянно, вспомнив сверток, который вручил мне Веня. Дружеский привет мне от меня самого, посылка, вскрыть которую мне предложили (я же и предложил), когда дела пойдут из рук вон плохо.
Вскрыть-то я ее вскрыл, но, вероятно, выбрал не самый удачный момент. Старый Nikon не вызвал у меня особого интереса. Я, конечно, собирался его осмотреть, сделать несколько пробных снимков, разобраться, зачем он мне нужен, но слишком уж много других забот было у меня в те дни. И фотоаппарат отправился в один из Вениных шкафов. До лучших ли, до худших ли, но до иных каких-нибудь времен.
Глава 74
Сказки и мифы
Чудесные силы вообще как бы отрываются от героя и действуют в значительной мере вместо него.
- Видишь, тут, на картинке, маленький такой значок? - Олла осторожно, чтобы не размазать кофейную гущу, подносит к изображению узенький ноготок мизинца.
- Загогулинка?
- Не загогулинка, а руна Перт. Эк ты ее неуважительно!.. Одно из ее значений - мешок колдуна. Как по-твоему, что хранится в мешке колдуна?
- Всякое волшебное барахло, - говорю глубокомысленно. - Черепа кошачьи, хвосты змеиные, нерожденные младенцы и, конечно, корень мандрагоры - как же без него...
Я дразнюсь, но Олла не сердится. Знает, с кем связалась.
- Да уж, по крайней мере, не картошка, припасенная на зиму... отвечает она мне в тон. - Надеюсь, ты все понял. Волшебная вещь этот твой фотоаппарат. А ты, соответственно, растяпа. Волшебная вещь, предмет, который способен соединять тебя с миром чудесного просто в силу своей природы, вне зависимости от твоего сиюминутного состояния, настроения, невзирая на твои личные намерения даже - большая редкость. И величайшее счастье иметь ее в своем распоряжении.
Глава 75
Слейпнир
Сын Одина Хермод скачет на Слейпнире в царство мертвых хель, чтобы вернуть оттуда своего брата Бальдра.
- Значит, придется вернуться в Москву, - вздыхаю. - Фотоаппарат там остался.
- Тебе в любом случае придется туда вернуться. И не раз. Вся твоя жизнь сейчас - сплошная дорога. Вернее, много дорог. Мотаться будешь, как челнок. Между городами, между мирами, между явью и сном, между жизнью и смертью. Но тебе ведь по душе дорога?
- Думаю, да. Поездка из Москвы мне очень понравилась. Никаких событий, кроме самого пути. В голове - только дорожные знаки. Закаты часа на полтора, бабушки с клубникой на обочине, ночевки в лесу. Порошковый концентрат счастья.
- Ну, видишь, повезло. Не всякому выпадает судьба по вкусу. Это я тебе как гадалка говорю.
- Дальняя дорога, значит. Метафизический туризм, между жизнью и смертью - лихо закручено!.. А чем дело-то кончится? Это ты мне можешь, как гадалка, сообщить?
- Ишь чего захотел... В твоих делах не один черт ногу сломит. Могу сказать одно: если все пойдет правильно, дело не кончится. Вообще. Никогда.
Глава 76
Смерть
Люди когда-то тоже умели сбрасывать кожу и омолаживаться, но утратили это умение и умирают.
- "Он - бессмертный!" - провозглашаю пафосно, с завыванием, старательно пародируя начало телевизионного сериала "Горец".
Дедушка Арно смотрит на меня из-за стойки со снисходительным любопытством, словно бы ожидая продолжения спектакля. Я смущаюсь, а потому сержусь.
- Хорош издеваться, - мрачно говорю Олле. - Что значит - "никогда не кончится"?!
- Не знаю, - гадалка безмятежно улыбается. - Я - не теоретик. Могу лишь напомнить, что "жизнь" и "смерть" - категории нашего здешнего, человеческого бытия. Предполагается, что этот способ существования для тебя - лишь эпизод. Что ты вдруг переполошился? Чего испугался?
