— Привет, Катя, — поздоровалась Марго.
— Здравствуй.
— Ну что? Довольна, как все получилось?
— Да, — задрала подбородок Катя. — Мне нравится.
Марго кивнула:
— Я так и думала. А что Савва?
— В больнице. Кома. Врачи говорят — нет мозговой активности. Хотят отключить аппарат.
— Когда? — встрепенулась Марго.
— Не знаю, — пожала плечами Катя. — Но, наверное, так будет лучше. Чем жить овощем…
— Сама ты овощ, — огрызнулась Сафьянова. — Он не умер, понимаешь? Не умер!
Совсем сбрендила, подумала Катя.
— Должен был умереть, — продолжала Сафьянова. — По сценарию душу Фауста забирает дьявол. Тело без души должно умереть. А он — не умер.
— Он же псих, Марго, — снисходительно пояснила Катя. — Обычный псих. Ну откуда ты знаешь, что там у него в голове? Пойдем со мной, журналисты нас уже обыскались.
Катя почти силком потащила Сафьянову из уборной. Если дурища Марго собралась закатить истерику, то это должно быть публично. Не пропадать же пиару?
По дороге к ближайшим телевизионщикам их перехватил Агнер, как ни странно, все еще трезвый и крайне взволнованный.
— Катя, на минуточку, — он подхватил ее под локоть и попытался отвести в сторонку, но тут уже Марго не захотела отцепляться.
— Да говори при ней, — милостиво разрешила Катя. — Что случилось?
— Савва пропал.
— Как — пропал?! — чуть ли не хором спросили обе девушки.
— Сбежал из больницы.
Катя сглотнула. А Марго расхохоталась:
— Ну конечно! Какие же вы идиоты! Он же играл много ролей. И каждый образ становился для него истиной, хоть и на время. Он прожил много жизней. У Саввы было много душ. И если душу Фауста уволокли черти в ад, что стало с остальными? Куда делся сам Савва Глинин? И что он сделает с людьми, которые раз за разом приживляли ему чужие маски?!
Катя увидела, как стремительно побледнел Агнер, и ей вдруг стало очень-очень страшно.
А Марго продолжала смеяться.
Семиринка
Александра Давыдова
«В каждой порядочной военной драме просто обязан быть боец, который, отпревозмогав весь фильм, в конце, на последней секунде самого превозмогательного боя, когда на горизонте внезапно появляется подкрепление, вскочит из окопа с криком „Нааааашиии!“ и тут же получит пулю в лоб. После этого оставшаяся партия спасается и живет долго и счастливо…»
Киноблог, Однофамилец знаменитого поэта.
1. Я прихожу неожиданно.
«А мне кажется, что в реальности, если бы Ромео и Джульетта не умерли, то все закончилось бы более чем банально: уже через месяц начались бы ссоры и недовольство друг другом, а поскольку личности они незрелые (уже сам факт самоубийства это демонстрирует), то скоро от романтики и вечной любви не осталось бы и следа…»
Литературный чат, фэн, третий-справа-в-пятом-ряду.
2. Я выгляжу романтично.
«Одним из главных бичей истории науки я бы назвал случайность. Одно дело, когда совершению открытий мешают объективные причины — несовершенство исследовательских методов, незрелость технологий, неготовность мировоззрения самих ученых, в конце концом. Можно с полным правом надеяться, что в ходе прогресса всё это будет успешно преодолено. Совсем другое дело, когда ученый — и мир вместе с ним — находился на пороге озарения, которое приходит один раз в век одному из миллионов… И, вдруг несчастный случай. Или — если заглянуть подальше, в Средние века, к примеру — лапы инквизиции…»
Лекция по истории философии и науки, проф. И. С. Ферзин.
3. Я действую несправедливо.
* * *
Эскалатор ползет медленно и так лениво, будто у него все шестеренки не то что заржавели, а просто заснули смертью храбрых. Вот уже несколько дней мне делать абсолютно нечего, скука душит почище, чем петля висельника, а тут еще это монотонное, укачивающее движение. В мыслях окружающих людей нет ничего интересного, только обычные для часа пик ругательства, мечты «поскорее-домой-бы-добраться» и прочий хлам. Тысячу раз перебирала уже. Сначала это казалось интересным, но через несколько лет стало обычной рутиной. Брезгливо обтерев ладони о лацканы чьего-то пиджака — после копания в их мозгах мне всегда кажется, что я извозилась в мусорной куче — лениво осматриваюсь по сторонам. Может, повезет? Драка там или ссора? Всё ж живые эмоции… Но нет, вокруг болотная тишь да гладь, народ даже не особо активно толкает друг друга.
О, повезло. Девочка впереди — как я сразу-то не заметила? — листает глянцевый журнал. Не подарок, конечно, книжное чтиво я люблю больше, но на сегодня сойдет. Я заглядываю ей через плечо, морщусь от слишком сладкого запаха духов, отмахиваюсь от сухих, будто кукольных, высветленных прядей и всматриваюсь в страницы.
А вот и внезапность. Это ощущение всегда приходит неожиданно, но обычно я замечаю человека в толпе или в окне дома… Ну, пару раз в телевизионных передачах попадались, этих потом выследить посложнее. Но вот так, чтобы на фотографии в журнале — первый раз. И как мне прикажете его искать?
Я возмущенно фыркаю, девица оглядывается, вздрагивает. От испуга роняет журнал и начинает пытаться отступать, не поворачиваясь ко мне спиной. Получается плохо — там как раз едет пара старушек из разряда «дай повод поворчать о манерах молодых», которые, не разобравшись, сначала начинают пихать девицу обратно и крыть ее, на чем свет стоит — «куда прешься, глаз, что ли, нет?» Потом замечают меня и замолкают. Хотя напрасно боятся, по душу таких вот — не я хожу. По эскалатору прокатывается людская волна, внизу, кажется, даже кто-то падает.
Подбираю журнал, сворачиваю в трубку и кладу в рюкзак. Мило улыбаюсь окружающим. Мне больше не скучно.
* * *
В метро спускаться не хотелось. Саша нерешительно потоптался около дышащих подземным теплом дверей, был не раз и не два задет локтями и сумками, получил свою порцию «что встал, как столб, на проходе?», чуть поразмышлял и отошел к ларьку. Интуиции своей он привык доверять, но всегда привязывал к своим действиям еще и разумные резоны, чтобы не казаться странным. Вот и сейчас — почему не хочется в метро? Вовсе не иррационально — просто он слишком голоден, чтобы ехать до дома два часа и ждать мифического ужина, который еще сколько-то времени придется готовить; поэтому решил купить хот-дог, заглушить голос страждущего желудка… А там, глядишь, и ощущение опасности испарится.
— Хот-догов нет! — рявкнула краснощекая тетка и захлопнула приоткрывшееся было окошечко.
Отмазка не прокатила, других поблизости не находилось, а на улице стоять было слишком холодно, и начиналась метель. Поэтому Сашка, чертыхаясь под нос для храбрости, решился-таки ехать домой. В конце концов, что за выкрутасы? Три года подряд было не страшно, и тут вдруг — страшно.
